Продолжение следует, или Наказание неминуемо - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 24

Мать – Мария Алексеевна, держит косметический салон в центре города. Женщина независимая, разъезжает на дорогой иномарке с собственным водителем.

Короче говоря, семья далеко не бедная, скорее обеспеченная, причем на достаточно высоком уровне. Как участковый вычислял «уровень», по каким параметрам, Плетнев интересоваться не стал. Его другое заботило. Почему в благополучной, в общем, семье сын слоняется среди «начинающих фашистов»? Вот это вопрос, на который он хотел бы получить ответ в семье.

Но папаша был в командировке, в Волгограде, а мать отдыхала в Испании. В квартире никто не отвечал, значит, и парня дома не было. И соседи заявили, что последние два дня у них в подъезде тишина, наверное, Сережка укатил куда-то, иначе бы стоял вечный шум от его дурных компаний. Соображение было вполне резонным.

А одной из наиболее яростных соседок, которая буквально изрыгала свои проклятия на голову «наглого мерзавца», Плетнев оставил номер телефона прокуратуры и попросил ее позвонить, как только она увидит, что Сергей вернулся домой. Мол, есть у милиции серьезный разговор с ним, но говорить ему об этом пока не следует. Тетка немедленно осознала свою высокую ответственность. Однако решению «назревшего» вопроса эта мера, увы, не помогла.

Что ж, и отрицательный результат – тоже результат, как обычно повторяют неудачники. Правда, Плетнев себя к этому разряду людей не относил. Ведь появились новые сведения, добытые Петей Щеткиным, и тот уже выехал на вокзал за билетом на любой проходящий скорый – до Липецка. Плетнев же отправился в речной порт, чтобы найти бригадира Находкина, работающего на погрузке. Мать Влада оказалась женщиной наблюдательной и, несмотря на свое крайнее беспокойство по поводу сына, все-таки сумела и запомнить, и подробно описать высокого «красавчика» с мужественным квадратным подбородком, тонкой полоской усиков, ушами, как бы прижатыми к черепу, и короткой стрижкой, которую в дни ее молодости, по ее же словам, называли, кажется, полубоксом.

Короче, Антону предстояло поговорить с ним по душам – эти «усики» его почему-то стали раздражать. И само исчезновение парня, а затем появление бригадира показались по меньшей мере странными. А вот стрижка и прижатые уши говорили в первую очередь о том, что мужик определенно занимался тяжелыми видами спорта. Борьбой, может, а вернее, боксом или какими-нибудь восточными единоборствами. Это как раз модно было – лет тридцать назад, несмотря на всяческие запреты властей...

Глава девятая

АЛИБИ

Прокурор Решетников откровенно хохотал, слушая рассказ следователя Смородинова о встрече в аэропорту. Алексей Гаврилович правильно решил, что ему самому следовало посвятить шефа в подробности того, как оконфузились милицейские, чему, отчасти, и он тоже невольно посодействовал. Но полная растерянность майора Шлыкова перед генеральским мундиром была действительно до изумления уморительна.

Решетников же, со своей стороны, был по-своему даже и доволен тем, что Ванька-Каин в которой раз торжественно садится в лужу. Уже завтра этот очередной анекдот будет известен в администрации губернатора. А возможно, и в Москве.

Турецкого, зашедшего, естественно, к нему первому сразу после приезда в прокуратуру, он представил следователю Шипилову и попросил Александра Борисовича ответить тому на ряд вопросов, касающихся трагического происшествия в гостинице. Турецкий изъявил полную готовность сотрудничать со следствием, ибо был твердо намерен и сам внести свой вклад в поиск и наказание убийцы. И больше того, «прокручивая» в памяти беседу накануне с покойной теперь женщиной, он еще в самолете кое-что вспомнил из прошлой своей собственной следственной практики, и его соображения следовало бы также немедленно проверить. И по этому поводу надо будет обязательно связаться с архивом Генеральной прокуратуры. А может быть, и с коллегами из Латвии.

То есть он с ходу дал понять, что это уголовное дело далеко выходит за рамки обычной, пусть даже кое-кому представляющейся альковной, истории. Возможно, кто-то готов обозначить в качестве главной причины тяжкого убийства ревность, ссоры любовников и прочее, но все это отдает обыкновенным обывательским стремлением разворошить «клубничку» и покопаться в ней. Или, проще говоря, упростить задачу следствия до чисто поверхностных суждений и, соответственно, скоропалительных, а в конечном счете неверных выводов. Последним Турецкий как бы подчеркивал свое негативное отношение к желанию генерала Каинова в обязательном порядке прижать, унизить бывшего «важняка», посмевшего бросить ему – великому воронежскому патриоту, понимаешь! – вызов. О чем и свидетельствовала недавняя попытка милиции задержать «гражданина» Турецкого. И Решетников прекрасно понимал Александра Борисовича. Тем более что и само предположение о том, что Турецкий мог совершить убийство, изначально казалось ему попросту абсурдным. Ну, ничего, получил Иван Никифорович по носу, и ему пока достаточно...

А вот рассказ Алексея Гавриловича доставил прокурору несказанное удовольствие. Интересно, как еще и генерал Машовец из Управления ФСБ отреагирует, он ведь тоже не жалует Каинова... Словом, появился отличный мотив для очередных колких «шпилек» в адрес незадачливого Ваньки-Каина.

Турецкий же после короткой беседы с городским прокурором, который и не собирался его допрашивать, отправился к следователю, возбудившему уголовное дело об убийстве гражданки иностранного государства. Возбудить-то Геннадий Герасимович Шипилов возбудил, но огорченно подумал о том, как они все уже надоели до чертиков, эти иностранцы, ведь опять кому-нибудь понадобится пришить сюда политику, будь она неладна.

Следователь, что отметил для себя Александр Борисович, оказался человеком тактичным. Он не стал задавать «подозреваемому» – а куда пока от этого денешься? – каверзных вопросов, касавшихся подробностей интимных отношений между Турецким и гражданкой Латвии Эвой Ладзиней, предоставив Александру Борисовичу возможность «раскрыть эту тему» самому. Как ему будет угодно. И Турецкий честно поведал о предыстории их отношений, возникших более десятка лет назад. Да, за минувшие годы они и встречались, пожалуй, тоже не более десяти раз. Странно? Но вот – бывает... Да это, наверное, и не любовь никакая, а скорее острые приступы обоюдной страсти...

Потом подумал, что зря так сказал. Именно в пароксизме страсти и способен бывает человек совершить невероятное – то же убийство любимого человека, например. Сам бы он, доведись ему расследовать подобное дело, обязательно обратил бы самое пристальное внимание на такое признание подозреваемого в тяжком преступлении. Но сказанного уже не вернешь, и придется объяснять свою оговорку... Дурацкое это состояние – доказывать очевидное...

Успокоило лишь то, что показалось, будто Шипилов не обратил серьезного внимания на его выражение. И вот после этого всплыл главный аргумент, который еще не окончательно сформулировал для себя Турецкий, но которым ему самому следовало бы немедленно заняться. Речь шла о пожилом мужчине, знавшем еще отца Эвы, судя по ее рассказу...

Вкратце изложив свой разговор с Эвой по поводу человека, буквально заставившего ее узнать, где в настоящее время работает Турецкий, Александр Борисович высказал предположение, что в данном случае сам акт убийства, а затем и телефонного звонка в милицию о трупе в номере гостиницы мог явиться результатом мести некогда осужденного преступника следователю, отправившему его на нары. И, вероятно, на приличный срок, никак не меньше «червонца». А таких дел, за которые давали подобные срока, не так уж и много, можно проследить. Что, собственно, Турецкий и намерен теперь сделать. И в этом он видит свою реальную помощь следствию.

Но, развивая эту версию дальше, Турецкий вполне мог предположить, что этот не известный ему в данное время человек, вероятно, следил за женщиной, подозревая, что она отправилась в Россию именно к Турецкому. Хотя из разговора с Эвой, сказал Александр Борисович, сознательно утаив от следователя тот факт, что ей было известно, где находится Александр и даже чем он занимается в командировке в Воронеже, ее цель здесь была совершенно другая. У нее тут были свои собственные коммерческие дела, связанные с ее бизнесом. Значит, их встрече надо по-прежнему придавать случайный, а вовсе не запланированный характер.