Змеиная вода - Демина Карина - Страница 3

А Одинцов это заметил.

И отметил.

Чуть прищурился, а еще пальцами на руке пошевелил, словно разминая. Стало быть, тип этот и ему не нравится, причем категорично.

Невеста же показалась блеклою и хрупкою, словно былинка. И главное тоже странно. Платье на ней из числа дорогих, но почему-то кажется, что платье это она стащила, поскольку не подчеркивало оно достоинств фигуры. Скорее уж наоборот, создавало ощущение, что этих самых достоинств в фигуре вовсе нет. Тонкость.

Какая-то детская плоскость.

Торчащие ключицы. И нить крупного жемчуга меж ними. Такую скорее княгине вдовствующей носить, а не молодой девчонке. Волосы зачесаны гладко. И ободок тиары, чересчур громоздкой и яркой, давит на голову.

Тонкая шея.

Тяжелые серьги. И ощущение, что девочка добралась до маминой шкатулки с украшениями.

А еще взгляд. Растерянный и глубоко несчастный. И только когда к Ниночке поворачивался её жених, она преображалась. Она словно вспыхивала под его взглядом, и этот внутренний свет делал её, если не красавицей, то почти.

На меня она внимания не обратила.

И не только на меня.

Кажется, во всем этом доме, полном людей, Ниночка видела лишь своего Анатолия.

Анатолий.

Я повторила имя про себя и поняла, что оно мне все равно не нравится. Да и сам этот тип… если Одинцов по какой-то своей надобности решит его убрать, то я определенно помогу спрятать труп.

Глава 2. Змеиный танец

Бекшеев чувствовал себя в высшей степени неловко.

Нет, это не мешало ему включиться в игру высшего света. Улыбки. Приветствия. Ничего не значащие слова. О погоде. Урожае. Политике.

Лица.

Люди.

Тщательно выверенный узор движений. И от этого начинает ломить в висках. Почему-то появляется слабость, от которой он, казалось, давно избавился. А теперь и пальцы на руке мелко подрагивают. И возникает трусливое желание сбежать, отговорившись здоровьем.

Надо успокоиться.

Это… его не касается. Взгляды. Разговоры. Права Зима. Пусть себе говорят. Слова – лишь пустое сотрясение воздуха. И взглядами спину не намозолят.

– Мне тоже несколько не по себе, – Анатолий, которому Бекшеева представили, держится с вежливой отстраненностью, но предлога отойти и оставить хозяина пока не придумал. – Признаться, отвык я от подобных собраний. Нет, не подумайте, я благодарен. Вы столько всего сделали и продолжаете делать для моей Ниночки.

И прикасается к руке этой самой Ниночки, которая от прикосновения расцветает. На губах её появляется улыбка, и сама она тянется, как цветок к солнцу.

Он и есть её солнце.

А она?

– Я давно не выходил в свет, – приходится отвечать. Это правильно и вежливо. А еще разумно – разговор стоит поддержать. Когда люди говорят, услышать можно многое, если не ограничиваться одними лишь словами.

– Дорогая… – княгиня Одинцова, несмотря на возраст, великолепна. – Ах, Анатолий, я украду у вас нашу красавицу. Я просто обязана представить её кое-кому…

У Ниночки в глазах появляется ужас.

А вот Анатолий недоволен. Он еще не настолько хороший актер, чтобы это недовольство скрыть. Но отвечает сообразно ситуации, вежливо. И Ниночку отпускает. А княгиня уводит её куда-то в сторону, к дамам.

– Очень… милая девушка, – говорит Бекшеев осторожно, ибо взгляд Анатолия держится за Ниночку. А она, этот взгляд ощущая, оборачивается. И улыбается, робко, виновато. – Само очарование.

И глаза Анатолия вспыхивают, словно он услышал что-то крайне возмутительное. Неподобающее даже. Но нет. Он успокаивается быстро и отвечает с легкою снисходительностью в голосе.

– Да, мне, вне всяких сомнений, повезло. Ниночка – настоящее сокровище.

– Я вас оставлю ненадолго… – Одинцов тоже отступает.

И Анатолий морщится.

Озирается…

Но не уходит.

– И когда свадьба? – уточняет Бекшеев.

– Свадьба? – Анатолий поворачивается к нему. – Ах да… свадьба… я предлагаю зимой. Январь – чудесный месяц. В наших краях обычно снежно, красиво. Хотя, конечно, я не отказался бы немного поторопить события. Но женщин в подготовке к свадьбе поторапливать нельзя. Да и…

Он хотел сказать что-то еще, но осекся.

– Да, в январе красиво… но холодно. А что невеста думает?

– Ниночка? Что она может думать… – Анатолий выпил шампанское и взглядом поискал поднос, на который можно поставить бокал. А не найдя, скривился. – Беспорядок…

– Что, простите?

– Беспорядок. Когда женщина не знает своего места, в доме обычно беспорядок.

И губа чуть дернулась. А Бекшеев вдруг понял, что Анатолий напряжен. И напряжение это рвется наружу. И что он, Бекшеев, Анатолию, конечно, не нравится. Категорически даже не нравится. И это лишь увеличивает раздражение. Но почему тогда Анатолий не уходит? Не потому ли, что все эти люди, собравшиеся здесь, ему не знакомы? Они чужие? И в их обществе он чувствует себя до крайности неуверенно? И рассматривает Бекшеева, как меньшее из зол?

Если так, то стоит воспользоваться моментом. Да и эмоции зацепить удалось, а дальше – проще. Главное, грань не переступить. Вряд ли Одинцов обрадуется, если нынешний ужин завершится скандалом.

– Современные женщины имеют иные интересы, помимо дома, – произнес Бекшеев как можно более нейтральным тоном.

– В том и дело. Современные женщины забыли о той роли, которая отведена им.

– Кем?

– Господом.

Официант все же приблизился, и один бокал сменился другим.

– Ваше здоровье… – Анатолий поднял его. – Оно вам, кажется, нужно.

А это почти хамство. Но пускай. Раз Одинцову хочется услышать стороннее мнение об этом человеке, Бекшеев постарается, чтобы это мнение было как можно более полным.

– Увы… – он оперся на трость.

Зима подарила.

Черную и с изогнутой ручкой. С резьбой на этой ручке, но такой, едва заметной, которая не впивается в руку, оставляя на коже отпечаток рисунка.

Удобная.

– И стоит оно того? – Анатолий и второй бокал выпил одним глотком. Или уже не второй? Алкоголем от него не пахло, да и вид был вполне нормальный, но вот говорил он явно больше, чем стоило.

Хотя… дело не только в алкоголе.

Пьяных и нервных зацепить легче. И подтолкнуть. Вот и скалится Анатолий, и выплескивает злость на того, кто рядом.

– Что именно?

– Унижение. Только не могу понять, чего ради?

– А я не могу понять, о каком унижении речь, – Бекшеев переложил трость в другую руку. Сесть бы сейчас, да диванчики заняты дамами. И как-то неудобно мешать.

– Как же… Одинцов щедро подарил вам должность. А с нею – и предыдущую жену.

Бекшеев прикрыл глаза, сдерживая желание просто и без затей дать в морду. Тихоня вот сдерживаться не стал бы. Разве что, может, обтесавшись за год в столице, бил бы не в морду, а в печень.

Так оно незаметнее.

– Он с ней продолжает спать? Или это так… чувство ответственности?

– Чувство привязанности, – ответил Бекшеев. И поискал Зиму взглядом. И даже не удивился, увидев её рядом с Ниночкой. А вот Анатолию такое соседство не понравилось. Он даже сделал было шаг, но остановился, поскольку в компании этой находилась и княгиня Одинцова.

Обе княгини.

Дамы о чем-то беседовали. И явно беседа была веселой. Ниночка даже зарозовелась.

– И к чему вы привязаны? – Анатолий сощурился.

– К кому. Зима… удивительная женщина.