За горизонтом событий - Брусницын Алексей - Страница 11

Часть II. Глава 1.

Сытый и чуть пьяный Невструев быстро шагал по адресу, полученному от Артиста. Казалось, он движется навстречу судьбе. Александр положил на алтарь искусства престижную профессию и семейное счастье, но вдохновения так и не обрёл. Он надеялся, что загадочная организация с помощью достижений науки поможет ухватить музу за эфемерную туни́ку.

После того как Анна в гневе покинула ресторан, не заплатив даже за себя, ему пришлось отдать официантке почти все свои деньги. Поскольку жена умчалась в закат на своём автомобиле, а такси он себе позволить не мог – и так непонятно, как прожить ещё восемь дней до зарплаты, – чтобы успеть на собеседование, ему приходилось почти бежать. По дороге Александр миновал суд, из которого его выпустили совсем недавно. Это расшевелило жабу за грудиной, но ненадолго: когда суд исчез из поля зрения, исчезло и беспокойство.

По дороге он узнал, что уволен с работы, потому что пропустил две своих смены, трое суток не отвечал на звонки и сам на связь не выходил. Даже это не выбило Невструева из колеи.

«Ничего, – успокоил он себя, – в конце концов за эксперименты над людьми должны же платить, наверное».

Искомый адрес оказался через дорогу от территории огромного клинического центра. Как объяснила Александру девушка в сестринском халатике, у которой он уточнял путь, там размещались частные врачи и организации, сотрудничающие с клиникой. От одного из пошарпанных корпусов больницы в современное здание вёл воздушный переход, что указывало на их неразрывную связь. Выглядело это так, будто блестящий молодой человек протягивает руку своему плюгавому дедушке.

Компания Another U занимала верхний этаж здания целиком, что само по себе внушало уважение. Интерьер здесь был очень удачный – сочетание футуристического техно, прозрачных граней и живых растений. Больницей здесь не пахло, запах стоял скорее, как в оранжерее.

Опасения Невструева, что его не пропустят из-за того, что он всё-таки опоздал на десять минут, да ещё и пришёл вместо другого человека, не сбылись. Приветливая секретарша на ресепшен позвонила кому-то по внутреннему телефону, получила разрешение пропустить потенциального участника эксперимента, после чего выдала ему электронный планшет, в котором следовало заполнить анкету с незамысловатыми вопросами. На это ушло минут пять, после чего секретарша объяснила, как найти нужный ему кабинет.

На табличке рядом с дверью в кабинет значилось: «Стейси Копхилер, психолог».

Сама Стейси на первый взгляд показалась недавней выпускницей университета. Распущенные по местной моде тёмно-каштановые волосы обрамляли худощавое лицо с неправильными, непропорциональными чертами: длинный, тонкий нос с заметной горбинкой, слишком большие глаза, слишком крупный рот. Она не была красавицей в обыденном смысле этого слова, но что-то в ней сразу завораживало. В том, как она посмотрела на него в первый раз, как приветливо улыбнулась и приподнялась, чтобы пожать руку, в каждой черте, в каждом жесте проглядывала её непритворная женственность. Она напоминала креолку, которая в любой момент готова пуститься в пляс с кастаньетами. В её одежде и аксессуарах также зримо присутствовал то ли испанский, то ли цыганский колорит.

Говорила геве́рет[1]Копхилер по-русски с лёгким акцентом, который свойственен людям, родившимся в Израиле или приехавшим сюда в детстве. При ближайшем рассмотрении он понял, что она старше, чем ему почудилось сначала. Возраст определялся по выраженной носогубной складке и запавшим щекам, в её уверенном взгляде сквозил богатый жизненный опыт.

После того как они обменялись приветствиями и представились, психолог предупредила, что кандидату следует быть откровенным насколько это возможно, поскольку от этого зависит не только то, будет ли он принят в число испытуемых, но и подбор оптимальных условий для эксперимента, если его кандидатура будет одобрена. Конкурс, кстати, пять человек на место. Стейси надела очки, которые ещё больше увеличили её глаза, и, заглядывая в монитор, принялась задавать уточняющие вопросы:

– А почему вы в пункте «семейное положение» ничего не выбрали? Забыли?

– Нет. Просто любое из предложенных определений в отношении меня было бы неверным. Я расстался с женой, но ещё не развёлся. По-моему, это не подходит ни под «женат», ни под «холост».

– Надеетесь сохранить семью?

– Надеюсь, что это ни в коем случае не произойдёт.

– Я поняла. Но всё-таки отмечу «женат» – формально это пока так, – Стейси щелкнула мышкой.

Он пожал плечами.

– Вот это да! – обрадовалась она, читая дальше. – Так мы коллеги.

– Не совсем… Психиатр психологу не коллега. У вас же педагогическое образование?

Она прикрыла глаза в знак согласия.

– А чтобы работать психиатром, нужно медицинское.

– Какой вы… – она улыбнулась без обиды и записала что-то в блокноте, лежащем перед ней. – Но ведь наши специальности во многом похожи. Мы помогаем людям справиться с их ментальными проблемами…

– Но совершенно разными методами. Пока вы человеку зубы заговариваете, зачастую лишь усугубляя его состояние, я выписываю пилюли, которые ему реально помогают.

Психолог не стала отвечать на этот укол. Помолчала, откровенно изучающе разглядывая Невструева поверх очков.

– А почему вы не стали подтверждать свой врачебный статус?

– Потому что я больше не хочу быть доктором.

– Интересно. А кем же вы хотите быть?

– Писателем, – ответил Александр, почему-то смущаясь.

– Так это же прекрасно! – Стейси снова пометила что-то в блокноте. – Нам как раз нужны люди с творческими амбициями… А почему вы поставили галочку на «безработный»? По-моему, писатель – вполне официальный род занятости.

– Видите ли, я слишком мало зарабатываю на этом поприще, чтобы считать его полноценной работой. Пока это всего лишь хобби. Мне приходится добывать хлеб насущный иными способами.

– Что-то нелегальное? Почему не написали в анкете? Торговля оружием, наркотиками, людьми? Не бойтесь, я никому не скажу.

– Напротив. Я работал охранником… пока меня не уволили как раз сегодня.

– За что?

– За то, что я три дня просидел в тюрьме, – признался Александр. Она выглядела неглупой и профессиональной, он поверил ей и решил, что скрывать что-либо смысла не имеет.

– Очень интересно… И за что же это сейчас писателей в тюрьму сажают?

– А как всегда – ни за что. Поэтому суд меня и оправдал.

– Поздравляю. Но в чём же вас всё-таки пытались обвинить?

– Да так… – буркнул Невструев. – Мелочи жизни.

– И всё-таки я должна знать, чтобы составить ваш психологический портрет.

– Ложное обвинение в домашнем насилии.

– Ложное?

– Век воли не видать! – Александр по-бандитски растопырил пальцы.

Стейси улыбнулась, обнаружив милую ямочку на левой щеке.

– То есть вы хотите сказать, что у вас нет склонности к насилию?

– Пожалуй, что нет. Даже на уровне акцентуации характера.

Она подумала немного.

– Мне нужно почитать, что вы пишете. У вас же есть что почитать?

– Есть пара сборников. Рассказы. Одна мини-повесть… А зачем вам?

– Мне нужно понять: вы действительно творческая личность или возомнили себя таковой.

– Думаете, у вас хватит для этого квалификации?

Психолог вместо ответа протянула ему визитку, при этом на Александра повеяло ароматом каких-то диких, экзотических растений.

– Тут есть электронный адрес, на него пришлите, пожалуйста, свои сборники.

Невструев поблагодарил, посмотрел на карточку для приличия и спрятал её в бумажник.

– Вы пришли вместо другого человека. Как это вышло?

– Мы сидели в одной камере. Меня отпустили, а он там, похоже, надолго, вот и отдал мне свою очередь.

– А как у вас с вредными привычками? Мы не берём на испытания алкоголиков и наркоманов. У нас есть наработки по поводу лечения зависимостей с помощью гипносна, но пока чисто теоретические. Так что… Вы пройдёте медицинское обследование, и, если в крови найдут следы алкоголя или наркотиков, до эксперимента вас не допустят. Никаких предубеждений, просто мы не знаем, как ваш мозг отреагирует на гипнотическое воздействие.