Страсти по-губернаторски - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 53

Но главное было в другом, и Александр Борисович постарался объяснить это Печерскому.

– Видите ли, Валерий Артурович, расследование вашего дела не входит в мою компетенцию, я прибыл в ваш город с другой целью. Совершено три уголовных преступления, три убийства, понимаете?

– Ну я-то понимаю, но, может быть, эти ваши убийства и то, о чем вам рассказал я, как-то связаны между собой? Попробуйте представить.

Турецкий усмехнулся наивности Печерского.

– В основе всякого тяжкого преступления лежит, естественно, веская причина. Если расследование покажет, что, скажем, одной из причин убийства, например, того же Васильчикова, которого вы обвиняете в бандитском захвате чужой собственности, является именно этот факт, то мы будем им заниматься по своей прямой обязанности.

– А если это только мое предположение?

– Ну вот видите? Поэтому давайте так договоримся, Валерий Артурович. Я сегодня вечером буду разговаривать с Москвой. Вот попутно и посоветуюсь по вашему делу. Далеко не уверен, что займусь сам – на мне, как вы видите, действительно уже висят три уголовных дела. У вас же тут кто-то постреливает, причем убивает не простых граждан, а облеченных определенной властью, а кому-то приходится голову ломать, разыскивая преступников. Словом, я поговорю, а как отнесется к вашей просьбе мое начальство, скажу позже. Не возражаете?

– Напротив, – горячо ответил Печерский, – я буду только обязан вам. Искренне говорю.

– Ну обязан – это лишнее, а вот помочь мне, в свою очередь, вы определенно могли бы.

– Чем же? Я к вашим услугам.

– Оставьте мне ваши координаты, я подумаю и позвоню.

Что-то в этом отставном капитане было очень необычное. Так думал Турецкий. Странно, что Юрий ничего о нем не говорил. Александр Борисович помнил, что им были названы некоторые фамилии, но Печерский среди них не значился. Почему? Раз уж по дружбе хотел предложить ему заняться делом Печерского?

Вот и надо бы проверить свои первые впечатления. Ну а что история сволочная, так и двух мнений нет, конечно, надо бы поехать в ту колонию, где содержится младший Коробов, и потолковать с ним по душам. Сам-то Печерский это сделать не догадался, впрочем, может быть, ему и не разрешили. А что есть требования законные, так то здесь никого, видно, не волнует.

Они расстались, и Турецкий пешком отправился в гостиницу. По дороге вспомнил, что говорить по телефону из номера нежелательно, а тут подвернулся тихий скверик – самое то, что требовалось. Народу там было немного. И лавочки свободные.

Первый свой звонок Александр сделал на мобильник Гордеева.

– Привет, адвокат, – начал он. – Ты чего это меня сватать взялся?

– Здравствуй, Сань. Ты, наверное, про Печерского?

– Я ж говорю, знает кошка, чье мясо съела. Ты уже разбирался в его деле?

– Только отчасти, но понял, что у меня ничего не получится, тут необходимо тщательное расследование. Которого, кстати, никто не проводил. А в Новограде за него никто и не возьмется.

– Даже теперь?

– А что изменилось? Ну убили одного, другого, система-то, как ты изволил сам выразиться, осталась. То-то... А такое дело, я подумал, только тебе по зубам.

Это Гордеев так решил польстить, понял Турецкий. Ну босяк!

– А ты-то чем связан с этим Печерским? Ему вообще-то можно верить? Я ж не знаю, что он за человек.

– За него ручаюсь. Он хорошо помогал мне.

– Да? И в чем же?

– Ну-у... – Гордеев замялся. – По мелочам. Задержать убийц помог. Разные дела были. Я сейчас помогаю ему учредительные документы оформить...

– Какие?

– Да, понимаешь... Они там хотят общественную правозащитную организацию официально зарегистрировать. Вот я юридическими документами и занимаюсь. Уже послал им по факсу на областной Комитет ветеранов. Должен был получить. И о твоем приезде сообщил, ты уж извини.

– Поздно извиняться.

– Так ты уже взялся? – обрадовался Гордеев.

– Нет, разумеется. У меня собственных дел по горло. Я вот поговорю с Костей Меркуловым, обрисую ему ситуацию, и как уж дальше – он сам решит. А ты мог бы, со своей стороны, позвонить ему и тоже добавить от себя что-нибудь впечатляющее по поводу здешних дел.

– Ты когда будешь звонить?

– Да прямо сейчас, вот закончу с тобой и позвоню.

– Договорились. Слушай, Сань, если тебе понадобится помощь, ты не стесняйся, в самом деле, обращайся к Печерскому, он в городе пользуется авторитетом.

– Среди кого, господин адвокат?

– Ну ты неправильно понял! Среди нормальных людей, конечно.

– Ладно, посмотрим. Учти, твое присутствие здесь потребуется. Мы собираемся тебя допросить по делу Кураева, ну и вообще.

– Что значит – вообще? – насторожился Гордеев.

– То и значит, что будем говорить по душам. Как следователь со свидетелем. Пока.

«Свидетель! Ха-ха!» – Турецкий усмехнулся. Пусть-ка теперь Юрка немного понервничает, прежде чем станет в следующий раз заниматься самодеятельностью.

И он набрал Костин номер.

В нескольких фразах ознакомил с положением дел, сказал, что местное руководство было бы просто счастливо, если бы московские следователи сумели доказать, что все три преступления совершены на сугубо личной, бытовой почве.

– Но тогда зачем им было огород городить? Могли бы справиться с такой задачей и собственными силами, – возразил Меркулов.

– Я задавал себе этот вопрос. Думаю, что это ошибка одного человека – конкретно губернатора. Он поднял волну, чего-то сильно испугавшись. А его соратники никакой политики тут не усматривают. Точнее, пытаются уверить, что не видят.

– А ты видишь?

– Есть кое-какие мысли, но я бы не хотел пока ими делиться, додумать бы надо.

– Вот это хорошо, что ты понимаешь. Ну а какие вопросы?

И вот тут Турецкий рассказал о встрече с Печерским и о его просьбе заняться делом его исчезнувших родственников, фабрикой которых завладел Васильчиков.

– Ты усматриваешь связь?

– Пока нет, но он как бы намекнул на такую возможность. Причем вскользь, без особой уверенности, скорее как аргумент в пользу своей просьбы. Но...

– Ясно, уже сомневаешься?

– Знаешь, Костя, у меня в разговоре с ним вдруг мелькнуло нечто... Может быть, без веской причины. Вот бывает, человек случайно не оговорился, а как бы проговорился. И тут же смикшировал, увел разговор в сторону, постарался сделать так, чтобы о его словах забыли. Нечто подобное я и почувствовал. Это из области скорее интуиции, чем уверенности.

– Ну почему же? Если не верить собственной интуиции, то чему же тогда вообще верить? Грязнов что по этому поводу думает?

– Еще не успел поговорить с ним. А с Печерским я встречался меньше часа назад.

– Посоветуйтесь... Он к понятию «интуиция» относится трезво...

– Ну да, как всякий генерал.

Меркулов на столь мелкий укол не отреагировал.

– А история, что ты рассказал мне, Саня, оставляет нехорошее впечатление. Так что, я думаю, вам надо, в рамках расследования убийства адвоката Васильчикова, присмотреться и к этому делу. Пускай Володя Поремский истребует дело Коробова, я правильно назвал фамилию пострадавшего?

– Правильно.

– И посмотрит, что и как. Надо ему съездить в колонию. Когда сообщите мне о вашем решении, я дам соответствующее указание. Но не раньше. А если новое расследование будет явно отвлекать вас в сторону, оставьте его в покое. Есть же областная прокуратура. И мы можем заставить ее, в конце концов, заниматься своим прямым делом. Словом, не затягивайте. Если больше вопросов нет, общий привет.

Вопросов не было. Зато ясность в некотором роде теперь появилась.

Они решили провести маленькую тактическую операцию – освободить от подслушивающих устройств номер Вячеслава Ивановича. Надо же было, в конце концов, где-то проводить срочные совещания!

С «акулой» Грязнова Володя Яковлев медленно обошел весь номер и снял «жучки» с телефонного аппарата и из электрических розеток в гостиной и спальне. Наверняка уже завтра, когда «слухачи» почуют неладное, они выберут для себя удобное время и снова расставят своих «насекомых». А может, и не станут, запасы у них тоже не бесконечны.