Правила одиночества - Агаев Самид Сахибович - Страница 93

— Как так?

— А вот так. Снег пошел. Здесь, в Москве, снег был?

— Временами.

— А там началась метель, со мной она сыграла такую же шутку, как у Свиридова, точнее, у Пушкина.

— Тебя женили?

Хуже. Я решил срезать обратный путь: не стал обходить овраг, а спустился в него и поднялся с другой стороны, ну и сбился с азимута, вышел прямо на егерей. Путевки у меня нет, лицензии нет, разрешения на ружье нет — его мне женщина подарила, от отца ей досталось. Они у меня ружье отбирать, я заартачился, с похмелья злой был, наговорил лишнего, а они в бутылку полезли: скрутили меня — и в машину, прямо в ментовку. А у меня к тому же и документов с собой не было. Кто ж на свиданье паспорт с собой берет? Вдруг девушка в загс тебя потащит! Короче, посадили меня до выяснения личности — вдруг я террорист или маньяк? И я просидел у них ровно две недели. Зачем держали и зачем выпустили — я так и не понял. Никто ничего у меня не спрашивал, просто открыли дверь и сказали: «Пошел отсюда». Я, кстати, пока сидел, все время тебя вспоминал. Я, конечно, тебя подвел, но деньги все в целости и сохранности, готов выплатить неустойку. Я знаю, что время подачи заявок вышло.

— Неустойкой ты не отделаешься, — отсмеявшись, сказал Ислам, — по твоей милости меня чуть не убили, чудом жив остался.

— Кто?

— Не знаю, киллер не представился.

— Но с чего ты взял, что это по моей милости?

— Это произошло в тот же день, когда я побывал у префекта, у Чикварина. Я подумал было, что, взяв деньги, они нас кинули, избавились от тебя, а потом, когда я вышел на них, — взялись за меня. Правда, теперь выяснилось, что этот вопрос остается открытым. Но тогда кто?

Сенин задумался, потом сказал:

— Я поеду в префектуру, попробую выяснить. Расписку напишешь, что деньги получил обратно?

— Перебьешься.

— Ладно, — Сенин поднялся, пошел к выходу. Взявшись за дверную ручку, оглянулся. — Ты знаешь, возможно, это и они.

— Но за что?

— Через них такие деньги проходят! Они очень нервные — тени своей боятся. Ты явился, стал требовать деньги, вот они и переполошились.

— Но если они не брали эти деньги, чего им бояться?

— А ты знаешь, сколько народу несет им свои деньги? И не сосчитаешь. Как говорится, мало ли в Бразилии Педров… Думаешь, легко взятки брать…

— Сочувствия к ним ты у меня не вызовешь, — сказал Ислам.

Он не стал рассказывать Сенину о том, какую интригу ему пришлось разыграть с префектом.

— Я позвоню, — сказал Сенин.

Оставшись один, Ислам после недолгого раздумья достал из нагрудного кармана визитку, набрал номер префекта. Услышав его властный голос, сказал:

— Извините за беспокойство, это опять я, Караев. Тут недоразумение вышло с вами, долго объяснять. Короче, я хочу вернуть вам деньги.

После короткой паузы он услышал:

— Послушайте, не морочьте мне голову! Вопрос закрыт, избавьте меня от своей персоны! Я не хочу больше возвращаться к этому делу.

— Но…

— Не звоните мне больше.

Префект бросил трубку.

Остаток дня Ислам провел в офисе, приводя в порядок бумаги. С большим трудом написал письмо Медине: несколько строк про то, что жизнь складывается не так, как хотелось бы, поэтому он приносит свои извинения за то, что отнял у нее время.

Периодически он звонил Лане, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Лана благополучно проделала операцию с деньгами и теперь находилась в своем салоне.

— Ты скоро приедешь? — спросила она.

— Как только освобожусь.

— Ладно, я буду у себя. Ближе к вечеру позвонил Сенин.

— Старик, — сказал он, — я тут провел оперативно-розыскную работу. Все делают большие глаза, ну, ясный перец, кто в этом сознается? Но судя по тому, как мрачно он меня встретил и как весело провожал, похоже, ты недалек от истины.

— Посредник — Чикварин? — спросил Ислам.

— Я не могу ответить на этот вопрос — деловая этика.

— А отстреливать клиентов входит в нормы деловой этики? Александр, я не собираюсь писать заявление в милицию, мне нужна ясность, чтобы понять: опасаться мне за свою жизнь или я могу вздохнуть свободно?

— Я думаю, что ты можешь быть спокоен.

— Сенин, да или нет?

— Да. Вопрос закрыт — я больше чем уверен.

— Хорошо, будь здоров.

— До свидания.

Ислам отпустил секретаря, закрыл офис и поехал к Лане. На «Белорусской» заехал на цветочный рынок и выбрал самый роскошный букет, составленный из подмосковных роз. Он предпочитал эти цветы потому, что они источали аромат, в отличие от голландских. На месте Оксаны сидела новая девушка. При виде Ислама она поднялась и приветливо улыбнулась:

— Здравствуйте, чем могу помочь?

— Я к вашей хозяйке.

— У вас назначена встреча?

— Да.

— Одну минутку, — девушка подняла телефонную трубку, — Светлана Викторовна, к вам пришли, — выслушав ответ, проводила Ислама до кабинета.

Увидев цветы, Лана схватилась за сердце:

— Неужели это мне? Какая прелесть! Послушай, они даже пахнут. Садись, — предложила она Исламу, — хотя погоди, дай я тебя поцелую.

Она осторожно поцеловала Ислама в щеку, потом вытерла платком следы помады.

— Это новенькая, — спросил Ислам, — а где Оксана?

— Я ее уволила, — продолжая любоваться цветами, сказала Лана.

— Почему? — удивился Ислам.

— А из ревности: я смотрю — она стала тебе нравиться, вот и решила убрать ее. Шучу, она отпросилась, в милицию поехала, регистрацию продлевать. Скоро должна вернуться.

Вошла девушка с пластиковым кувшином в руках. Она налила воды в вазу, поставила розы и удалилась.

— Ну что, наверное, надо выпить, — сказала Лана, — отметить.

— Непременно, — согласился Ислам, — ты тоже выпьешь?

— Я посмотрю, как ты пьешь — этого мне будет достаточно. А может и выпью.

Лана подошла к шкафу и достала из него бутылку текилы.

— Специально для тебя купила, — заметила она. Две рюмки, блюдце с нарезанным лимоном и солонка были приготовлены заранее.

Ислам взял бутылку, отвинтил пробку и наполнил обе рюмки. Лана положила перед Исламом плоский продолговатый ключ.

— От сейфа, — сказала она, — где деньги лежат. Ну, за удачное завершение дела.

— С делом неувязочка вышла, — заговорил Ислам.

— В каком смысле, что случилось? — испугалась Лана.

В том смысле, что мы не того человека в оборот взяли, вернее, вообще ничего не нужно было делать. Сенин появился, он им вообще не передавал денег — не успел. А потом физически не мог этого сделать, поскольку сидел в милиции. Сегодня он привез мне деньги обратно.

— Да ты что, — изумилась Лана, — вот это номер! То есть сто процентов прибыли, подумать только!

— Я позвонил префекту — хотел вернуть ему деньги, но он отказался со мной разговаривать.

— Ты хотел вернуть деньги? Ислам, ты редкий экземпляр!

— Поэтому, — продолжал Ислам, — будет справедливо, если эти деньги ты оставишь у себя.

Он подвинул ключ к Лане.

— Ты что с ума сошел! — воскликнула Лана. — С какой стати?

— Это была твоя идея, и исполнение тоже. С ними надо что-то делать, — добавил он, — я же не могу их выбросить!

— Ты можешь заплатить мне за камеру, — подумав, сказала Лана, — полторы штуки стоила, между прочим, девочкам дай по пятьсот баксов — и все.

— Давай выпьем? Глядишь — и решение найдется, — предложил Ислам. — За тебя!

— И за тебя, — ответила Лана. Пить все же не стала: пригубила и поставила рюмку.

— Ну что такое! Денег не берешь, выпить не хочешь.

— Я не пью вообще, а на работе — тем более.

— А я пью всегда, — сказал Ислам, — но когда есть повод выпить, пью с особенным удовольствием. — Он медленно выпил.

— Так что ты будешь делать с деньгами? — спросила Лана.

— Постараюсь вернуть.

— Не глупи, это же хрестоматийный случай!

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, как говорил Остап Бендер: «Деньги у подзащитного есть и, судя по тому, что он, не моргнув, отказался от десяти тысяч, — деньги огромные». Это наш случай: чем больше ты будешь стараться вернуть ему деньги, тем больший дискомфорт он будет чувствовать. ДЛЯ него потеря пятидесяти тысяч долларов — досадное недоразумение, цена вопроса. Я имею в виду баню с девочками. Ты не представляешь, сколько денег я таким, как он, отнесла, чтобы открыть свой салон! Хотя кому я рассказываю — ты же рынок держал! Слушай, у меня есть идея. В нашем доме со стороны улицы сдается помещение в аренду, я давно на него глаз положила. Давай откроем там кафе, у меня есть бизнес-план. Положим по полтиннику и префекта в долю возьмем. Как тебе мое предложение?