Злой гений Порт-Артура - Романов Герман Иванович - Страница 22

Фок сделал короткую паузу, прекрасно понимая, что сейчас сознательно подставился, однако спокойно отпил остывшего чая из фарфоровой чашки и продолжил говорить, видя, что Алексеев молчит, пунцовеет лицом и пока не задает вопросов.

– Я просто запомнил, что он говорил, а совсем недавно решил записать. У меня в штабе поручик по адмиралтейству есть, в запасе был, недавно призван. Руководителем работ его назначили – в Дальнем чугунные гранаты и шрапнели делать для трехдюймовок, наладить производство нужно. Он и помог составить списки, объяснил мне, что к чему и какие корабли имелись в виду погибшим адмиралом…

– Да что понимает в морском деле бывший поручик по адмиралтейству? Вы, может, и запомнили слова адмирала, но только он вас неправильно понял. Ладно, семидесятипятимиллиметровые пушки для вооружения миноносцев с крейсеров снять можно, вот только стрелять по береговым целям пушки не могут! Вернее, только стальные болванки впустую тратить! Нет для них других снарядов! Тоже, советника нашли, ваше превосходительство! Неужели нельзя было любого лейтенанта взять?

– Виноват, ваше высокопревосходительство.

Фок вскочил с кресла, понимая, что попал под прорвавшийся гнев начальства. Наместник покраснел так, что от лица прикуривать можно было, из ноздрей чуть ли дым не пошел. И Фок нанес еще укол, с прицелом на будущее.

– Так нет наших морских офицеров в Дальнем, днем с огнем там их не найдешь. И кораблей тоже нет! Что толку укреплять перешейки, если противник протралит заграждение и подавит наши береговые батареи, пока они слабые. А чтобы новые пушки поставить, на то время потребно. Генерал Белый обещал за месяц управиться. Но за это время хоть как-то бухту прикрыть нужно от всякого рода нападений и диверсий.

Отповедь возымела действие – Алексеев неожиданно успокоился, даже улыбнулся, хотя смотрел хмуро. Но заговорил уже спокойно:

– Записки Моласа отправьте в мой штаб немедленно, вместе с поручиком, сам с ним говорить буду, наверняка он что-то напутал. Позже направлю к вам своего флаг-офицера, если непонятно будет. Дальний прикроем, я уже распорядился – там две бронированных канонерки есть и миноносцы. – Алексеев говорил спокойно, гнева как не бывало. – Да, контр-адмирал Молас прав – корабли перевооружать надобно. И «Сивуч» в Инкоу отправлять нужно, может быть, ночью прорвется, пока они длинные. А на завод я лейтенанта Герасимова направлю – он любит со снарядами возиться, так что необходимую помощь окажет. Да, раз такое дело, нужно наладить производство не только трехдюймовых гранат для армии, но и семидесятипятимиллиметровых для флота, раз наши бюрократы в Петербурге посчитали их излишними. Придется исправлять это упущение.

Алексеев задумался, как-то мимоходом допил коньяк, как воду, подержал пустой бокал в ладони. Потом поставил его на стол, поднял глаза на Фока. Тот стоически выдержал тяжелый взгляд – такие гляделки с начальством он не раз пережил в жизни, и никто не смог его сломить. Понял это и наместник, примирительно подняв ладони…

Глава 19

– К чему все это, к добру ли, либо к горести, только Николай Угодник знать может, все в его власти! – Михаил Федорович снял фуражку и вытер платком пот, выступивший на обширной лысине. Ничего не поделаешь, года берут свое, и скромная раньше залысина стала расползаться от края лба до макушки. Но моряку это не беда, не женские сердца покорять.

Озадачивало не на шутку другое: его, как младшего флагмана эскадры и начальника морской и минной обороны, лишили почти всех канонерских лодок, двух минных крейсеров – наиболее боеспособных единиц, но весь спрос будет именно с него, а это откровенно пугало. Ведь в Порт-Артуре был создан нормальный тральный караван – после потери «Петропавловска» и подрыва «Победы» он выслушал немало нелицеприятных слов в свой адрес, хотя полностью предотвратить минирование японцами внешнего рейда, он, понятное дело, не мог. А теперь нужно думать, чем оборону внешнего рейда держать – остался в распоряжении только один-единственный «Гиляк», пусть самая новая канонерская лодка.

Правда, пока есть еще «Бобр», который нужно через неделю вместе с «Всадником» и «Гайдамаком» отдать в распоряжение контр-адмирала Матусевича, назначенного на такую же должность, как у него, но только в Дальнем. Николаю Александровичу можно было посочувствовать – Талиенваньская бухта куда обширней Артурской, а выставленные минные заграждения пожиже будут, и для своих кораблей опасные – именно там подорвались и погибли «Боярин» с «Енисеем».

На флоте в последнюю неделю, сразу после возвращения адмирала Алексеева с победного выхода к Бицзыво, началась какая-то непонятная суета, все должно было делаться быстро и строго в отведенный срок. Капитан порта контр-адмирал Григорович и так был завален большим объемом работ – ремонт трех броненосцев и миноносцев требовал неустанного внимания, а тут новый ворох проблем.

Необходимо было в двухнедельный срок ввести в боевой состав все три старых крейсера, что стояли на приколе, готовились к разоружению и переводу в третий ранг. Теперь им была уготована роль канонерских лодок, на что-нибудь другое бывшие клипера не годились. А работы предстояли немалые: убрать на каждом остатки парусного рангоута, отремонтировать машину, снять всю устаревшую артиллерию. Взамен установить новые орудия – по паре 120-мм и дюжине 47-мм пушек. Первые принадлежали «Ангаре», этот большой пассажирский корабль двенадцать тысяч тонн водоизмещением и со скоростью двадцать узлов должны были использовать как вспомогательный крейсер на коммуникациях у берегов Японии, но разоружили по приказу наместника в самом начале войны, и сейчас он отстаивался в гавани, ни к чему полезному не приспособленный.

Скорострельные мелкокалиберные пушки Гочкиса снимали с «соколов», ставя вместо них на корме более тяжелую 75-мм пушку, устанавливая под нее подкрепления палубы. Эти орудия сгружали с только что отремонтированного крейсера «Паллада», на котором опять начались какие-то работы под руководством генерал-лейтенанта по адмиралтейству Кутейникова. И странное дело – после гибели «Петропавловска» Николай Евлампиевич ходил понурый, ведь кто-то пустил клеветнический слух, что именно он допустил просчеты в конструкции броненосца. Но сейчас заслуженный кораблестроитель заметно повеселел, целыми сутками пребывал на злосчастной «богине», что-то там высчитывая и переделывая. По крайней мере, парой шестидюймовых пушек Кане там уже усилили кормовой плутонг.

Установка тяжелых орудий тоже выпала на долю командира порта. Так что Иван Константинович не выдержал и подал рапорт наместнику, тут же попав под начальственный разнос. Пришлось Григоровичу выкручиваться и изыскивать дополнительные возможности. Так что на следующей неделе в строй войдет «Забияка», уже в преображенном виде, и впервые выйдет на внешний рейд, заняв привычное место, где обычно стояли канонерские лодки «Гремящий» либо «Отважный».

Удивительная судьба у этого крейсера! В Русско-турецкую войну 1877–1878 годов корабль заказали в далеких Северо-Американских Соединенных Штатах, у компании «Уильям Крамп и сыновья». Причем в контракте были предусмотрены серьезные штрафные санкции за просрочки и перегрузку конструкции, и американцы тут изрядно опростоволосились, сорвали все сроки. Попались на этом, понесли серьезные убытки, передав клипер за бесценок.

Так что русские офицеры не зря шутили, что «Забияка» – единственный на императорском флоте корабль, что достался фактически задарма. Впрочем, американцы тоже сделали выводы и спустя двадцать лет смогли урвать свое, ведь именно тот же Крамп построил по русскому заказу броненосец «Ретвизан» и затопленный в Чемульпо после боя с японской эскадрой адмирала Уриу крейсер «Варяг».

Жаль, что правительство отказалось от дальнейшего сотрудничества, ведь ушлый американец хотел получить контракт на постройку еще трех броненосцев и судостроительный завод во Владивостоке. Как раз в этом году корабли бы вошли в строй и завод заработал бы. Четыре «Ретвизана» вместо одного кардинально переменили бы ситуацию на море – японцам пришлось бы искать спасения в бегстве, так как против их шести броненосцев русские имели бы десяток.