Злой гений Порт-Артура - Романов Герман Иванович - Страница 16

Японцы не стали ждать отлива, сразу начали десантирование, как только наступил рассвет. Фок внимательно рассмотрел вражеский флот: четыре транспорта притоплены чуть ли не под планшир. Видимо, их торпедировали русские миноносцы. Одно небольшое судно на бок прилегло – глубины мелкие, не затонуло полностью, хотя народ соленой воды вволю нахлебался. И все, других результатов атаки он не увидел.

Крейсера, а их хищные силуэты распознать было легко, немного придвинулись к берегу, но версты две с половиной расстояния до них было, никак не меньше, а это серьезно облегчало ситуацию.

Скорострельных трехдюймовок было всего на две батареи, и получены пушки артиллерийской бригадой месяц тому назад, так что расчеты успели подготовить и провести учебные стрельбы. Орудия стояли в трех-четырех верстах от морского берега, на отдалении, за возвышенностями. Для них успели подготовить закрытые и открытые позиции, к тому же число батарей «удвоилось». Просто две громоздкие батареи по восемь орудий превратились в четыре, более маневренных, по опыту Первой мировой войны. Сакральное число в четыре пушки, выведенное после кровавых боев. Тем самым, при хорошей огневой производительности и достаточном количестве снарядов, значительно вырастали шансы на успех, так как подавить четыре батареи на широком фронте для японцев будет гораздо тяжелее, чем две.

А вот батарея 87-мм пушек была придана повзводно батальонам, им предназначалась доля противоштурмовых орудий для стрельбы в упор картечью и обстрела гранатами. Понятное дело, что их будут обстреливать в первую очередь, но такая жертва была необходимой: кому-то нужно принять на себя залпы с крейсеров. Но тем самым обеспечивалась вполне комфортная стрельба из скорострельных пушек.

Пулеметы были расставлены для ведения самого страшного фланкирующего огня, прицел чуть выше или ниже в такой ситуации промахов не дает, пули всегда найдут себе жертву. Большого труда стоило объяснить расчетам, что от них требуется: к изумлению Фока, стрелять они умели, но о тактике не имели никакого представления. Да и сами пулеметы представляли собой нелепые конструкции высотой почти с трехдюймовую пушку – сплошные проблемы в маскировке…

Баркасы приближались к берегу, но таких было немного – видимо, попадали на глубокие места. Самые большие из весельных лодок встали, не дойдя до берега версту, солдаты дружно посыпались в море и медленно пошли к берегу по грудь в воде, держа винтовки над головою. Сигнала для открытия стрельбы не требовалось – как только первый баркас уткнется в берег, противоштурмовая пушка сделает выстрел, и сражение начнется.

Но пока вокруг стояла полная тишина, стрелки даже не высовывались из наспех отрытых окопов, не любопытничали, чего Фок особенно опасался: вдруг найдется глазастый сигнальщик с хорошим биноклем да заподозрит неладное? Русских всадников японцы видели, но не обращали на них внимания и огня не открывали – сотня верховых не противник для восьми батальонов, что первой волной пошли на берег.

Орудийный выстрел прогремел далеко на правом фланге, и сразу же началась стрельба из винтовок и пулеметов по всему фронту. Александр Викторович прекрасно видел всю картину: идущие по морю японцы стали падать в воду, и при этом редко кто из солдат всплыл на бурлящую поверхность. С баркасов падали в воду сраженные пулями японцы – путь на берег в этих ладьях Харона для них стал недостижимым, если только на противоположный берег Стикса.

Заговорили трехдюймовки, взявшие сразу максимальный темп – каждые восемь секунд гремели залпы. В небе над армадой лодок стали вспухать белые клубки шрапнели – тысячи смертельных шариков обрушились на водную гладь, осыпая заодно лодки с сидящими в них людьми. Но эта радостная картина избиения врага длилась с минуту, не больше.

Японские крейсера начали стрелять, борта окутывал белый дым от сгоревшего пороха. И десятки снарядов стали падать как на берег, разнося русские позиции, так и в белую пену прибоя – недолеты оказались для японских солдат страшнее русских пулеметов…

Глава 14

– Банзай! – Со стороны разрушенной деревни в очередной раз послышался боевой японский клич.

Сражались самураи отчаянно, тут надо отдать им должное. И что самое плохое, так это то, что потери в русских батальонах намного превысили все сделанные Фоком перед боем предварительные расчеты. От осознания этого страшного факта Александр Викторович забористо выругался, поминая в емких словах все перипетии начавшего уже затухать сражения, да и пора бы – вечерело, сгущались сумерки.

– Потерпите немного, ваше превосходительство. – Ругань генерала принял на свой счет младший полковой врач с узкими погончиками коллежского асессора – чин, равный капитану.

– Да это не на ваш счет, милейший, то японцам на памятку, – сварливо отозвался Фок.

Ему сейчас было стыдно: сомлел как девица, получив острыми осколками камней по лицу да здоровенным булыжником по руке. Спасло, что час тому назад взрыв снаряда в тридцати шагах случился, но стенка фанзы защитила. Однако контузило изрядно, в ушах до сих пор звенело, болела голова и накатывала волнами тошнота. Один из последних выстрелов корабельной пушки, как намек какой-то от судьбы.

Везение выручило в который раз – остался жив и практически здоров, а вот соседнюю фанзу в развалины превратило, что стали братской могилой для десятка раненых солдат. Охотники из команды 13-го полка на руках утащили его в лощину, где в небольшой китайской деревеньке расположился главный лазарет полка – ПМП, короче.

– Сколько раненых приняли?

– Более полутысячи, ваше превосходительство, это только наших солдат. Да китайцы с нестроевых команд поступали, потери у них большие, ими сейчас занимаются, после наших.

Врач посмотрел на Фока гневным взглядом, тот лишь вздернул подбородок – именно он отдал перед боем этот жестокий приказ: в первую очередь заниматься только строевыми чинами, все остальные подождут, особенно китайцы. Прямой на то имелся расчет: сохранить как можно больше тех, кто ведет бой, ибо рассчитывать на пополнение не приходилось. И усталый врач, видимо, понял, что не стоит сейчас упрекать генерала.

– Вам в Дальний уехать надо, там установка Рентгена имеется. Похоже, лучевая кость треснула, – отозвался врач, заканчивая перевязку.

Травмированную руку уже уложили в лубок, стянули повязкой, а голову обмотали таким количеством бинта, что она походила на тюрбан, где на белоснежной ткани выступили хорошо видимые красные пятна.

– Обойдусь, – мотнул головой Фок в сторону длинной шеренги тел, выложенных у ската – десятка три тех, кому лекари не смогли помочь. Умершие от ран были накрыты шинелями с головы, только из-под полы торчали ноги – у кого в сапогах, где без обуви, а несколько вообще безногие.

– Им уже не поможешь, но живым еще можно. Просто каждый должен выполнить долг до конца – вы, я, офицеры, стрелки, канониры. А вон те его уже исполнили – погибли в бою! Вот и все!

Фок поднялся на ноги, Кузьмич приспособил ноющую руку на косынку, завязав на шее концы узелком, подтянул рукав кителя. И набросил на плечи уже почищенную генеральскую шинель с характерными красными отворотами. Он попытался поддержать пошатнувшегося Александра Викторовича под руку, но тот недовольно отпихнул денщика. Обвел взглядом лазарет, где делали перевязки – он был заполнен запахом крови, истерзанной плоти, страданий и смерти. В углу – огромная куча обрывков нательного белья, окровавленного обмундирования, фуражек и сапог. А вот шинелей не было – к лазарету безостановочно подъезжали повозки, раненых спешно увозили на станцию, там стояли три поезда для их транспортировки в Порт-Артур и Дальний. В первом имелись госпитали, а во втором была самая хорошо оборудованная больница на всю Маньчжурию, с европейскими врачами и персоналом, а также санаторий, что тоже мог принять раненых.

И покачал головой еще раз. Повозок для транспортировки раненых солдат едва хватило, хотя он заблаговременно приказал их реквизировать у китайцев, зарезервировав двойной комплект. Никак не ожидал, что обстрел корабельной артиллерией полевых позиций окажется настолько действенным. Японские корабли стреляли по всему, что видели и не видели, такую канонаду и на фронте редко приходилось слышать, только когда артиллерийские дивизии прорыва за спиной становились. Но там пушки чуть ли не колесо к колесу стояли, включая «сталинские кувалды».