Пылающая сталь (СИ) - Добрый Владислав - Страница 31

Эта была трудная, тяжелая, бессонная ночь.

Утреннее донесение комбрига Рудкина, в 9:30 от 4 марта 1943-го, кратко обрисовывает положение наших войск в Тарановке, и заканчивается уже привычной фразой: «…противник подтянул свежие силы и атакует».

Этот сухой и лаконичный доклад давит мне на сердце стылым страхом за тех русских солдат, что все еще были живы. Кажется, Рудкин готов встретить неизбежность. Спустя восемьдесят лет, имея на руках выписки историков из документов, владея подробностями, о которых Рудкин не мог знать, зная о том, кто им противостоит — я не нахожу выхода иного, как оставить Тарановку. Читая донесения дивизионной разведки о скоплении бронетехники врага у села Охочее в 100–120 бронемашин, которое читал и комдив 25-й — я больше не вижу возможностей к сопротивлению. Зная о том, что к передовым немецким частям начала подходить отставшая артиллерия — я не вижу иного пути, кроме немедленного отхода.

Комдив 25-й приказ на отход не дает. Но обещает помочь огнем дивизионной артиллерии.

Для меня это было бы слабым утешением. Дивизионные пушки советской стрелковой дивизии со своими 76,2 миллиметрами уступают во всем артиллерийскому парку танковой дивизии, калибр которого начинается со 105 миллиметров и имеет на вооружении тяжелые гаубицы в 150 миллиметров. Уступает во всем, и очень сильно, начиная от дальности стрельбы, и заканчивая количеством стволов.

Хюнерсдорфф снова проявляет себя как энергичный командир — он разведывает подходы к Тарановке с севера, и ему удается провести большую группу мотострелков на БТРах «Ганомаг» (Немецкий бронетранспортер Sd Kfz 251/20 Hanomag) с танками и самоходками и атаковать село с севера. Хорошо, что уже в июле Хюнерсдорффу вышибут мозги под Харьковом (по иронии, немецкая же артиллерия), иначе он бы нам еще немало крови попил. Этот новый, неожиданный удар, был смертельно опасен для скудных сил советской обороны. Но стремительный рывок немцев останавливают выдвинутые из резерва противотанкисты 179-й. Они удерживаются до перегруппировки сил 78-го полка и подхода танков, но теряют все орудия и своего командира. Немцы снова вязнут в обороне Тарановки, их утюжит дивизионная артиллерия.

Но и у советских войск на исходе силы, средства, люди…

Прошло восемьдесят лет и сидя в уютной квартире, не чувствуя опасности за себя, за своих близких, я вдруг ловлю себя на том, что готов сдаться.

Как говорили немцы в старых советских фильмах «Сдавайтесь, сопротивление бесполезно!».

В детстве эта фраза казалась мне нелепой. Ну как, же, ха-ха, думалось мне — русские ведь не сдаются! Но видя скупые донесения советских войск 4-го марта 1943-го года, я вижу за ними истекающих кровью горстку людей в полуразрушенной, частично занятой врагом Тарановке. И я просто не могу найти в себе сил это повторить, даже про себя, в мыслях…

К счастью для нас всех, в Тарановке дрался не я.

Вечером 4 марта штаб Билютина представил в дивизию сводку потерь. Гвардейский 78-й стрелковый полк за 1– 4 марта 1943 года потерял 193 человека убитыми и ранеными. Но ведь это же практически весь списочный состав 78-го полка⁈ В нем должны были остаться только сам Билютин и его начальник штаба. Пояснений тут нет, но судя по тону приказов комдива 25-й, он по прежнему рассчитывает на полк, насколько можно назвать боевую группу Билютина полком.

Надо сказать, что комдив 25-й не просто видит вещи иначе, он лучше видит реальную обстановку. Я думаю, что этот опытный военачальник чувствует бой лучше меня. И, в конце концов, Рудкин тоже так до сих пор и не ввел в бой свой последний резерв, в котором у него было два танка и посаженный на броню «эскадрон» из 6-го кавкорпуса (около десяти человек).

Объяснение, возможно, тут кроется в том, что упорная оборона сел Тарановки и Охочее, которые удерживались для выхода из окружения группы Зиньковича, все же принесла плоды. Эти села послужили удобными точками выхода для частей Воронежского фронта, отрезанных 12 дней назад еще в самом начале немецкого контрудара. Это, конечно, совсем не 1941-й. Немцам удалось отсечь формально целую армию, но вместе с тылами в ней насчитывается менее 30 000 человек. Многим тылам удалось уйти, обгоняя вбитые вдоль шоссейных дорог стальные клинья немецких танковых дивизий, и оказались в тяжелом положении в основном передовые боевые части. Но эти части состоят из людей гнавших немцев под Москвой, громивших их на Дону. Испытавших, что такое наступать, крася заснеженную степь в красное кровью румынских и итальянских дивизий. Последних — только что, в конце февраля. И эти люди не паникуют, видя что их отрезают. Они упорно сражаются, нападают на тылы немецких танковых дивизий, умудряются дозаправлять машины трофейным бензином. Да, теперь это зачастую уже не беспомощные пехотные колонны сорок первого. С итальянских и румынских дивизий взято много трофеев, парк грузовых автомобилей всего Воронежского фронта к концу февраля резко увеличился на 40%, и это только по официальным отчетам. Русские уже не обречены бросать все — командиры действуют дерзко, не бросают артиллерию, некоторым мехкорпусам удается захватить немецкие бензовозы и заправиться трофейным топливом. Люди самоорганизуются в ключевых точках — таких как Лозовая — и дают настоящие сражения. И хоть организованные группы сокращаются до сотен человек, от первоначальных тысяч, эти части вырываются к своим с пушками, обозом, танками. К несчастью, ни одной из таких крупных групп в районе Тарановки не вышло — их отпугивала канонада. Но мелкие группы в десятки человек и даже просто одинокие машины и пехотинцы, выходили в районе Охочее-Тарановка-Змиев, пользуясь тем, что немцы не успели построить сплошной фронт. А моторизированные соединения вермахта, упершись в Тарановку — не могли идти дальше, как в 1941-м. Не могли нестись вперед, оставляя гарнизоны в ключевых логистических точках, обрекая наших окруженцев на отставание, выработку горючего и гибель в неравном бою для танковых бригад, или от голода и холода в степи для пехотинцев. Окруженцы выходили по ночам, тихонько просачивались мимо 6-й танковой, и радость их при встречи своих войск была, возможно, одной из опор на которых держалась решимость гвардейцев удержать рубеж. Окруженцы были сильно измотаны — комдив 25-й гвардейской в своих мемуарах упоминает, что в передовом санитарном пункте расположенном в церкви, на 3 марта находилось 180 раненых. Но среди выходящих из окружения наверняка были и люди, сумевшие сохранить себя и оружие, и готовые к новому бою. Билютин непостижимым мне образом, реорганизует этих людей. Частично вливает в поредевшие боевые группы 78-го, частично формирует новые.

Немного забегая вперед, скажу, что через неделю численность 78-го полка в советских донесениях уже оценивают как «до батальона пехоты».

Что еще удивительней, 179-я отдельная танковая тоже наращивала свою танковую мощь! Но не за счет захваченных немецких машин, как подумалось мне в начале. На утро 4 марта, в бригаде было 12 танков Т-34 и 2 танка Т-60. Это ремонтная рота бригады день и ночь восстанавливала машины, поврежденные в предыдущих боях. Именно тогда я уделил внимание 179-й отдельной танковой бригаде, и помимо яркого боевого пути, обнаружил, что эта бригада была известна среди историков тем, что её командир Филипп Никитович Рудкин, таскал с собой пусть маленький, зато подвижный, танковый завод.

Вот он, фото сделано летом 1944 года, (ЦАМО РФ). Не завод, а комбриг, разумеется.

Парадоксальным образом советские части, в почти окруженной Тарановке становились сильнее. А окружающие их немцы все сильнее слабели.

Мало того, начальнику снабжения 78-го полка удавалось за все время боев добиваться регулярного подвоза боеприпасов и продовольствия. И я совершенно не имею ни малейшего представления и никаких догадок, как ему это удавалось. За эти бои он получил орден Красного Знамени.