Бывший. Ты только моя - Дари Адриана - Страница 7

– Как скажете, господин, – отвечает женщина и, наградив меня презрительным и не обещающим ничего хорошего взглядом, выходит.

Мы остаемся наедине с Ником. От его присутствия все тело покрывается гусиной кожей, сердце начинает трепыхаться, как птичка в клетке. К чему все то, что он делает?

Ник поднимает руку и едва касается моей щеки.

– Ник! Я решила сделать тебе сюрприз! – в гостиной раздается женский голос.

Глава 9. Тина

Я отшатываюсь, в испуге глядя на дверь. В проеме появляется хрупкая светловолосая женщина чуть старше меня. Ее струящееся голубое платье подчеркивает точеную фигуру, а явно наполненный магией амулет говорит о большой силе и высоком статусе.

– Вот ты где, а я тебя обыскалась, – говорит она и спокойно проходит в комнату.

Ник оглядывается и впервые за то время, пока я здесь, открыто и искренне улыбается. Он подходит к ней и крепко обнимает. Во мне зарождается огонек зависти: когда-то мне Ник тоже улыбался широко и открыто. Теперь же награждает меня исключительно только хмурым взглядом и ледяным тоном.

Если бы я могла понять за что. На мои вопросы он предпочитает не отвечать, как будто я должна сама догадаться. Еще и намекает на сговор с моим мужем… Но когда? Еще до свадьбы? Разве я могла так поступить?

– Ты не предупреждала, что прибудешь, – с теплотой в голосе произносит Ник. – Тебя могли перехватить патрульные.

Женщина отмахивается, как будто это все ерунда.

– Я секретарю твоему писала, – сообщает она. – По бумагам оформлено как надо. А так они и так меня прекрасно знают в лицо.

Она настолько хороша, что кажется, что светится изнутри, а своей улыбкой может согреть.

Отвожу взгляд, делая вид, что рассматриваю пейзаж за окном, а сама не вижу ничего. Потому что сердце болезненно сжимается, когда смотрю на Ника и его гостью.

Нет, я, конечно, не ожидала, что он будет жить монахом или отшельником. Но это было где-то там, далеко, а не рядом. Но видеть это все своими глазами, понимать, что у него есть невеста – совсем другое.

– У тебя гости? – с улыбкой спрашивает женщина и смотрит на меня.

– Нет, – Ник снова будто покрывается ледяной коркой. – Это моя новая помощница.

– А имя у твоей новой помощницы есть? – женщина глядит на Ника с легким упреком.

– Ти… Тина, – отвечает он.

Я на мгновение теряюсь. Он решил не называть мое настоящее имя? Предполагает, что меня могут выдать?

– А теперь нам пора, – обрывает Ник, не дав женщине представиться. – Встретимся за обедом. Я распоряжусь приготовить твое любимое блюдо. Тина, ты идешь со мной.

Женщина недовольно поджимает губы и качает головой. Когда я прохожу мимо нее, она легко касается моей руки и шепчет:

– Мы еще поболтаем.

Я не знаю, как на это реагировать. Что это? Угроза или просто обещание? О чем ей говорить с прислугой?

Мы покидаем гостиную, проходим буквально пару поворотов и оказываемся у распашных резных дверей из белого дуба. Ник распахивает их, и я тут же слышу звонкий смех Риана.

Буквально срываюсь с места и бегу к своему малышу. Он сидит на теплом деревянном полу, согретом солнечными лучами и весело перекладывает деревянные брусочки разной формы и размера.

Рядом с ним пожилая, но все еще очень красивая женщина. Она подает ему новые брусочки и показывает, как правильно складывать. Но Риан намеренно делает иначе, башенка рушится, и это вызывает у него новую волну озорного детского смеха.

Я чувствую, как в горле нарастает ком, а слезы начинают застилать глаза. Я не помню, чтобы Риан так смеялся дома. Нам почти всегда приходилось быть тихими и незаметными, чтобы, не приведите боги, не привлечь внимание Гардариана.

Малыш слышит мои шаги, оборачивается, а потом, поднявшись на ножки, бежит ко мне. Ловлю его на руки и крепко-крепко прижимаю к себе. По телу, как мед, разливается свет и тихая радость.

– Милый мой, – целую его в щеки. – Как же я по тебе скучала.

Он обнимает меня за шею и утыкается носом в шею.

Пожилая женщина встает с пола и улыбается мне.

– Я Берта, няня этого оболтуса, – она указывает мне за спину, я недоуменно оборачиваюсь и вижу недовольного, но усмехающегося Ника. – И я вам скажу, ваш малыш намного спокойнее и воспитанней, чем был Николас.

– Берта, благодарю за столь лестные отзывы о моем детстве, – отзывается Ник. – Но, пожалуй, я бы предпочел избежать их. Тина, у тебя полчаса, а потом я жду тебя у себя в кабинете. С чаем.

Он бросает на Риана странный взгляд и выходит. Я присаживаюсь на пол, туда, где играл сын до этого, и провожу в его компании увлекательные и впервые в нашей жизни совершенно безмятежные тридцать минут.

Ради этого, ради таких мгновений, спокойствия и здоровья своего сына я готова терпеть все, что придумает Ник.

Юная и очень восторженная горничная заносит мне в детскую мягкие кожаные ботинки, чтобы мне было комфортнее перемещаться по замку, рассказывает сплетни о том, как негодовала госпожа Эйнд, когда ей пришлось самой уносить поднос, а потом упорхнула дальше по делам.

На прощание целую сына и обещаю, что у нас все будет хорошо, и, как ни странно, именно в этот момент я в это верю.

Поднос с чаем для Николаса приношу в его кабинет, дорогу к которому мне пришлось спрашивать как минимум дважды. Бедром открываю дверь, потому что руки заняты и вхожу.

Просторное и, на удивление, светлое помещение, где основную часть занимают огромный письменный стол и шкафы с книгами и документами. Ник сидит за столом и что-то сосредоточенно пишет.

Когда я вхожу, он даже голову не поднимает, поэтому я дохожу до стола и выставляю чай и десерт к нему.

Ник переводит ленивый взгляд на чашку, а потом хмуро смотрит на меня:

– Что это?

– Чай, – растерянно говорю я. – Ромашковый.

– Я вижу, что это чай. Но с какой стати? Я просил кофе, – складка между его бровей становится еще глубже.

Но я точно помню, что он просил чай! Пожимаю плечами и уношу чай, возвращаясь с кофе.

– Где тебя носит? – возмущается Ник.

Он пробует кофе и брезгливо морщится.

– Ну да. Ты так долго где-то шаталась, что он даже успел остыть. – Ник ставит чашку обратно на поднос. – Будь добра, постарайся теперь не ползать, как черепаха, я все еще хочу выпить кофе.

Я сжимаю зубы, сдерживая возмущение. Легко ему сказать! А мне три этажа бежать, потом еще по коридорам плутать!

В этот раз стараюсь передвигаться почти бегом, а еще прошу повара поставить легкое плетение по самоподогреву.

Снова ставлю перед Ником чашку. Он снова делает глоток и морщится.

– Разве я просил добавлять в кофе сахар? – Мужчина отодвигает чашку и снова возвращается к документам. – Принеси мне кофе отдельно и сахар отдельно. Я сам добавлю при необходимости.

Меня накрывает возмущением.

– Господин Сайланд, может быть, вы мне расскажете все требования заранее? Молоко? Сливки? Корица?

– А может быть, ты будешь выполнять мои указания? – в голосе Ника прорывается рык.

Мне бы сдержаться. Мне бы призвать к себе на помощь все терпение, которое у меня есть… Но, кажется, раздражение набирается до крайней точки и выплескивается наружу вместе с кофе, который весь оказывается на белоснежном камзоле Ника.

Горгулья задница…

Глава 10. Стирка

Ник сначала даже не двигается, он, будто бы с интересом рассматривает пятно на камзоле. А потом он поднимает взгляд. Сверкающий, горящий голубым пламенем взгляд, от которого хочется съёжиться, а лучше вообще исчезнуть.

В голове проносятся картины того, что со мной мог сделать за такое Гардариан. Но Ник не он. Даже с этой непроницаемой маской постоянного раздражения и безразличия он не может быть настолько же жесток.

Расправляю плечи и смотрю в льдистые глаза. Зрачок вытягивается в тонкую вертикальную линию, Ник медленно поднимается со стула и опирается пальцами на столешницу.