Александр Грозный. Исчадия Ада (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 14

— Нихрена себе ты выдал, эскулап, — выдохнул удивлённо Александр Викторович. — Парторгом был?

Самуил Яковлевич смутился.

— Давно когда-то.

— Тогда понятно. Но я с тобой солидарен. Давай ещё по одной?

Они хорошо «посидели». Давно так Санька не «парился». Он позволил себе слегка захмелеть и душу его немного отпустило. Даже во время беседы с бывшим хирургом Санькин «многоядерный процессор головного мозга» не останавливал повседневную обработку информации. Туда же поступил и массив данных, отработанный матрицей «сына», улучшенной ментально-энергетической оболочкой Самуила Яковлевича.

Оказалось, что субстанция старого еврея, получившая доступ к глобальной энергетическо-информационной сети, созданной Александром, развила бурную деятельность по изучению её возможностей и достигла-таки определённых результатов. Его сознание, не умевшее «переворачиваться» и «нырять» в ноосферу физическим телом, попыталось прорваться сквозь неё, правильно полагая, что пришло оно именно оттуда. Сознание еврея, задействовав имеющиеся «интеллектуальные» ресурсы сети, нашло свой след в чужом тонком мире, так как сильно отличалось от Санькиного сознания. И таким образом нашло туннель в «свой» мир, который одновременно являлся и Санькиным.

К концу пьянки Александр уже не только видел перед собой воронку, ведущую в чужое подпространство, но и не побоялся углубиться в неё. Откровенно говоря он надеялся, что его «выкинет» в его мире в его же тело, но оказалось, что старого тела у Саньки в том мире уже не было. А вот мир две тысячи двадцать четвёртого года он, переместив часть своего сознания в его ноосферу, увидел.

Увидел и не обрадовался. Мир переменился. Санька даже испугался, что он как-то вдруг снова очутился в мире, где он был царём. Но потом оказалось, что нет. Он видел тот мир откуда его перекинуло в младенческое тело, но ноосферы миров очень-очень походили друг на друга.

Надо понимать, что из ноосферы Санька видел энергетический «атлас» мира. Он видел ауры людей, животных и растений, ауры всевозможной нежити, ауры неприкаянных сущностей. Санька попытался, но «перевернуться» в бывшем своём мире, то есть материализоваться, он не смог. Его сразу «вернуло» в тело Ракшая, и он очутился за столом в бане.

От того, что он увидел в его старом мире, его едва не вывернуло на изнанку. Страдание, боль и массу неприкаянных душ он увидел «под собой». Мало того, души не только увидели его, но и устремились к нему, как на свет мотыльки. Они устремились к нему, а он, испугался, и попытаться «выскочить» из тонкого мира в материальный. И выскочил. Но не в том, а в этом мире.

В том мире шла война. И не какая-то локальная война Руси с бандеровцами, как сказал Самуил Яковлевич. Русь воевала почти со всем миром. Почему и «атласы» ноосферы обоих миров были до безобразия похожи. В Санькином мире против Руси воевало Литовское княжество (читай — Украина), Ливонцы ( читай — Прибалтика), Голландцы и Англичане (с этими и так всё понятно), Крымско-Османское ханство (читай — Турция), Кавказ (с этим тоже сё как всегда).

Именно от осознания глубины вечной ненависти врагов к Руси, выраженное не материально, а энергетически, у Александра закружилась голова и его едва не стошнило.

После ментального путешествия в свой прежний мир, Санька долго отпивался квасом, а потом попросил Марту хорошенько пропарить вениками, что та и сделала.

Сначала пропарила, а когда Саньку отпустило, приласкала и утешила так, как не могла сделать ни одна обычная женщина. Что ни говори, а кикиморки, с их гипертрофированной любвеобильностью могли дать фору даже русалкам. А уж те легко уводили за собой мужиков даже в водную пучину. Именно поэтому Марте легко удалось «подавить» Санькину волю (хотя он особо и не сопротивлялся) и отдаться ему, как простой женщине.

Александр, «улетая» в блаженной неге подумал, что потому-то он и перестал «прелюбодействовать» с кикиморками, что после них с Азой близость казалась пресной. Но сейчас Азы для него не существовало, как, наверное, и любой другой женщины. Так, по крайней мере, он в это мгновение подумал. А ещё он подумал, что Азе он позволил зачать ребёнка и получился такой вот богатырь-наследник. Могла бы родить Марта, интересно, кого бы она родила?

— Да, кого хочешь, мой господин, — вдруг сказала Марта, разогнав сладострастный морок.

— О чём ты? — спросил Александр Марту.

— Ты спросил, я ответила. Я могу родить тебе кого угодно.

— Не понял! — испугался Санька. — Хоть мальчика, хоть девочку? Ты это брось!

Марта рассмеялась. Она не могла на него обижаться.

— Ты не правильно понял. Я не могу родить мальчика, или девочку. Но я могу родить любую, как ты говоришь, сущность. Хоть кикимору, хоть лешего, хоть домового. Кого угодно. Кого прикажешь. И любой из нас сможет.

Санька не сказать, что удивился, а очень сильно удивился и даже немного, честно говоря, «прифигел». Он вдруг представил маленьких леших, русалок и кикимор, тянущих к нему ручонки и истошно вопящих: «Папа! Папа!».

Глава 9

— Ты правильно, э-э-э, выразилась, моя радость? — наконец выдавил Александр.

Они возлежали на ложе в одной из примыкающих прямо к парилке, у которой имелось три двери, «комнате отдыха». Печь с каменкой стояла прямо посередине парной и являлась, как бы, несущей колонной, на которую опирались балки второго этажа. На втором этаже имелся бильярд и большой банкетный зал.

— Правильнее некуда, мой господин. Ты вполне себе можешь это позволить. Когда-то давно меня родила такая же, как и я кикимора, получившая силу от Аида. В меня вложили неприкаянную душу, убившей себя женщины. Так я обрела сущность. Так мы все обретаем сущность. Раньше нас было значительно больше. Мы наполнялись силой шаманов и ведунов с ведуньями и сущности наши множились. Сейчас ведьм и ведьмаков становится меньше и меньше. И нас становится меньше и меньше. Аид, почему-то, престал нуждаться в нашей помощи по перемещению душ в темной царство.

— Правильно. Зачем ему вы, когда с этим делом справляются жрецы или священники? А непрекращающиеся войны и эпидемии, скорее всего, переполнили Ад душами. Но давай вернёмся к вопросу порождения сущностей… Я услышал слова: «любую», «какую прикажешь», «кого угодно». Это так?

— Так, господин.

— И если я не хочу кикимор, леших, водяных, нафок? Не хочу никого, из тех, кто портит людям жизнь.

— Леший не портит…

Санька отмахнулся.

— У каждой из вас свои умения и «работа». Мне, конечно, нужны те, кто ухаживал бы за лесами, озёрам, реками и болотами. Полевики[1] — тоже пользу приносят. Кстати, почему-то их стало очень мало. Говорят, раньше было больше.

— Повымирали. Они же работящим помогали, а нерадивым хозяевам вредили. Вот те и ополчились на полевиков. Ведунов и ведуний настропалили. Те и повывели.

— Раньше духов было больше, — улыбнулась Марта. — Люди к ним обращались, духи помогали. Но, бывало, что и вредили…

— А от вас, значит, пользы людям не было?

— Ну, почему не было? — возмутилась Марта. — Болота тоже нужны. Из них вода вытекает. Ручьи, реки.

— Я про болота знаю много. Я же лесничим был, а это почти, что леший, кикимора и водяной в одном лице. В моих лесах и болота, и ручьи с реками были. В болотах собирается и аккумулируется углерод из воздуха.

— А что это такое?

Санька махнул рукой.

— Короче… Мне нужна сущность, в которой бы соединялись все ваши способности.

Марта вдруг прикрыла его губы своей ладонью.

— Ты не шути так, мой господин. Все наши способности воплощаются только в Аиде. Не хочешь, же ты, на самом деле, создать Его?

Санька округлил глаза и перекрестил свои губы.

— Свят, свят, свят! — пробормотал он.

— И зачем тебе наши способности? У света много силы, гораздо больше, чем у тьмы. Тьма наступает только тогда, когда уходит свет. Дай своим сущностям ту силу, которая победит тьму.