В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик - Страница 1

Доминик Ливен

В тени богов. Императоры в мировой истории

Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко

© Dominic Lieven, 2022

© Е. Фоменко, перевод на русский язык, 2024

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2024

© ООО “Издательство ACT”, 2024

Издательство CORPUS ®

Предисловие и благодарности

Это книга об императорах. Вероятно, большинство читателей возьмет ее в руки, полагая, что им известно, кто такой император. Более губительной иллюзии не найти. Императоры бывают очень разные. Империя – одно из самых неоднозначных понятий в истории и политике. В первой главе я рассмотрю эти вопросы подробнее. Пока же я лишь скажу, что в моей книге речь идет о наследственных держателях верховной власти во многих наиболее могущественных и значимых политических общностях в истории. В теории это всемирная история императоров. На практике до XVI века я рассматриваю только императоров Евразии и Северной Африки. Дошедшие до нас источники не позволяют историку достаточно много узнать о личности императоров Северной и Южной Америки и Черной Африки, правивших до этого времени. И без того гигантские масштабы проекта ввергали меня в совершенное отчаяние, и потому я не стал раздвигать его рамки еще дальше за пределы своей зоны комфорта.

Очевидно, что в процессе работы с такими обширными темами опускать приходится куда больше, чем включать в исследование. Даже некоторые значимые евразийские империи упоминаются на страницах этой книги лишь мельком. В первую очередь к ним относятся Византия, государства Каролингов, Сельджуков, Сасанидов, а также ряд империй Юго-Восточной Азии. Даже в тех империях, которые я выбрал для изучения, мне приходится сосредоточиваться на определенных эпохах и правителях. Порой бывает сложно удержаться от того, чтобы не рассмотреть империю в период ее расцвета. Почти каждое предложение в этой книге можно развить в целый абзац. Едва ли не каждое утверждение необходимо снабжать целой серией замечаний, исключений и оговорок. Роль императоров в мировой истории – всеобъемлющая и увлекательная тема, и, завершая книгу о ней, практически невозможно не ощущать горечь поражения. Если большинство читателей сочтет мой труд героическим, местами любопытным и наводящим на размышления, но вместе с тем провальным, я буду более чем удовлетворен.

Разумеется, в том, как я подхожу к этой теме и расставляю акценты, находит отражение мой профессиональный и жизненный опыт. В академическом мире я прежде всего специалист по истории Российской империи и истории международных отношений. Геополитика, дипломатия и война занимают в этой книге важное место, что, на мой взгляд, вполне заслуженно, учитывая их значимость для правителей. Мой личный опыт многообразен, но моя жизнь всегда была связана с империями. В моем детстве и отрочестве притаились Ирландия, Британская Индия, Российская империя и общность балтийских немцев. В тот период во мне доминировали британско-имперская и католическая идентичности, но в конце 1960-х и начале 1970-х годов они по большей части исчерпали себя. Оставшуюся после них пустоту заполнила Российская империя – мир предков моего отца, изучению которого я посвятил почти пятьдесят лет своей жизни. И все же царская Россия никогда не занимала меня целиком. В 1991 году правительство Латвии великодушно восстановило меня в гражданстве, которое отец потерял в 1940 году, когда Сталин аннексировал его родину. Воодушевившись падением Берлинской стены и восстановлением Центральной Европы, я назвал своего сына Максимилианом Леопольдом – в честь моего крестного отца, австрияка по происхождению, и династии Габсбургов, олицетворяющей великую центральноевропейскую историю.

Воспоминания об империи в нашей семье вовсе не были исключительно триумфаторскими. Получив превосходное по своей глубине и гуманизму образование в великолепном французском государственном лицее, мой отец по своему мировоззрению склонялся к парижским интеллектуалам левого толка и почти не испытывал ностальгии по старому режиму. Все империи, которым служила моя семья, в итоге пали, и их крах обернулся хаосом. Кроме того, семья моего отца никогда не считалась в полной мере русской в современном смысле слова, англичан среди моих предков не было вовсе. Детьми мы каждое лето по несколько недель гостили у Хьюберта Батлера неподалеку от Килкенни[1]. Хьюберт принадлежал к побочной ветви протестантского дворянского рода, восходящего к герцогам Ормонд. Тем не менее он был известным гэльским ученым и убежденным, хотя и неординарным, патриотом Ирландии. С подростковых лет я запомнил просторные ирландские дома, где было влажно и холодно, что объяснялось не только традицией, но и нуждой. Самым странным из них был особняк Клоналис в Роскоммоне – это резиденция семейства О’Конор Дон, потомков верховных королей Ирландии, которые правили страной в XI веке до прихода англичан. Там стояли кровати с балдахинами, и стоило заспаться в одной из них, как можно было оказаться разбуженным группой американских туристов, приехавших в Ирландию в поисках своих корней. С другой стороны, поднимаясь на верхний этаж особняка в дождливый день – а Роскоммон, пожалуй, самое дождливое графство в Ирландии, – не лишним было захватить зонтик.

Самым интересным из моих прадедов и единственным, принадлежавшим к среднему классу, был Прингл Кеннеди. Он родился в Индии и едва не погиб во время восстания 1857 года. Успешный барристер и прекрасный ученый-любитель, он проявил немалую смелость для человека своего класса и эпохи – после смерти моей прабабушки женился на индианке. В 1908 году индийский националист убил ее вместе с бабушкиной сестрой, приняв их экипаж за экипаж неугодного британского чиновника. По разным причинам ни в британском, ни в индийском репортажах об убийстве – а это дело вызвало немалый резонанс – не упоминалось об индийском происхождении одной из двух жертв.

Более половины жизни я женат на японке и провожу в Японии не менее трети каждого года. Это многому меня научило. Из Токио прошлое, настоящее и будущее выглядят совсем иначе. Не так давно у меня появился зять с еврейской кровью, а моей снохой стала почти стопроцентная филиппинка. Эта книга писалась главным образом в нашем загородном доме, стоящем на возвышенности, которую одни назовут высоким холмом, а другие – небольшой горой, в зависимости от того, насколько романтическое у них настроение. Из окон моего кабинета открывается вид на величественную и прекрасную Фудзияму. В ясный день все просматривается на полторы сотни километров вперед, до самого Тихого океана и дальше. Во время пандемии для ученого там был рай. Разумеется, ужасы пандемии нарушили привычный ход жизни. Я хочу воспользоваться возможностью и отдать должное двум моим дорогим друзьям – профессорам Хари Васудевану и Дэвиду Уошбруку, которые скончались в этот период. В долгосрочной перспективе, однако, рейтинги Дональда Трампа вызывали даже большую тревогу, чем пандемия. Я жил на ежедневной порции статей в Financial Times и неограниченном запасе бутербродной пасты Marmite, пристрастие к которой сразу выдает в человеке англичанина.

Во всем этом буйстве взаимоисключающих идентичностей и подданств я никогда не сомневался в одном. Я – британский, а точнее кембриджский историк. Многим из того, что я ценю больше всего в жизни, я обязан образованию, которое получил на историческом факультете Кембриджского университета. Я глубоко признателен своим учителям (многие из которых уже умерли): Дереку Билзу, Нилу Маккендрику, Генри Пеллингу, Саймону Шаме, Джонатану Стейнбергу и Норману Стоуну. В этот список стоит включить и Кристофера Бейли, одного из лучших и самых великодушных историков, с которыми мне довелось общаться. Также с глубоким уважением и благодарностью я вспоминаю своего научного руководителя Хью Сетона-Уотсона, своего крестного отца в научном мире Леонарда Шапиро из Лондонской экономической школы и своего учителя истории Десмонда Грегори из школы Даунсайд.