Светорада Золотая - Вилар Симона - Страница 126

Не получив ответа и почувствовав, как вдруг затвердели и напряглись руки Стемы, как он неожиданно замер, сдерживая дыхание, она подняла к любимому лицо.

– Что с тобой? Почему ты так смотришь? Он будто и не слышал ее.

Со стороны леса темной тенью опять вылетела сова. Сделав круг над двором, издала высокий резкий крик. Стема почувствовал, как начинает мелко дрожать. Луна стояла уже в самом зените. И ему надо было сделать то, что он должен был сделать.

– Да ты озяб, – отстраняясь от него, негромко засмеялась девушка. И даже попыталась накрыть его своей шалью.

– Нет, Света, погоди.

Он повернулся и посмотрел на нее. Ей показалось, что в его блестевших при лунном свете глазах были мука, грусть и еще что-то невысказанное и рвущееся наружу. Но потом он тряхнул головой, так что волосы упали на глаза. И засмеялся коротко и сухо.

– Да что с тобой, Стема? Ты такой странный. Или эта крылатая плакальщица ночи тебя напугала? Так здесь их тьма. Всех опасаться – помрешь к рассвету.

Стема стал подниматься – как-то тяжело, будто старик. Несколько раз глубоко вздохнул и вновь поглядел на стоявшую в зените луну. И как же быстро времечко пролетело! Как сон… как сладкий сон… Но теперь пора!

– Подождешь меня немного, княжна? Я быстро вернусь.

Она ждала. Без него ей стало вдруг очень неуютно. Тревожно. И этот новый, долетавший из леса крик совы не предвещал ничего хорошего. Поэтому Светорада так и бросилась к Стеме, когда он появился вновь с вещевым мешком на плече.

– Что там у тебя? Куда собрался?

– Это у меня некое диво для тебя приготовлено. Ты ведь любишь всякое диво, правда?

Он был так странно весел, что Светорада была озадачена. Молча смотрела, как он вскидывает тулы со стрелами, как засовывает меч в ножны за спиной, надевает через другое плечо лук.

– Далеко ли собрался, соколик?

– А пойдем, сама поглядишь.

Что-то в нем изменилось. Он словно опять стал тем насмешником Стемой, каким она его всегда знала. Но отчего-то сейчас, когда он совсем недавно был с ней мягок и нежен, это не понравилось Светораде.

– Идем, говорю! – Он стал увлекать ее с крыльца. Она попробовала даже упираться, тихо смеясь и напоминая, что ей не полагается покидать терем в буйную купальскую ночь.

– Даже со мной? – лукаво поддел он ее. – Разве сейчас не самое время искать цветок папоротника в лесу? И разве… разве ты мне не доверяешь?

Ох, он столько раз спрашивал ее об этом. Но настоящее доверие между ними возникло только сегодня. Светораде очень хотелось в это верить. И хотя его снаряжение и вызывало у нее недоумение, она покорно пошла за ним.

– Стема, да я за тобой хоть за видокрай.

Ее рука вдруг сильно сжала его пальцы. Он замер, неожиданно вспомнив слова волхва на волоках: «И полюбит тебя, молодец, красавица редкая да прославленная. И пойдет за тобой за самый видокрай».

Стема встряхнул головой, прогоняя наваждение. Блажь все это. И если Светка, забыв в этот миг обо всем, что завтра станет для нее важным, готова идти невесть куда, то так тому и быть. А видокрай… На край света ей уготовано идти не с ним.

Они прошли через сад, и Светорада рассмеялась, узнав, что он обнаружил их детский лаз. Потом протиснулась между бревнами за своим рындой (он ведь все равно оставался ее охранником – так чего ей было опасаться?), и он подхватил ее, заключил в объятия. Они опять целовались, пока их не отвлекла какая-то возня в кустах – слабый стон, быстрый игривый шепоток.

– Ты ведь говорил, что вокруг терема не решатся ходить? – прошептала Светорада Стеме, когда они, прячась, присели в кустах.

– А леший их знает!

И Стема, к удовольствию Светорады, вдруг зычно прикрикнул, будто теремной страж: мол, кто там балует! Потом они тихо прыскали в кулак, слыша треск кустов и чьи-то быстро удаляющиеся шаги.

На самом деле Стема был несколько обеспокоен тем, что гуляющие осмеливаются от Озерков добираться даже сюда. Не хватало еще, чтобы их с княжной кто-нибудь увидел! Тогда мало ли что… И он стал уводить девушку, прячась за деревьями, прислушиваясь к каждому подозрительному звуку. Только когда они отошли на достаточное расстояние, когда Стема понял, что так далеко даже те, кто ищут в ночи цветок папоротника, не зайдут, он позволил себе выйти на тропинку и пойти быстрее.

Светорада наивно спрашивала, известно ли ему, как выглядит загадочный цветок? Он не отвечал, и она стала хныкать, что ей неприятно в мокром лесу, что поршни ее совсем отсырели. Тогда Стема остановился и принялся ее целовать. Шепнул на ушко:

– А ведь клялась, что на край света готова идти.

И она опять послушно шла следом, прижимаясь к нему при всякой заминке.

– Да ты никак ведешь меня к княжескому дубу? – сообразила, наконец, княжна.

– Догадливая, касаточка.

– Фу, не зови меня, как нянька Текла. Стемушка, а если она проснется и хватится меня? Успеем ли мы вернуться, пока наш уход не заметят?

И так как он промолчал, она пожала в темноте ему руку.

– Пусть все будет, как ты захочешь. Только это для меня главное.

Стема остановился резко, будто налетев на невидимую преграду. Несколько раз глубоко и сильно втянул воздух. Не поддаваться! Эта избалованная княжна просто выдумывает, что пошла бы за ним, простым стрелком, бросив все, чем щедро одарила ее судьба, – знатную семью, самого завидного на Руси жениха, власть над людьми, жизнь в богатстве и довольстве. Она сама не ведает, что несет. И даже то, что она ему предложила… Чтобы он при ней, при княгине, в полюбовниках состоял… Для него это было бы губительно. Именно для него, а не для защищенной силой Смоленска Светорады. Так что для чувств у них есть только эта ночь… Была. И Стема поднял голову к плавно клонившейся к лесу луне. Надо поторопиться. Чтобы потом раз и навсегда отделаться от любовного наваждения купальской ночи!

Княжеский дуб выплыл перед ними на широкой поляне этаким кудрявым богатырем. В обхват – и пятерым не осилить. Весь в дуплах и наростах, он расходился наверху несколькими мощными ветвями. Одна из них когда-то рухнула, лежала с обломанными засохшими сучьями поперек поляны. На ней некогда удобно было сидеть князю, когда сюда стекались лесные кривичи на суд.