Женщины-чекистки - Бережков В. В. - Страница 12

Семья Стасовых была сторонницей происходящих демократических реформ. Несомненно, юная Елена Дмитриевна, воспитывавшаяся в такой атмосфере, прониклась духом перемен. До 13 лет она получала образование дома, после чего поступила сразу в пятый класс частной женской гимназии Л. С. Таганцевой. Ученица Стасова писала блестящие работы по истории и политэкономии. И не удивительно: книги Иванюкова, Семевского. Липперта, Туган-Барановского, Милля, Энгельса, Маркса и других авторов, некоторые прочитанные в оригинале, имели большое значение в самообразовании Елены Дмитриевны. Обстановка в семье с регулярными творческими вечерами, приглашенными на которые оказывались именитые певцы и композиторы, способствовала интеллектуальному развитию детей Стасовых. Вместе с тем у них возникало и особое мировосприятие. В своей книге Елена Дмитриевна описала это время так: «Помню, что во мне стало все сильнее и сильнее говорить чувство долга по отношению к «народу» — к рабочим и крестьянам, которые давали нам, интеллигенции, возможность жить так, как мы жили».

В гимназии обращали внимание на одаренную девочку Стасову, отличавшуюся не только глубокими знаниями по многим предметам, но и своими политическими убеждениями. Под влиянием наставницы Страховой Елена Дмитриевна была вовлечена в революционную среду. Среди учениц Страховой своими политическими взглядами выделялась не только Стасова, но и еще одна девушка.

Дочь генерала Шура Домонтович позднее вошла в российскую историю как известная революционерка Александра Коллонтай. Известна легенда: будучи послом коммунистической партии в ряде стран, Коллонтай заставляла вставать в своем присутствии даже шведского короля. Казалось, что эта женщина столь авторитетна, что сильные мира сего испытывали к ней чувство благоговения. Однако все объяснялось гораздо прозаичнее: король Швеции просто был хорошо воспитан, соответственно, как джентльмен оказывал даме почтение, вставая при ее появлении. Но это было уже в годы расцвета политической карьеры Коллонтай. А во времена зарождения партии большевиков юные Шурочка Домонтович и Елена Стасова начинали близко общаться, расширяя круг своих знакомых и обмениваясь мнениями по поводу грядущих перемен. Отроческие отношения Коллонтай и Стасовой впоследствии переросли в крепкую дружбу на всю жизнь:

В 1890 году Стасова окончила гимназию с золотой медалью и получила право на преподавание истории, географии, русского языка и словесности. Елена Дмитриевна стала учительницей в той самой воскресно-вечерней школе на Литовском проспекте, где раньше работала ее мать.

В этом заведении учились взрослые работницы хлопчатобумажных мануфактур и табачных фабрик Богданова. Воспитанная в интеллигентной семье молодая учительница Стасова раньше только догадывалась о трудностях жизни простого народа. Теории Маркса и Энгельса были, конечно, понятны и весьма занимательны для Елены Дмитриевны. Однако преподавательская деятельность, естественным следствием которой было тесное общение Стасовой и ее учениц, показали, что российская жизнь требует коренных преобразований.

Стасова заводила близкие знакомства с преподавателями других рабочих школ, которые активно участвовали в политической жизни. Так, например, работники Глазовской школы (мужской), принимавшие участие в забастовке против взимания штрафов в 1896 году, были тесно связаны с «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса».

Двадцатилетняя Елена Дмитриевна познакомилась с Надеждой Константиновной Крупской. Соратница Ленина увидела в Стасовой потенциального борца за дело революции. Образованная, серьезная и ответственная Елена Дмитриевна не могла ей не понравиться. Крупская и Стасова вместе продолжили преподавательскую деятельность в рабочих школах, параллельно занимаясь социал-демократической пропагандой.

Встреча с Надеждой Константиновной определила дальнейшую судьбу Елены Дмитриевны. Политическая работа в Красном Кресте позволила Стасовой в 1898 году стать членом «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», впоследствии оформившегося как партия большевиков. Она заведовала всем техническим обеспечением и складами литературы Петербургского комитета партии.

В 1899 году Стасова выехала в Уфимскую губернию для помощи башкирским деревням, пострадавшим от сильной засухи. Там жили неграмотные люди, принимавшие Елену Дмитриевну за тетку Николая II, устраивавшие ритуальные обряды в надежде на подарок небес — дождь. Стасова тогда призналась: «Эта темнота и приверженность к царю были одной из причин, которые навсегда оттолкнули меня от «хождения в народ». Елена Дмитриевна стала востребованной в другой работе.

Конец XIX — начало XX вв. были отмечены ростом социальной активности. В стране усилилась агентурная работа Охранного отделения. Некоторые революционные организации начали действовать подпольно. Центром пропаганды революции стал Петербург.

В декабре 1900 года в Петербурге вышел первый номер газеты «Искра». Чреватое опасностями для социал-демократического движения распространение этой газеты концентрировалось в руках Стасовой. Связь редакции «Искры» с Россией осуществлялась через Крупскую. Перепиской с «искровским» центром, находившимся за границей, занималась Елена Дмитриевна. Благодаря Стасовой газета выпускалась на разных европейских языках. Способности переводчицы и дешифровальщицы делали эту революционерку незаменимой.

В 1900 году Ленин писал: «На случай моего провала, мой наследник — Елена Дмитриевна Стасова. Очень энергичный, преданный делу человек». Да и сама партийная кличка «Товарищ Абсолют» говорила о Стасовой лучше всего: точная, наблюдательная, бдительная и ответственная.

В период 1904–1906 гг. Стасова была секретарем Северного бюро ЦК РСДРП и техническим сотрудником Петербургского комитета. Работая агентом «Искры», Елена Дмитриевна, естественно, сталкивалась с неожиданными ситуациями. Политическая литература из Финляндии направлялась в Россию через Швецию, где транспортом ведал литератор Конни Циллиакус. Этот человек считал все молодые российские партии революционными, то есть был несведущ в политических вопросах. Вместо ожидаемых изданий большевиков в Петербург поступали газеты меньшевиков, «экономистов», бундовцев… Привоз нелегальной печатной продукция политического характера в Петербург сам по себе был опасным мероприятием.

Осторожность соблюдалась при доставке литературы на явочные квартиры, откуда потом нелегальные издания приходилось переносить на места хранения. Однажды на квартире Буренина, куда доставили очередную партию большевистских газет, произошел забавный случай. Хозяин комнаты, Стасова и Штремер должны были нагрузить на себя литературу для последующего «маршрута». Елена Дмитриевна попросила мужчин отвернуться, сняла с себя платье, чтобы спрятать под ним запрещенные издания. И тут в случайно не запертую дверь комнаты вошла кухарка. Можно представить себе, каково было ее удивление! Полураздетая молодая девушка в окружении двух взрослых мужчин! Кухарка встала как вкопанная, а Буренин, подхватив ее под руку, вылетел из комнаты.

В мастерских скульпторов из Академии художеств внутри бюстов и статуй хранились революционные издания. Иностранцы, поддерживавшие тесные отношения с российскими большевиками, по приезде в Петербург нелегально останавливались в студенческих общежитиях. Переписка с товарищами по партии велась исключительно посредством шифровки. Это была сложная работа. К примеру, слово «провокатор» в зашифрованном виде выглядело так — 2134162416675633, 15622.

Полиция делала запросы на многих революционеров, однако заходила в тупик. Ведь те значились по паспортам умерших людей. В приобретении таких документов большевикам помогали дворники, в чьи обязанности входило получение на руки удостоверения личности умерших жильцов какого-либо дома.

Денег на нужды партии не хватало. Но доходы поступали от нелегальной продажи спиртного на студенческих концертах, от устройства платных лекций на частных квартирах. Финансовые дела Петербургского комитета партии долгое время оставались в руках Стасовой.