Спасение для лжепринцессы (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 49

Не знаю, читаешь ли ты мои письма. Что если нет? Что если ты не знаешь, как сильно я хочу оказаться рядом с тобой и просто поговорить? Что если считаешь, будто я отказался от тебя?

Надеюсь, ты просто обижена и молчишь.

Мейер.

Лизе от 3-го числа талого месяца 1523-го года (отправлено)

Лиза, я в Фускаре.

Купил билет на дирижабль, хотя вокруг них сейчас жуткий ажиотаж.

Отец сообщил, что вчера родители вместе с дядей вылетели в Файмарг, чтобы представлять интересы мамы на процессе против тебя. Эта новость удивила, но я решил, что не буду предпринимать никаких действий и выносить суждений, пока не поговорю с тобой. Я попросил у отца копию иска, но он пока не ответил. Знаю лишь, что заседание назначено на девятое число.

Зная маму, предполагаю, что твои претензии столь же справедливы, сколь и иск против меня. Но даже если это не так, я уже списался с ней, объяснил ситуацию и сообщил, что несмотря на мою огромную любовь к семье, в этой ситуации считаю своим долгом поддерживать тебя, потому что тебе поддержка нужнее. Мама это приняла и ответила, что моё счастье для неё важнее всего, а она чуть не разрушила его своими руками.

Лиза, что бы между вами ни произошло, хочется надеяться, что мы сможем это проговорить и оставить позади. Мама бывает очень резкой, но за семью она готова перегрызть горло кому угодно, и это не самое плохое качество. Если ты станешь частью семьи, то оценишь его. Уверен, что мама тебя полюбит так же горячо, как и я.

Два дня до встречи. Кажется, что время нарочно замедляет ход.

Тренирую выдержку.

Мейер.

Лизе от 4-го числа талого месяца 1523-го года (отправлено)

Завтра.

Уже завтра.

Осталось совсем немного.

До скорой встречи, ненаглядная.

Мейер.

Глава 21. Искушение

Письма Полин и свекровища я отложила в сторону. Меня и так штормило от эмоций. Посмотрела на пододвинувшего мне очередную чашку чая Мейера. Странное состояние: вроде и жалко его, и прикипела уже душой, но… бесит до мушек в глазах тем, что сделал. И понимаешь, что простишь, но не сегодня. И не завтра. И даже, вероятно, не через неделю. Но когда-нибудь потом обязательно простишь. Помучаешь, конечно, чтоб впредь было неповадно, и простишь.

А куда ты денешься? Ведь иначе он возьмёт и уйдёт, унесёт с собой и свою улыбку, и ласковые руки, и низкий голос, от которого по спине бегут мурашки, и упрямство своё ослиное, и глаза влюблённые, и шутки дурацкие. А ты уже без них вроде как и не можешь. Ну, или можешь, но так… не очень хорошо. А хочется же хорошо, правда?

«Мужиков иногда надо прощать просто за то, что они мужики и ни черта не понимают. Хорошо, что нас они тоже иногда прощают просто за то, что мы женщины», — вздыхала мама.

— Мейер… мне жаль, что всё так вышло. Но я всё равно на тебя злюсь, потому что ты меня оставил одну. Даже если бы ты ругался и злился, но остался, мне было бы намного проще сейчас.

— Знаю, — тихо ответил он. — Я должен был остаться.

Он встал с кресла, обошёл столик, возле которого мы сидели, и опустился на пол передо мной. Осторожно дотронулся до ног, а потом уткнулся лицом в мои колени. Я машинально коснулась рукой чуть вьющихся густых бордовых волос.

— Но второй раз я такой ошибки не сделаю, Лиза. Я пришёл, чтобы остаться рядом с тобой.

— А если я этого не хочу?

— Тогда буду ждать момента, когда настроение поменяется, — потёрся щекой о мою ладонь Мейер. — Любовь вспыхивает мгновенно, а затухает годами. Не хочу верить, что у тебя не осталось ко мне чувств. Но даже если так, то я буду пытаться разжечь их заново. Знаешь, иногда так бывает, что резкий ветер вдруг сбивает пламя костра, и на секунду кажется, что огонь потух, а потом он вспыхивает вновь, ещё жарче и ярче, чем раньше.

Я задумчиво водила пальцами по его щеке, не в силах ничего сказать или решить. А потом прикрыла глаза в попытке понять, что чувствовала бы сейчас, если бы не наркотик? Если бы была собой, а не одним оголённым комком нервов.

Почуяв слабину, Мейер стащил меня с кресла вниз, усадил себе на колени и сжал в крепком объятии. Уткнулся носом в ухо и щекотно в него дышал. Бесяще щекотно!

Мысли скакали по голове дикими блохами. Очень хотелось сделать кому-нибудь гадость вселенского масштаба или хотя бы двинуть табуреткой. Но табуретки, как назло, не было!

— Нужно вернуться к Ваендис и попросить у неё конфеты, — твёрдо сказала я.

Мейер вдруг напрягся всем телом, сжал меня крепче и, подбирая слова, медленно проговорил:

— Нельзя к ней возвращаться. Это не выход, ненаглядная.

— Выход! Без этого никак не получится, — убеждённо ответила я.

— Получится. Ты перетерпишь несколько дней, а потом просто никогда не будешь принимать этот дьючий льиф. И всё вернётся на круги своя, — уговаривал Мейер.

— Вот именно, что перетерпливать не надо. Надо идти сейчас, пока ломка не закончилась! Иначе будет слишком поздно.

— Лиза, ненаглядная, я тебя никуда не отпущу, тем более к Ваендис за конфетами, — самонадеянно заявил он, чем спровоцировал острый рецидив сожаления об отсутствии под рукой табуретки. — Свяжу, если потребуется. Да, ты меня возненавидишь, но оно будет того стоить.

В подтверждение своих слов Мейер стиснул меня ещё крепче, до той грани, когда дальше будет уже больно, а пока — томительно неудобно в плену сильных рук. Мысли свернули в другое русло, и я чуть не забыла, что хотела сделать.

— Нет, Мейер. Я всё решила. Мне нужно взять конфету у Ваендис.

— Нет, Лиза. Ты сильнее этого. У тебя всё получится. Это просто временная слабость, — спокойным, размеренным тоном говорил он. — Это зависимость, но ты с ней справишься. Я буду с тобой, буду рядом.

— Ты что, не понимаешь? — начала кипятиться я. — Мне нужна конфета от Ваендис. Причём тут зависимость?

— В тебе говорит зависимость, — мягко повторил он, — ты хочешь съесть ещё хотя бы одну конфету, чтобы стало легче. Но так это не работает. После одной конфеты ты либо вернёшься в ту же точку, либо двинешься дальше по пути полного саморазрушения, Лиза.

— Мейер, ты ничего не понял. Я не буду её есть! — возмутилась я. — Просто возьму её у Ваендис. Из её рук.

— Лиза, это заблуждение. Тебе кажется, что ты возьмёшь её, потрогаешь и понюхаешь, но есть не будешь. Но на самом деле сдержаться станет ещё сложнее. Это будет настоящая пытка.

Нет, ну почему нужно всё разжёвывать?

— Мне нужно к Ваендис. Нужно, чтобы она дала мне конфету. Иначе ничего не получится, и всё останется по-старому! И ты должен не держать меня взаперти, а помочь. В службу правопорядка сообщить или ещё что-то. Без того, чтобы она дала конфету лично, никакое обвинение не построишь. Понимаешь ты или нет? — сердито спросила я.

— Ты хочешь получить от неё конфету как доказательство того, что она подсаживает девушек на льиф? — догадался Мейер.

— Ну наконец-то! — закатила я глаза. — Следователь же сказал, что раз она не передавала конфеты лично, то ничего инкриминировать ей нельзя. Значит, надо сделать так, чтобы конфеты она передала мне в руки. Хотя бы одну. После этого её смогут арестовать. Правильно?

Пока спорила с Мейером, снова начался нервный озноб, а пальцы задрожали так, что пришлось сжать кулаки, чтобы это не бросалось в глаза.

— И куда ты собралась в таком состоянии? — мягко упрекнул Мейер. — Ты вся мокрая и трясёшься. Нет, Лиза, это очень плохая идея. Встретишься с Ваендис, когда тебе станет лучше.

— Ошибаешься! Вот именно сейчас она мне и поверит. Особенно если тебя не будет рядом. Только в таком состоянии я и смогу её убедить дать мне конфеты прямо сейчас. А иначе она начнёт юлить или опять курьера пришлёт! И потом, если прийти к ней через несколько дней, здоровой и цветущей, она точно не поверит, что конфета нужна. А сейчас — поверит.

— Лиза… — нахмурился Мейер, явно придумывая аргументы против моей затеи.