Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

История средневековой арабо-исламской философии - Фролова Евгения Антоновна - Страница 27


27
Изменить размер шрифта:

«Блеск Его лика ослепил их и скрыл Его могущество и величие… им не оставалось ничего иного, как внимать самим себе, чтобы погибнуть в самих себе» (аль-Газали).

Сходные мысли и чувства описывает и Ибн аль-Фарид:

Любовь моя, я лишь тобою пьян,
Весь мир расплылся, спрятался в
туман,
Я сам исчез, и только ты одна
Моим глазам, глядящим внутрь, видна.
Так полный солнцем кубок пригубя,
Себя забыв, я нахожу тебя.
Когда ж, опомнясь, вижу вновь черты
Земного мира, — исчезаешь ты[112].

Гностик прикасается к Реальному Единому, но это только прикосновение, ибо те, которым дано иметь внутренний опыт этого психологического состояния, могут лишь сказать: «Было, что было; а что было не помню»[113].

Данное суфиями описание «фана» очень сходно с описанием состояния умирания, составленного современными медиками и психологами по свидетельствам лиц, перенесших клиническую смерть. И тут и там, агонизируя, человек или постигает последнюю истину, сливаясь с объектом, отождествляясь с ним — но тогда он умирает, сгорает в огне, как мотылек, не возвращается в этот мир, унося постигнутую истину с собой; или остается в этом мире, сохраняет свое Я, но тогда он мало что может сказать об Истине, поскольку все его знания есть лишь частичное знание о ней («маарифа»), но не знание ее («илм»).

«Мудрость находится по ту сторону актуальной данности… по ту сторону намерения интеллекта, по ту сторону сознания, по ту сторону полученных традиций и по ту сторону восприятия», — проповедовал аль Халладж[114]. Абу Хамид аль-Газали выражал эту мысль так: гностик, прошедший все предварительные состояния и стоянки и «погруженный в море созерцания», самоисчезает; для него исчезает все, кроме одного созерцаемого, исчезает и само созерцание, ибо если бы он заметил, что созерцает, то отвлекся бы от Созерцаемого[115]. Абу Язид Бистами (IX в.), один из столпов суфизма, обнаружил, что углубление в размышления о единстве божества может вызвать чувство полного уничтожения собственной личности, подобно растворению Я влюбленного в Я возлюбленной. Он говорил: «Я сбросил самого себя, как змея сбрасывает свою кожу. Я заглянул в свою суть и… о, я стал Им»[116].

Гностический опыт, таким образом, дает ощущение достоверности, однако это достоверность индивидуальная, личная, но никак не научная. И более точно — гностический опыт, будучи личным, персонально переживаемым, предполагает наличие культуры мистицизма, пусть ограниченного элитой, но все же культурно-общественного опыта мистической экстатации. Вне такой культуры он из гносиса превращается в болезненное состояния психики, или в самый обычный вульгарный «балдеж», который уже не требует никаких интеллектуальных усилий и легко достигается с помощью ЛСД.

Это достоверность, конечно, совершенно иного рода, нежели та, которую человек приобретает через интеллектуальную интуицию, через «понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчетливое, что оно не составляет никакого сомнения в том, что мы мыслим, или, что одно и то же, прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция»[117]. И хотя метод поиска аксиоматически ясных очевидных данностей всегда сопряжен с элементами веры, этот тип веры включен в акт познания посюстороннего мира. Стремление же к обретению достоверного знания в суфизме ориентировано на постижение мира потустороннего.

Завершая оценку концепции знания, предложенной мистической философией суфизма, в плане ее влияния на развитие знания, надо иметь в виду и следующий аспект. Суфизм помог оформлению понятия веры, ее отделению от знания в строгом смысле. Кроме того, суфизм в лице его теоретиков разработал убедительные аргументы для понимания проблемы познаваемости Бога. Он показал, что рационального знания конечных вещей нет и быть не может. В отношении них возможна только вера, а если и возможно «знание», то иррациональное и сугубо личное, а не научное, доказательное. В четком виде решение этого вопроса много позже даст Кант. Суфизм же в свое время стимулировал эти интеллектуальные поиски.

Словарь терминов

Алим (от «а-л-м» — знать) — ученый богослов. Множ. — «улема», или, как часто встречается в нашей литературе. «улемы» от чего неправильно производят единственное число — «улем».

Мурид — послушник, ученик суфийского шейха.

Шейх — в суфизме — глава суфийского братства.

Рекомендуемая литература

Ислам. Энцикл. словарь. М., 1991. Статьи: «ат-тасаввуф», «ал-Халладж», «ас-Сухраварди», «ат-тарика».

Кныш А.Д. Некоторые проблемы изучения суфизма. — Ислам. Религия, общество, государство. М., 1984. С. 87—95.

Рационалистическая традиция и современность. Ближний и Средний Восток. М., 1990. С. 169—192, 193—205.

Смирнов А.В. Великий шейх суфизма. М., 1993.

Степанянц М.Т. Философские аспекты суфизма. М., 1987.

Тримингэй Дж. С. Суфийские ордена в исламе. М., 1989. С. 114—138.

Фиш Р. Джалалиддин Руми. М., 1987.

Фролова Е.А. Проблемы веры и знания в арабской философии. М., 1983. С. 72—94.

6.«Фалсафа» — «восточный перипатетизм»

«Фалсафа» — светский вариант арабо-исламской философии. «Фалсафа» и религия. Разработка проблемы единства бытия как философской проблемы. Концепция творения мира вещей: необходимосущее и возможносущее бытие. Картина строения бытия, эволюции сущего.

Само слово «фалсафа» говорит о том, что это направление в арабо-мусульманской культуре возникло под влиянием античной философии. Вначале же «фалсафа» была просто воспроизведением древнегреческой мысли, переводом ее на сирийский, а потом на арабский языки, способом знакомства с соседней мудростью. Но поскольку знакомство с ней носило не столько умозрительный характер, сколько практический, преследуя цель идейно-теоретического обоснования монотеизма, а следовательно, и разработки рационалистического знания, необходимого для такого обоснования, то «фалсафа» очень скоро приобрела свои черты и специфику своего содержания. При последующем изложении учения «фалсафы» я отмечу эти ее особенности, ее отличие от античной философии.

Как видно из предыдущих разделов, в арабо-мусульманской культуре существовало несколько форм ответа на монотеизм, философского осмысления единобожия, осмысления, которое было реакцией на традиционалистское богословие. «Фалсафа» была одной из таких форм, но в отличие от религиозно-философских направлений, она представляла собой светское учение, ориентированное на духовные потребности светских институтов государства, на социальную жизнь, связанную с делами управления, строительством, торговлей, географией, геодезией, математикой, астрономией, физикой, музыкой, литературой и т.п.

Философы (араб. — множ. «фаласифа», ед. ч. «файласуф». В дальнейшем, говоря о «фаласифа», я буду употреблять это арабское слово или брать слово философ в кавычки), как правило, были придворными учеными, занимая посты советников, медиков и пр. при султанах, эмирах, визирах. Нередко они были, как, например, Ибн Рушд, судьями, «кади», т.е. вовлечены в государственную жизнь — это было средством пропитания, а параллельно с такой деятельностью они писали многочисленные труды и учили слушателей наукам, в том числе философии. Довольно обычным явлением было и то, что свои сочинения они писали по заказам того или иного правителя или даже богатого горожанина.

вернуться

112

Арабская поэзия средних веков. С. 520—521.

вернуться

113

Газали. Избавляющий от заблуждения // Григорян С.Н. Из истории философии Средней Азии и Ирана VII—XII вв. М., 1960. С. 247.

вернуться

114

Степанянц М.Т. Исторические судьбы суфизма // Вопр. философии. 1980. N 6. С. 106.

вернуться

115

Газали. Избавляющий от заблуждения. С. 103.

вернуться

116

Фиш Р. Джалалиддин Руми. М., 1972. С. 188.

вернуться

117

Декарт Р. Метафизические размышления // Избр. произведения. М., 1950. С. 86