Иволга и вольный Ветер - Чередий Галина - Страница 6

– Зачем? Чтобы ты его выпроводить до моего приезда куда-нибудь успела? – гневно потребовала я ответа, демонстративно игнорируя приближающегося отца. – Ты же обещала, мама! Обещала больше никогда его назад не принимать! И опять! Сколько можно? Еще и Севку он теперь спаивает. А потом и втянет в свои дела криминальные. Мало того, что Захар по его вине сидит, так ещё и Севка! Ты этого хочешь?

– О! Сеструха! – наконец с трудом сфокусировался на мне вдрызг пьяный Севка. А ему ведь всего шестнадцать! – Ты чё хипишуешь?

Я тебе покажу чего, мелкий ты засранец.

– Какого хрена ты за стакан схватился, придурок! – напустилась я теперь на него, хоть и прекрасно знаю – орать и совестить пьяного нет никакого толку. – Ты мне что обещал? Мать беречь и помогать во всем. Это так ты ей помогаешь? Урода старого в дом пустил, еще и с дружками урками как всегда небось.

– Э-э-эй, Валька, ты берега-то не путай! Отец перед тобой родной! Ты на меня варежку-то не раззевай, а то живо зубы пересчитаю! Уважение должно быть, а ты меня перед корешем позоришь! Живо захлопнулась и пошла вон мамке помогать, а то у нас закусь кончилась! Или за водкой сгоняй, мало тут у нас. Деньги-то привезла? Нам тут дармоедов не надо, если что.

– Ах дармоедов? Уважение тебе? – окончательно взбеленилась я и рванулась вперед.

При всей, годами копившейся, ненависти ударить отца первой я не смогла. Схватила за шиворот его собутыльника, ткнула рожей в тарелку с объедками, пуская кровь из носа и заломив руку за спину, сдернула с табурета и вынудила топать шустро на выход, под звук его матерных воплей.

– Пошел на хрен отсюда! – рявкнула, швыряя его лицом в снег. – Вернешься еще хоть когда-то – убью к херам!

Удар бутылкой по плечу был страшно болезненным, прям в глазах потемнело, но все же спьяну отец промахнулся. Явно же метил по голове. Развернувшись, едва увернулась от его кулака, летевшего мне в лицо. Перехватила, дернула на себя, уходя в сторону, и, используя энергию инерции и подсечку, уронила и отца физиономией в снег. Спасибо, Михаил Константинович, за науку, ой спасибо. Напрыгнула сверху и врезала по затылку раз и еще, замахнулась добить, но тут в мою руку вцепилась с визгом мать.

– Не смей! Не тронь отца! – орала она, стягивая меня с него. – Валя, отец ведь он тебе, отец! Ополоумела ты в своем городе! На отца руку поднимать – грех какой!

– Грех? – чуть не задохнулась от возмущения я. – А ему тебя избивать не грех? А детей собственных объедать, вместо того, чтобы кормить, ему не грех? А сыновей родных под статью подвести и воровать заставлять не грех, мама?!

– Да тебе ли вякать, Валька, – прохрипел отец, перевернувшись и сев на снегу. – Свое глаза не колет? Я и братья воры, а сама-то кто? Или ты типа не такая?

– Я – не такая! Ты воровал чтобы пропить-прогулять все и из дома последнее выносил, плевать хотел, что нам ни одеться не во что, ни жрать нечего. А я украла, потому что братья-сестры, которых ты, безмозглое животное, матери заделываешь, голодные сидели. Понятно? Не смей нас ровнять!

– А ты батьке ещё поуказывай! Дом этот мой! Захотел вернуться – и вернулся! И дети мои, что скажу, то и делать будут.

– Да что ты сказать им можешь? Чему научить? Как бухать, курить и воровать?

– А хоть бы и так! Не твое собачье дело! Ишь ты, мокрощелка борзая, явилась и с порога давай командовать и руками махать. Я тут хозяин.

– Мама, гони его, – повернулась я к родительнице. – Гони сейчас же, ты мне обещала.

– Валюша, ну куда же я погоню его? Он же муж мой, и дом, и правда, его.

– Да какой он тебе муж? Вор, пьянь и дармоед! Только и делал, что сидел у тебя на шее между отсидками и детей клепал. Гони его, сказала!

– Сама пошла отсюда! Мужик в доме я! – каркнул отец, тяжело поднимаясь из сугроба.

– Мама, прошу, не бойся. Я его запросто выкину, клянусь. Ты только прими решение.

– Валюша, да как же так… – опустила глаза мать. – Какой-никакой, а мужик в доме нужен…

– Мать, очнись! Он Севку спаивает! Захар из-за него срок мотает! Мелкие у тебя в избе этой дрянью дышат и пьяные базары слушают! А если он насильника какого или маньяка в дом притащил?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Эй, ты поклёп на моих корешей не наводи! А то мы тебя…

– Заткнись! – рявкнула я отцу и снова повернулась к матери с обреченностью осознавая, каким будет ее решение. Всегда так. – Мама, да осознай же ты, что нужно принимать решение и гнать его из нашей жизни.

– А ты свою жизнь с нашей не путай, Валя! – неожиданно огрызнулась мать. – Старшим приказывать не доросла ещё, жизни не повидала. Уехала, все – отрезанный ломоть.

– Отрезанный? – опешила я. – Я же тебе почти все деньги до копейки слала, чтобы жить могли… А ты этого на них кормила-поила? Когда он вышел? Почему мне не написала ни слова? Потому что знала, что тогда денег слать не стану?

Судя по животу, срок у нее уже месяцев шесть. Я дома уже около девяти не была. Значит, она минимум полгода молчала. Я думала, что шлю им копейки свои на еду и одежду, а сто процентов отец все прогуливал, как это всегда раньше и было.

– А ты меня не попрекай. Я тебя растила, не грех и тебе теперь помочь.

– Да какие попереки, мама! Я хоть костьми лягу, чтобы помочь. Но тебе, мелким, а не этому на пропой!

– Он твой оте…

– Да в жопу отца такого! Что я от него видела кроме ругани, побоев, живота пустого на ночь, пока он за занавеской с дружками гулянки устраивает, и вечного стыда, потому что люди в глаза тыкают, что отец твой – вор. Да ты хоть знаешь, что меня в шестнадцать чуть один из его пьяных корешей в сеннике не изнасиловал?

– Ой, да помял чуток мужик голодный, не убыло небось, – огрызнулся отец. – Не дитё уже была, кобыла здоровая и сиськи выросли, понятие должно быть, что лучше с уважаемым взрослым человеком, чем сопляком каким зажиматься. Он все со мной порешал, не чисто попользовать, жил бы с тобой. И в обиде не оставил бы, с пониманием. Одета-обута и сыта, а то и в золоте была бы, и на шее у матери не висела бы уже.

Порешал? Да охренеть! То есть этот вонючий уркаган ко мне ещё и с отцовского одобрения полез? Типа в хорошие руки меня пристроить хотел?

– В золоте? В ворованном, пока менты не придут изымать? Да пошел ты! Ты один у нее на шее камнем!

– Валя! – внезапно одернула меня мать. – Пошумела и будет. Хоть что ты скажи, а он – отец тебе родной. Приехала, значит, извинись и терпи. Нет, так ступай себе в бабкину хату.

Я онемела на минуту и уставилась в шоке на мать. А она просто развернулась, да и ушла в дом.

– Слыхала чё мать сказала? – самодовольно ухмыльнулся отец. – Потому что жизнь понимает, а ты ещё дура совсем. Ну ладно, Валюха, давай замнем. Пойдем выпьем за встречу и мировую, ты ж взрослая у меня совсем.

– Да пошли вы! – развернувшись, я зашагала по узкой тропинке между сугробами прочь.

Наткнулась впотьмах на коробку с машинкой и сумками. Сначала с психу пнула и бросить к херам хотела, но потом подумала, что с отца станется сожрать все продукты и гостинцы, а машинку с вещами пропить, и поволокла все снова за собой.

Бабушкин, уже шесть лет пустующий дом был на соседней улице, так что, в горячах еще, я туда мигом дотопала даже с прицепом. Пробралась в снегу по пояс по двору до веранды с просевшей без ухода крышей. Отыскала над притолокой ключ от навесного замка, который открылся с трудом и дико скрежеща. Вошла, нащупала кнопку на счётчике, включила свет, оглядела пыльное и стылое помещение.

– Ну как же так? – спросила тоскливо в пустоту. – Как же так-то! Что же за дерьмо?!

Слезы полились сами собой, и я плюхнулась на старый скрипучий стул, рыдая и размазывая мгновенно стынущую солёную влагу по щекам.

Глава 4

– Да твою же мать! – прошипел, тормознув у очередного дорожного указателя залепленного снегом до полной нечитаемости.

Вот как такое могло произойти-то? Так налипнуть на щит все могло только пока снег был мокрым, а морозы уже явно больше месяца стоят. Неужто никому информация на этом гадском щите не понадобилась, и ни один дорожник не проехал? Или всем на это глубоко похер? Свои и так знают где сворачивать в этот богом забытый Малый Ширгалькуль, а чужих сюда не заносит. Дорогу-то хоть как-то чистят, иначе бы как и по обочинам по пояс уже было, а сраный указатель почистить – да нафиг надо! Если ты не знаешь дороги, то тебе туда и не надо. А мне надо, пипец как еще. Азартом и предвкушением уже в натуре припекает и совсем не задницу.