Самый лучший коммунист. Том 2 - Смолин Павел - Страница 8

– Совершенно ничего, – улыбнулся Андрей Андреевич. – Но мы с радостью выслушаем ваши предложения. ваши– Совершенно ничего, – улыбнулся Андрей Андреевич. – Но мы с радостью выслушаем ваши предложения.

Отличное по всем параметрам утро портило только разбитое состояние. Будь ты хоть трижды попаданец с полным ртом читов, выспаться за сорок минут невозможно. Стоило ли оно того? Конечно же да! Был ли я полезен после прихода Громыко и начала совсем другого разговора? Конечно же нет! Но как уйти, если на твоих глазах «катехон» показывает мастер-класс по аккуратному прогибу проштрафившихся и готовых в любой момент сорваться с крючка (скандалы дело такое – поржет народ пару недель и забудет) врагов? Будь дело только в провале операции, они бы и сорвались, но утекший на нормальную половину Германии референт руководителя разведки – это ТАКОЙ залёт, что отмыться будет архисложно, вплоть до отставки всего правительства во главе с канцлером. Вилли нам на своем посту полезен – у него тоже референт-штазист рядышком, и об этом никто не догадывается. Однако канцлер – это не глава БНД, и информированность как его, так и его референтов гораздо ниже, чем у Герхарта и его сотрудников. Перегнули – немцы бы и на публичный скандал с отставкой пошли бы, но Громыко работать умеет не мне, сирому, чета.

Итоги переговоров замечательные. В первую очередь, конечно, обмен сидящими в наших и немецких тюрьмах агентами по крайне редкому и выгодному курсу – один к пяти. Из этих пяти двое – ШТАЗИсты, потому что союзникам ради этого пришлось «спалить» невероятно ценного агента. Всего мы отдадим двенадцать ФРГшных упырей. С нетерпением ждем прибытия наших товарищей домой. По во-о-т такенному соцпакету каждому за образцовое держание языка за зубами в гестаповских застенках!

Вторая хорошая «плюшка» – увеличение моего личного эфирного времени в местном телеке с двадцати минут до полутора часов. Трепаться я люблю! «Плюшка» третья – экономическая, в виде разблокировки ряда сделок по закупке производственных мощностей. Заблокировали их чисто из вредности – ничего санкционного в список не входит.

«Плюшка» четвертая очень хорошо сочетается со второй, потому что Герхарту все-таки придется уйти на пенсию, а я расскажу всему ФРГ, чем именно промышляет их разведка на налоги честных немецких граждан. И дома про это тоже расскажу. И Джима попрошу рассказать – там, за океаном. Ну а в Азии вообще – на всех «политинформациях» зачитают! Снимать своего согласного на это спецслужбиста – хрен такого снимешь, потому что поставили из Вашингтона – Вилли будет под предлогом «поставившей под угрозу Олимпиаду провокации». Планирует политических очков на этом срубить, надо полагать, но жестоко заблуждается – за полтора часа в местном телеке я обнулю всё, что у него есть.

– Україна буде вільною!!! – ворвался в окно повергший меня в оторопь крик.

Я что, в свой мир обратно вернулся? Странно, номер и сидящий на кровати у противоположной стены «шестой» не изменились.

– Геть москалів!!!

Нет, я, конечно, знал, что ублюдочных нацистов до конца не перебили, но что это?

– К окну не подходи, – считал мои намерения Шестой.

Не будет же он меня силой оттаскивать? А, нет, оттаскивает.

– Товарищ Шестой, я могу сломать вам пальцы, – взялся я за перехватившую мою грудь ладонь.

– Можешь, – признал он. – Но не сломаешь.

– Не сломаю, – признал я в ответ. – Давайте вы меня заслоните, а я аккуратно выгляну?

– Слава Україні!!!

– Героям слава!!!

Нифига себе, я думал эта кричалка – новодел.

– Пять секунд, – отпустив меня, обозначил лимит Шестой и подошел к окну.

Выглянув из-за его плеча, я увидел группу из пары десятков человек, окруженных полицаями. Рядом нашлись журналисты и толпа интернациональных зевак. Это что, полностью законная, согласованная фрицами акция?

– КГБ убило моего отца, героя Украины Степана Бандеру! – размахивая руками, ревел какой-то чувак в шароварах и вышиванке.

– Який щирый хохол тут у нас, – умилился я.

Критерий простой – если украинец проникся хуторским национализмом, он неизбежно мутирует в хохла.

– Сын Бандеры, – сложил два и два Шестой. – Андрей. Гражданин Канады.

– Интересно, он сам понимает, что в Киеве его линчуют без всякого вмешательства Советской власти? – задал я риторический (потому что Шестой все равно не ответит) вопрос.

Даже в мои времена, когда новейшие апологеты украинского национализма вручили «висюльку» внуку Бандеры, тот попытался пожить в Киеве, но быстро уехал, потому что нацисты – это громкое и мерзкое, но меньшинство, и всех усилий рагульской пропаганды промыть мозги большинству не хватало. Неловко бы получилось, если бы внучку Бандеры кто-то голову проломил, пусть лучше в Канаде сидит, там нацистов любят.

– Хватит, – попытался прервать созерцание КГБшник.

– Вы пока согласовывайте мое высовывание в окно минут на пять, а я «помощника» напрягу, – решил я и пошел в коридор.

Нихрена в этом мире не меняется – как скакало рагульё по европам, так и скачет, показывая всему миру, как много этот самый мир им должен. Злу сопротивляются! Оркам! А ну-ка раскрывай кошелек пошире, белый хозяин – за твои интересы страдаем!

Ладно бы перед посольством скачки устраивали – это понятно и привычно, но они же в Олимпийскую деревню приперлись, а немцы вон – подмахнули и даже сотрудников выделили таких ценных хохлов охранять.

«Помощника» за столом не оказалось – тоже решил в окно посмотреть.

– Херр Клаус! – окликнул я его.

Немец подпрыгнул и обернулся.

– Через четыре минуты я должен держать в руках мегафон, – с улыбкой заявил я.

– Мега… – попытался он переспросить.

– Мега! – перебил я. – Тебе работа дорога, Клаус?

Намек был понят правильно, и «помощник» убежал искать инвентарь.

– Чего удумал? – спросил вызванный Шестым в коридор Михаил Сергеевич.

– Поговорить, – признался я. – Наши спортсмены – кремень, и от акций нацистских только укрепятся, но лично мне происходящее очень неприятно. Хочу, чтобы неприятно было и им, – ткнул пальцем в сторону окна. – Загородите?

– Загорожу, – кивнул КГБшник и подошел к окну.

Не переставая скандировать нацистские лозунги и влажно мечтать о величии выкопавших Черное море предков (ладно, до такого в эти времена вроде не додумались), демонстранты принялись поджигать Советский флаг.

– Интересно, как быстро бы скрутили чуваков, которые бы собрались сжечь флаг ФРГ? – задал я еще один риторический вопрос.

Михаил Сергеевич, к моему удивлению, ответил:

– Очень быстро – они же «враги конституции», таких даже на работу брать нельзя.

– Понравилось вчерашнее представление? – спросил я его, догадавшись о причинах повышенной коммуникативности.

– Очень, – признался он.

Шестой подошел к нам:

– Согласовали.

– Отлично! – обрадовался я. – А где наше спецсредство?

Словно услышав, из двери на лестницу выбежал «помощник» с мегафоном. Михаил Сергеевич проверил технику сначала визуально, потом, выставив между мной и собой Шестого, проверил на взрывоопасность после нажатия кнопки – не взорвалось.

– В следующую загранку свой буду брать, – решил я. – Никогда не угадаешь, что именно пригодится – чисто как в «Вокруг света за 80 дней».

Интеллигентные Советские КГБшники гоготнули, и я высунулся в окно. Мегафон – вкл:

– Андрюха, это ты чтоли?

Народ синхронно поднял головы на меня, репортеры направили туда же камеры.

– Ты чего из Канады-то приехал? – продолжил я. – Неужели к корням потянуло? Так ты в Киев езжай, нафиг тебе ФРГ?

– О, внучок диктаторский! – отозвался представитель достойной предательской династии. – Что, неприятно стало? – ткнул пальцем в горящий на земле флаг. – Так воняет диктатура!

– От сыночка гниды и архипредателя слышу! – парировал я. – Ты, как вижу, его дело продолжаешь? Фамилию-то оставил, или на родовую и красивую поменял?

В коридор на движуху высыпали наши спортсмены.