Горечь войны. Новый взгляд на Первую мировую - Фергюсон Ниал - Страница 35

В связи с этим подкомитет постановил, что “в случае нападения Германии на Францию целесообразность отправки войск за границу или использование лишь военно-морских сил явится политическим вопросом, решить который предстоит, когда он возникнет, действующему правительству”{510}. Асквит это подчеркнул, назвав Комитет обороны империи “сугубо совещательным органом” и напомнив, что правительство “ни в коей мере не связано решениями” комитета{511}. Грею приходилось исключительно осторожно отвечать на вопрос о сути обязательств перед Францией, избегая

Отказ от твердого обязательства вмешаться в конфликт на континенте звучал тем чаще, чем поступки Грея вызывали подозрение у радикальной прессы и коллег по партии. Редактор журнала Economist Ф. Р. Херст накануне речи (1911) Ллойд Джорджа в Мэншн-Хаусе предугадал на страницах Guardian дипломатическое фиаско. Он назвал “экстравагантным” воображаемый поступок английского министра, который “просит миллионы наивных соотечественников отдать свои жизни за грызню на континенте, о которой они ничего не знают и которая ничуть их не заботит”. Журнал Nation обвинил Грея в том, что он ведет страну “к участию в распре… за чуждые Англии интересы” и подвергает ее “шантажу со стороны стран-союзниц”{513}. Вскоре подобные заявления прозвучали от либерального “заднескамеечного” Комитета по международным делам, учрежденного в ноябре 1911 года Артуром Понсонби и Ноэлем Бакстоном{514}. В январе 1912 года члены Либеральной ассоциации Йорка (парламентская организация Арнольда Раунтри) в послании Грею выразили надежду на то, что “британское правительство сделает все для установления дружеских и сердечных отношений между” Англией и Германией, а также осудили “агрессивные и неправомерные действия России в Персии”{515}.

С наиболее жестким противодействием Грей, однако, столкнулся в совете министров. Насколько было известно его коллегам (если они вообще что-либо знали), возможность вооруженного вмешательства лишь изучалась, оценивались возможности тылового обеспечения такой операции. Последнее слово оставалось за правительством, а не за Греем, а правительство в целом, по словам Грея, было “ничем не связано”{516}. С точки зрения Лорберна, вмешательство в “чисто французскую свару” было немыслимым, поскольку было осуществимо (как он заявил Грею) лишь при поддержке “большинства, в основном консерваторов, и при сопротивлении очень большой доли министров… Нынешнее правительство не смогло бы так работать”{517}. В августе 1911 года, накануне “военного совета” Комитета обороны империи, Льюис Харкорт и Уолтер Ренсимен (министр сельского хозяйства и рыболовства) согласились, что идея отправки английских войск во Францию в случае войны — “преступное безрассудство”{518}. Асквит, быстро поняв, откуда дует ветер, предупредил Грея, что переговоры с Францией по военным вопросам “довольно опасны… особенно в части, касающейся английской помощи”{519}. Грей с большим трудом сопротивлялся давлению тех, кто требовал свернуть дальнейшие англо-французские военные консультации{520}. В начале ноября 1911 года он потерпел полное поражение при голосовании в кабинете министров (пятнадцать голосов против пяти), когда виконт Морли, лорд-председатель Тайного совета, поставил

Асквит поспешил заверить Морли, что “решение всех политических вопросов было и должно остаться на усмотрение кабинета и что решение подобных вопросов совершенно не в компетенции военных и морских офицеров”, однако разговор вышел для Грея неудобным{521}. Хотя Холдейн после решающего заседания остался “несвязанным во всех существенных вопросах”, Асквит вовсе не об этом рассказал королю, докладывая об итогах заседания кабинета:

Грею, к его унижению, пришлось заверить Палату общин, что “переговоры, которые накладывают на парламент обязательства такого рода [касательно вступления в войну на континенте], содержатся в договорах и соглашениях, ранее одобренных палатой… С момента занятия поста мы не заключили ни одного тайного соглашения какого-либо рода”{523}. С точки зрения оппозиции министр иностранных дел “пошел на попятную”, а его политика “потерпела крах”{524}. Неудивительно, что французский военный атташе в Берлине отметил, что Великобритания в случае войны с Германией “мало чем сможет нам помочь”.

Неприятности этим не кончились. В июле 1912 года Черчиллю (теперь возглавлявшему Адмиралтейство) пришлось заверить, что разделение сфер ответственности, предполагавшее сосредоточение французского ВМФ в Средиземном море, а английского — в территориальных водах Великобритании, “ни в коей мере не ограничит свободу действий обеих стран”{525}. Эти планы

Харкорт в октябре заявил на страницах Daily Telegraph, что нет “никакого союза или договоренности, открытых или тайных” и английская политика “ничем не стеснена”{527}. 24 марта 1913 года Асквит повторил в Палате общин: