Некромантика по любви (СИ) - Красовская Марианна - Страница 34

— Нет, — вдруг сказала Валери. — Не нужно, я не хочу. Я вернусь обратно в приют, это будет правильно, мне там лучше. Только если бы Шарль… он ведь обещал мне, что сможет! — она снова громко всхлипнула и замолчала.

Оливии недосуг было спорить с маленькой дурочкой, хоть и очень хотелось. Она просто пожала плечами, погасила кольцо и выскользнула из камеры, тщательно заперев за собой дверь.

Подумав минуту, бесшумно поколдовала с замками оставшихся камер. Её личный приём, её старый секрет: при попытке отпереть их снаружи, язычки тут же захлопнутся, и никто ничего не заметит. А изнутри двери теперь можно было открыть практически беспрепятственно. Она дала шанс этим детям. Зачем? Оливия не смогла бы ответить на этот вопрос даже мужу. Наверное, материнское сердце вело её руку. С момента рождения Бонни она изменилась, став в чём-то определённо мудрее.

— Сидите как мыши! — уходя, она бросила им.

Ей никто не ответил. Во всех оставшихся камерах царила оглушительная тишина. Отлично, хоть на это ума им хватило. Замки на обеих решётках по дороге сюда Оливия тоже «исправила». Пусть. Она им дала карты в руки, теперь ход за ними. Выходцы из детских приютов должны взрослеть раньше, чем прочие сверстники. Кто знает, как сложится дальше судьба маленьких некромантов. Пусть учатся сами решать, что им делать и как поступать.

По дороге в то место, которое в Сером приюте гордо именовалось «Лечебницей», ей не встретился больше никто. Ни души, словно всё это отвратительное заведение разом вдруг вымерло. Оливии приходилось признать, что хитрый план Тьена с подключением четы Стерлингов сработал отлично. А ведь она до последнего сомневалась…

Лабиринт узких коридоров привёл её снова к толстой решётке с замком, и, мысленно чертыхаясь, Оливия его тоже взломала, совершенно не чувствуя угрызений совести. Да и с чего бы? Не первых раз и, если Фатум смилуется, не последний. Работа есть работа. Бесшумно ступая по каменным плитам, она приоткрыла первую же дверь, поражаясь кошмарному запаху… чудовищного перегара.

— Проходите, миледи, — раздался хриплый голос из-за массивного шкафа, почему-то перегораживающего вход в палату. — И не пугайтесь так, я не собираюсь вас выдавать!

Последнюю фразу невидимый произнёс, заметив реакцию гостьи. Оливия было метнулась обратно к двери, но тут же одумалась и остановилась. В голосе невидимки не было слышно обычного торжества тех, кто поймал воришку. Напротив, — тембр был ей смутно знаком. Это и остановило Оливию. А ещё горькая мысль о том, что где-то поблизости жутко мучается совершенно невинный ребёнок. Веский повод рискнуть.

Дети страдать не должны.

— Простите ещё раз, — наконец из-за стальной двери шкафа показался мужчина, так внезапно её напугавший. Очень высокий и тощий, он смахивал на огромного старого богомола, и круглые роговые очки на массивном носу лишь усиливали это забавное сходство. — Супруга доктора Ли, — всегда желанная гостья в апартаментах старого Мома.

— Но… как? — несколько долгих мгновений спустя смогла прошептать поражённая до икоты супруга.

— Не узнали? — лекарь подслеповато прищурился, закрывая скрипучую дверцу. — А я вас так сразу узнал… Ах, оставьте стесняться, со всеми бывает. Я на входе повесил крохотный артефакт, о неожиданных визитёрах он исправно меня предупреждает. Не удивляйтесь, — это всего лишь простая игрушка, не дверной замок и не охранка, поэтому вы и не заметили. — Мом ласково улыбнулся, сверкнув рядом железных зубров. — Детки тут знаете ли… всякие есть. А у меня в лазарете и спирт, и лечебные разные зелья, и яды…. Вот и приходится в странные игры играть.

— Мальчик здесь? — с немалым трудом с собой справившись, Оливия стянула с носа платок, и вздохнула. На игрушку попалась! Кому рассказать…

В ответ лекарь нахмурился и помрачнел, сразу же точно определив, о ком его спрашивала Оливия.

— Вас кто-то ждет там, за стеной? — он спросил очень тихо. — Ребёнок давно без сознания, и я боюсь…

— Да, мобиль стоит у центрального входа. Меня прикрывает инспекция, — и она улыбнулась невольно, вспомнив вид Рози в розовом платье.

— Сами вы его быстро не дотащите… — окинув Оливию цепким взглядом, лекарь снова нахмурился. — Ладно. Вашему мужу я должен. Он — прекрасной души человек. Идёмте, прикроете меня по возможности, — Мом развернулся и двинулся в противоположную от входа сторону, — у вас есть оружие? О чём я спрашиваю, конечно же есть! Мы выйдем через мертвецкую. Там заперто, конечно, а ключи у директора… На самом деле здесь редко кто помирает. Я ведь неплохой лекарь, миледи, а уличные ребятишки — народ крепкий. Сможете открыть пару замков?

Мгновение подумав, Оливия кивнула. Даже если это засада, другой возможности вернуться сюда не будет. Если лекарь поднимет тревогу, Стерлинги её вытащат. Да и следы здоровенного волка, оставленные на тропе по дороге в приют, её очень порадовали. Тьен тоже где-то неподалёку.

Рискнуть всё же стоило…

Тем более что лекарь был прав: маленький Крис, лежащий на железной кровати в соседней палате, выглядел совершенно убийственно, словно стянутая с руки и жестоко отброшенная перчатка. Тонкие детские руки свисали с кровати, как белые тряпочки. Надетые на запястья толстые кованые браслеты выглядели настоящими кандалами. Кожа под ними распухла и посинела, словно от страшных побоев. Чёрные волосы мальчика слиплись от пота, струившегося по высокому, бледному лбу ребёнка. Пухлые детские губы были искусаны и обескровлены до синевы. Под глазами легли багровые тени. Крис словно высох, и даже в беспамятстве его била мелкая дрожь.

Увидев всё это, Оливия остановилась, словно ударившись грудью о стену. Дыхание сбилось. В глазах потемнело, руки сжались от страшной, отчаянной боли.

— Не время для слёз, госпожа Соверьен! — хриплый лекарский голос заставил очнуться. — Если с мальчика снять браслеты, то ваш супруг живо поставит его на ноги. Но с ними… счёт, боюсь, идёт на часы.

— Вы не обманываете? — Оливия долго училась доверять людям. И до сих пор у неё получалось неважно.

Она могла убить лекаря прямо сейчас, но он уверяет, что знает Лиама. А Лиам не общается с мерзавцами.

Вместо ответа Мом стащил со стены длинный плащ с широким капюшоном, сильным взмахом накинул его на тощие плечи, утонув в нём сразу до щиколоток, потом достал из кармана пузатую бутылку с какой-то подозрительной жидкостью, щедро полил себя, распространяя вокруг нестерпимый запах дешёвого алкоголя и перегара, и откинув застиранную простыню, подхватил Криса на руки, тут же укутывая его полой плаща.

— И ещё одно, — произнёс Мом, блеснув на Оливию стёклами из-под полога капюшона: — передайте отцу мальчика: если ему будут нужны показания о преступлениях, совершаемых в Сером приюте, я готов. Даже если в тюрьму потом сяду. Так ему и передайте.

С этими словами Мом гордо вскинул небритый подбородок, медленно развернулся и пошатываясь, словно действительно пьяный, открыл дальнюю дверь и шагнул в тёмный коридор.

Оливии оставалось лишь двинуться следом за ним.

Глава 22

Странные люди

Зачем в детском приюте такое количество прочных решёток и крепких замков? Открывая очередные запоры, Оливия нервно оглядывалась на ссутуленную фигуру, укутанную в серый плащ. Дети бывают жестоки, она это знала не понаслышке.

Не понимая физической боли, не зная потерь, не умея любить, эти маленькие существа смело судят и недрогнувшей рукой беспощадно карают. Частенько их просто некому научить быть людьми. И глядя на серые стены приюта, на узкие бойницы окон и двери, обитые толстым железом, Оливия себя ощущала в… зверинце.

Решётка — самый способ оградить голодного зверя от публики. Можно реже кормить и рассказывать зрителям сказки о злобных медведях и львах, что питаются только людьми. Прочно запертые детишки не смогут пойти и украсть кусок хлеба в соседней деревне. И банку прокисшего молока. И козу не съедят…

Чем больше Оливия думала, тем сильней она злилась. А сколько подобных приютов во всём королевстве? В которых живут просто дети, не маги, которых побаивается охрана.