Волчьи тропы - Фролов Андрей - Страница 56

Тесный, дряхлый и шумный, Мыс как две капли воды был похож на любое из поселений Сибири — деревянные или жестяные домики, палатки или шатры летом и более-менее крепкие дома тех, кто побогаче. Но он действительно весьма удачно выходил к реке, сумев вовремя сделать себе достаточно громкое имя, теперь работающее на город, словно магнит, и Жлыга шутил, что когда-нибудь он все-таки переименует ярмарочный посёлок в Новый Новосибирск.

Населённый спекулянтами, торгашами и их туполобыми пехотинцами, Мыс охотно и приветливо впускал на свои улочки гостей. Пригородные банды, отряды рейнджеров, контрабандистов и траппёров, Миссионеры, мотоциклисты, наёмники всех мастей, так называемые допустимые мутанты, караваны двергов из окрестных Убежищ и даже редкие представители ещё не окончательно деградировавших племён троллей. Ну, и раумсдальцы. А если хорошо поискать, как говорил Рёрик, среди закутанных в балахоны фигур наверняка можно было найти и альва.

Хельги за обиду можно понять: место бойкое, людное и интересное, как купить чего для оставшейся в борге девчонки, так и подраться, если что. Диковинки какие, украшения, ткани, шкуры, безумно дорогая техника или старинные носители информации, книги даже, алкоголь, табак, наркотики, допущенные или не совсем вещички из уничтоженных в войну городов, просто безделушки и иногда довольно неплохое оружие. Раз в лето, именно в августе, когда Мыс наиболее люден, шумен и интересен, конунг обязательно отправлял на юг корабль, поторговать и присмотреться. Вышло так, что в этот вик, как и зиму назад, когда на обратном уже пути в Раумсдаль к северянам попал Ивальд, пошёл Рёрик. В то лето, правда, со всеми приключениями почти три недели проходили…

Викинги попрыгали на пирс — пёстрые, необычные, для сегодняшней жары вообще одетые безумно тепло, странно вооружённые, но зеваки и карманники, вместо привычного для себя наплыва, тут, как и всегда, сдали назад. Осмотрев свой немногочисленный отряд, Рёрик кивнул в сторону ярмарки, и северяне двинулись вверх по склону, оставляя за спиной лодочные сараи, склады, нагромождения ящиков, бочек и растянутые вдоль берега рыболовные сети. Ивальд с нескрываемой гордостью в каждом жесте передвинул съехавший меч обратно на бедро, а мрачный, с утра болеющий головой Хлёдвиг все же улыбнулся, жест этот заметив. Что ж, с самой весны и памятного похода дверг жил — словно на три головы подрос, а с мечом, наверное, даже в нужнике не расставался…

Северяне — шесть человек — двинулись по торговым улочкам, наполненным шумом, руганью и заманчивыми запахами. Народ, до того толпящийся плотной массой, словно по волшебству подался в стороны, расступаясь перед идущими раумами, стараясь ненароком не задеть развевающуюся полу плаща или уронить одного лишнего взгляда на тяжёлый бронзовый молот на груди северянина. Рёрик, всегда подобному зрелищу радуясь, словно в первый раз, так и не смог сдержать самодовольной улыбки, рассматривая открывшиеся взору торговые лотки. А на самих лотках заголосили вдвое громче, протягивая ткани, украшения, шкуры и россыпи патронов. Неторопливо разрезая толпу, откровенно любуясь собой и двигаясь через ярмарку словно по определённому маршруту, раумы продолжали оставлять за спиной огорчённых продавцов.

Но на ярмарках такое продолжаться вечно не может, и вот уже Сигурд, предупредив ярла, отошёл, покупая у смуглокожего продавца стеклянную бутылку с прохладительным напитком из Города. Немалые деньги, кстати… А вот и Хальвдан, выполняя данный Арнольвом наказ, двинулся к лотку с травами, настойками и настоящими лекарствами, обычно присылаемыми в Россию в качестве гуманитарной помощи, но после странным образом попадающими на подобные ярмарки по бешеным ценам. Опустив на землю подле себя тюк с привезёнными на продажу товарами, одной рукой развязывая тесёмки кошеля, а другой поднимая с прилавка квадратную пачку анаболических препаратов, Хальвдан начал громко и неумело торговаться. Затем не удержался Ивальд, купивший с железного дымящего прилавка зажаренную на палочке с приправами ящерицу. Южанин-продавец долго раскланивался, желал приятного аппетита и искусственно улыбался. Рагнар озирался, все ещё не решаясь потратить деньги, Хлёдвиг до сих пор мучился головной болью, довольствовуясь купленным у босоногого виноноса стаканчиком, а сам ярл купил наложницам пару ниток бус.

Теперь они стали в людных рядах своими — их задевали за выступающие за спину приклады винтовок, не боялись смотреть в лицо и уже с некоторым запозданием уступали дорогу. Свободно и привычно ориентируясь в царстве торговых домиков, Рёрик уводил людей к северной оконечности ярмарки.

Было тепло, шумно, довольно безопасно, и Ивальд расслабился, со смаком обгладывая вкусное пряное мясо с тонких костей. Именно тогда его взгляд неожиданно наткнулся на полные ужаса глаза за очередным, чуть ниже чем соседние, прилавком. Глаза смотрели со страхом, неверием и суеверным почтением, отодвинувшись в самую глубину ржавой жестяной палатки. Дверги — мужчина и женщина, — приехавшие на ярмарку Мыса продать немного необработанных камней и несколько пластиковых книг, боялись пошевелиться, рассматривая бывшего сородича со знаком Тора на груди.

Кузнец замер, буквально мгновение простояв перед прилавком, а потом двинулся следом за остальными, уже сворачивающими за угол. Этих подземников он, конечно, лично не знал, да и, судя по цвету идентификационной бирки над сердцем, они вообще не из его Убежища, но оцепенение все равно не проходило. Машинально обернувшись на повороте, кузнец заметил, как мужчина выбирается из-за прилавка вслед за ним.

Ивальд выбросил недоеденное лакомство и ускорил шаг, неожиданно ловя себя на мысли, что ему вдруг стало не по себе. Даже страшно как-то, и наверняка больше, чем ошеломлённым торговцам-двергам, страшно от столь внезапно навалившегося прошлого, давно похороненного вместе с его прежней жизнью. Он обернулся, невольно поправляя меч и винтовку. А спешивший за северянами подземник не собирался отставать. Наоборот, ускорил короткий шаг и, шустро скользя в толпе, нагнал раумов на одной из многочисленных ярмарочных площадей, образованных стоящими в круг палатками.

— Стой, — негромко сказал он, прикасаясь к рукаву кузнеца, а раумы как один удивлённо повернулись, опуская взгляды на ещё одного подземника, возникшего из людского потока.

Ивальд нерешительно взглянул в тёмные зрачки торговца — впервые за долгое время вровень, а не снизу вверх, как уже привык, — повернулся к своим и кивком успокоил. Рёрик, оценивающе разглядывающий происходящее, встретился с кузнецом взглядом, получил ответ, что-то скомандовал, и северяне двинулись дольше, хоть и медленнее. Торговец перевёл дух.

— Значит, ты и есть тот самый подземник, попавший к северянам в прошлое лето…

В приглушённых словах не было вопроса. Он просто рассматривал Ивальда, не торопясь опускать широкую ладонь с его рукава, и утверждал. Вот тебе и раз. Ивальд кивнул.

— Да, других вроде не видал… А тебе какое дело?

— Значит, правду толкуют, — ещё раз кивнул сам себе подземник, прищуриваясь, — а ты ведь теперь совсем как они говоришь, — он сдвинул вверх уголок губы, что должно было означать печальную улыбку, — свысока, надменно…

— Да кто ты таков, чтобы?!. — начал Ивальд, отодвигаясь, но торговец кивнул, на этот раз понимающе и проворно. Как будто действительно гнева навлекать не хотел.

— Меня зовут Алексей, я из «Убежища-8», это под Иркутском…

— Я тебя не знаю, — сказал Ивальд, освободив рукав от прикосновения подземника. — Чего ты хочешь?

Вместо ответа тот осмотрел площадь, быстро, даже нервно. Раумы стояли в начале одной из улочек, метрах в двадцати, терпеливо дожидаясь кузнеца.

— Было неразумно приезжать в Зелёный Мыс, северянин… — тихо сказал Алексей. — Бахтияр все ещё ищет тебя, сильно хочет найти…

— Бахтияр? — Ивальд нахмурился, ничего не понимая. — Да ты меня спутал, видать…

— Спутал? — Тот снова усмехнулся в бороду. — Люди, убитые в прошлый август северянами, были пехотинцами Бахтияра, что над всей Юргой сидит и до сих пор такой обиды простить не может. И угадай, кого он за это больше всего винит? Тут ошибиться сложно, северянин. А тебе я бы советовал… — Но Алексей не договорил, высматривая из-за плеча Ивальда что-то неприятное и определённо пугающее. Резко оттолкнул его, сам бросаясь прочь в толпу. — Беги!