Меч Тамерлана (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 3

— А ежели на плечах беглецов войти в кром, а?

Вопрос задал атаман Дмитрий Шуй, ведущий моих повольников в сечу на правах полунезависимого вассала. Впрочем, Дмитрий был самым лояльным из атаманов ротников с первой нашей встрече в Хлынове… Однако же и свое мнение он не стесняется высказывать в случае, если оно расходится с моим.

Сейчавс Дмитрий стоит на соседнем ушкуе и внимательно, но без вызова смотрит на меня из-под кустистых бровей — так что и ответ я даю столь же спокойно, стараясь все подробно разжевать:

— Как я уже сказал, захватить корабли без шума не удастся, а тревога на берегу поднимется еще до того, как мы причалим к пристаням. Следовательно, гарнизон изготовится к бою, арбалетчики поднимутся на стены и встретят тех, кто будет преследовать горожан, залпом болтов. А то и картечью тюфяков… Кроме того, фрязи успеют заранее встать у ворот — и наверняка закроют их перед носом ушкуйников, даже если не все беглецы спасутся в крепости. А значит, мы лишь потеряем воев — и немало воев! — за призрачную добычу, которая явно не будет стоить их крови… Вспомни Тану и атамана Уса — даже тогда, несмотря на внезапность нашего удара и сильную панику, он смог ворваться в крепость лишь с очень большими потерями.

Дмитрий только хмыкнул, после чего уточнил:

— А ежели фрязи сразу пошлют дружину на берег, встретить нас у самой воды?

Я только повел плечами:

— Значит, мы разобьем и опрокинем их.

После чего, заметив на губах Шуя едва видимую из-под густых усов и бороды улыбку, также усмехнулся:

— И на плечах бегущих ворвемся в крепость!

Глава 2

Липень (июль) 1382 года от Рождества Христова. Гавань Порто-Пизано.

Обмотанные мокрыми тряпками уключины не скрипят — а опытные гребцы идут по воде без всплесков, аккуратно погружая весла в водную гладь. С берега и замерших на «рейде» галер нас не видно: мы сумели рассчитать время выхода из Ельца так, чтобы дойти до устья Дона и пройти еще день пути до Порто-Пизано под самое новолуние. Конечно, мы допустили небольшую погрешность в расчетах — а может, где-то не уложились в график — но все одно небо сейчас освещает лишь тонкая полоска месяца, не дающая практически никакого света. Так что с галер нас не увидят и не услышат, пока абордажные крючья не зацепятся за планширь фальшборта…

Сыро и зябко — с наступлением ночи температура заметно падает, и на воде становится очень свежо. Плюс холодит тело кольчуга, накинутая поверх рубахи — больно тяжела пластинчатая броня пешцу, особенно в маневренной схватке… Я решился сменить ее на менее прочную, но и не столь сковывающую движения кольчугу. В последнюю, впрочем, все же вплетены две круглые стальные пластины, прикрывающие сердце и живот. А вот поверх ее — легкая, но довольно плотно набитая стеганка, что сама по себе может защитить от нанесенного вскользь удара (естественно, не колющего) — или остановить стрелу на излете. С арбалетным болтом такое, конечно, не пройдет — но от пущенного в упор арбалетного болта не спасут и «дощатые брони»… А в целом — продолжаем ромейские боевые традиции. Византийские катафракты и курсорес нередко носили стеганку поверх броней. Правда, катафракты на кольчугу надевали еще и пластинчатый панцирь…

Да и наши, «отечественные» татаро-монголы модернизировали подобный тип брони в «куяк» — а европейцы тотчас переняли наработку, создав на основе куяка бригантину.

Еще перед выходом на «рубеж атаки» мне удалось разделить казаков и повольников на семь примерно равных групп и наметить каждой из них свои цели. Так что сейчас струги и ушкуи идут четко к своим кораблям, ориентируясь на крошечные светильники, обозначающие положение галер — по четыре или даже пять судов на одно фряжское. Вот, к сожалению, не удалось нам рассмотреть, курсировали ли лодки между вновь прибывшими кораблями и берегом — но думаю, что раз суда пришли перед самым закатом, разгрузку товаров провести никто не успел. А если все товары еще в трюме, значит, и большая часть команд все еще находятся на галерах, охраняя богатство купцов…

С другой стороны — это даже к лучшему. Сейчас на нашей стороне фактор внезапности и численное преимущество. Сойди же морпехи и арбалетчики фрязей на берег, то позже они встретили бы нас залпами болтов на пристанях… И наоборот — во время абордажа мы точно не дадим разгуляться генуэзским арбалетчикам!

— Тихонечко, тихонечко…

Я успокаиваю сам себя — Степан Никитич все одно меня не слышит; но кормчий итак знает свое дело, притирая ушкуй практически к самому борту намеченной в качестве цели галеры. Дальней галеры — по-прежнему следуя в голове своего флота, я спланировал атаку так, чтобы все ушкуи и струги причалили к «своим» судам практически одновременно… Кажется, кормчий не сколько видит, сколько угадывает очертания галеры — и все же он довольно мягко подвел ушкуй к вражескому кораблю. Так что теперь я почувствовал совсем слабый толчок бортов…

Но все же веселые голоса дозорных, не очень громко переговаривающихся друг с другом, и даже явственно посмеивающихся над какой-то шуткой, резко оборвались. После чего последовал куда более громкий возглас — а затем послышались чьи-то шаги, направленные к фальшборту именно с нашей стороны.

— Стрелки, приготовились…

Я шепчу приказ одними губами — но дружинные итак знают свои задачи. Кто-то вооружен самострелом, как Михаил (неплохо освоивший трофейный арбалет), кто-то сохранил верность тугому композитному луку. Алексей вон уже наложил бронебойную стрелу с граненым наконечником на тетиву… Спустя пару секунд томительного ожидания над фальшбортом показался генуэзский страж, решившийся подсветить себе факелом — но в итоге он лишь засветил собственную голову и верхнюю часть корпуса.

— Бей.

В ответ на мой приказ звонко хлопнули тетивы — и сразу несколько болтов и стрел ударили в лицо и грудь несчастного стража! Он погиб мгновенно, без звука рухнув назад — но его товарищ отчаянно закричал:

— Pericolo!!!

— Бросай крючья!!!

Все — теперь счет пошел на секунды…

Сразу несколько канатов с привязанными «кошками» взлетели вверх, зацепившись за планширь — и по ним тотчас принялись карабкаться самые ловкие дружинники. Причем вои уже успели нацепить шеломы и накинуть на левую руку небольшие щиты-калканы… Последние неплохо защищали нас от татарских стрел во время перехода по Дону — а в ближнем бою способны остановить даже колющий удар, коли тот принять на стальной убмон! Кроме того, калканы обладают явным преимуществом во время абордажа — они куда легче деревянных щитов и их можно нацепить на руку локтевыми ремнями…

— Севе-е-ер!!!

Боевой клич моих гридей взбодрил итак уже проснувшуюся команду — и сверху тотчас послышался лязг клинков и яростные вопли сражающихся.

— Братцы, десяток стрельцов в бой вступает лишь в крайнем случае! Прикрывайте соратников — и выбивайте фрязей с самострелами в первый черед!

Дав последнее указание, я и сам принялся карабкаться наверх — одновременно с Мишей и Алексеем. Не столь и высок борт генуэзской галеры, а в руках достаточно силы, чтобы довольно быстро поднимать себя наверх даже в броне. И все же эти мгновения беззащитной уязвимости кажутся особенно жуткими — вот, именно сейчас свесится вниз фрязь с арбалетом, и всадит болт в упор прямо в грудь, всего с пары-то метров!

Но никто не свесился — первая волна дружинников вступила в бой еще до того, как генуэзцы опомнились и осознали, что галеру берут на абордаж. А затем завязался ближний рукопашный бой — и за время моего подъема никто из генуэзцев к фальшборту так и не прорвался…

Штурм фряжского корабля идет не только с моего ушкуя — к галере уже пристали три струга. Кроме того, звуки боя доносятся уже со всех кораблей итальянского каравана! А заодно и звон сигнальных колоколов — подхваченный и на берегу, в крепости…

Но вот и фальшборт. Схватившись руками за планширь, я с силой подтянулся наверх, чтобы тотчас перебросить свое тело на палубу. Вот только перевалился через фальшборт я уже довольно тяжеловато — все-таки кольчуга и оружие заметно прибавляют веса на подъеме…