Мытарь - Фролов Андрей - Страница 17

– Что, дяденька, – сказал Санек, немного растягивая в каждом слове последний слог, – хочешь потанцевать?!

Он тихонько загоготал, скаля гнилые зубы, и за его спиной, за собственным джипом, на холме, с которого спустился меньше четверти часа, Андрей разглядел приближающийся мотоцикл.

Осторожно, стараясь не давить на поврежденную руку лишний раз (болело так, словно ударили битой), Андрей смотал с предплечья цепь. Санек понимающе пригнулся, правильно, уверенно, выставляя нож.

Змея еще раз зашипела, укладываясь у ног Андрея серебристым клубком. На лице Санька отразилось неподдельное, а оттого еще более смешное, удивление.

– Согласно второму пункту первой статьи Полицейского Кодекса, при оценке ситуации, как угрожающей жизни или здоровью сотрудника, я имею право на не лимитированную законом самооборону, – Андрей выхватил «Тигр», – а учитывая, что меня тут повысили намедни...

Санек думал, что успеет. А может, просто не разглядел, что там выдернул из-под куртки любитель расплачиваться золочеными кредитками. Клинок в его руке метнулся влево в молниеносном замахе, расплываясь-размазываясь по воздуху тускло светящимся пятном – глазу не поймать. Андрей машинально отшатнулся, вскидывая стволы прямо в грудь бандита, и выстрелил.

Пистолет щелкнул, плюнул иглами, и руку привычно качнуло несильной отдачей. Санек дернулся, словно в грудь его ударили стальным рельсом, в одну секунду волчком завертевшись на месте, уронил нож на асфальт и рухнул навзничь, едва не задев головой бампер джипа.

Стало тихо. Удар, конец. Падение на землю, такую холодную и неприветливую. А впрочем, не все ли равно? Побеждает сильнейший... Андрей тяжело выдохнул, отрешенно разглядывая поверженного противника сквозь пистолетную мушку, окутанную клубами собственного дыхания, и опустил оружие.

Не первый раз убивал, это правда. Да и не боялся никогда, стрелял, если приходилось, жизни отнимал, бывало... Но война и работа, пусть и похожая на войну, это не то же самое... Это...

Андрей пристально вглядывался в лежащего байкера, цепко, жадно, словно пытался навсегда запомнить, впечатать в память этот образ человека, неловко и смешно поджавшего под себя руки. Эту толстую кожаную куртку, пробитую навылет, и темное пятно, стремительно растекающееся по мокрому асфальту. Что ему было нужно? Ботинки? Сотовый? Запасы еды? Проклятие, что же за люди здесь живут?! В родном городе, где за нападение на сотрудника полицейского Управления могли расстрелять на месте (зачастую вынесением и исполнением приговора занимались сами полицейские), где опасность и смерть носят другие маски, а каждый выстрел приносит в казну монету, там все иначе... Там не приходится стрелять в первого встреченного на дороге человека.

Сигнал буквально надрывался, и когда Андрей все же вскинул глаза на беснующегося по рулю джипа Гонзо, второй мотоциклист был уже очень близко.

Выстрелов Чокнутый не слышал, криков особых тоже, а происходящего за машиной ему видно не было вообще. Стараясь ненароком не налететь на кочку или камень, он на полном ходу приближался к месту боя – драка уже началась, а Санек, козел, как всегда, успеет чего за пазухой снычить раньше нужного... Ровный спуск, выжатая до конца рукоятка газа и тяжелая бита в руке подчас придают человеку невероятную уверенность в себе. Но когда машина вдруг неожиданно загудела сигналом, а из-за капота на дорогу, считай прямехонько под его родной «Урал», нетвердой походкой вывалился зачуханный уличник, Чокнутый понял, что на этот раз они с Саньком встряли по-крупному.

Потому что в машине еще кто-то был. А зачуханный, рядом с которым теперь виднелись из-за машины обутые в знакомые теплые «гады» ноги Санька, держал в руке пистолет.

Чокнутый закричал.

На этот раз стрелять пришлось тоже навскидку, почти не целясь. Андрей выстрелил, понимая, что ни затормозить, ни отвернуть мотоцикл уже все равно не успеет, и прыгнул влево к обочине, очень надеясь, что попал.

А Чокнутый вдруг взвыл зверем, роняя трубу, руль, и обеими руками вцепился в правое колено, чуть повыше чашечки, где, почти полностью утонув в ноге, внезапно засели две металлические иглы. Мотоцикл резко развернуло, понесло влево, разок крутануло по дороге и левым бортом впечатало в багажник джипа.

Машину качнуло вперед, она приподнялась на передних колесах, раздался скрежет, удар, внутри что-то упало, зазвенело, затем джип рухнул обратно на дорогу, танцуя на рессорах, а мотоцикл отбросило в сторону.

«Урал» перевернулся, на несколько метров отполз в сторону, скрежеща по асфальту, и замер словно подстреленный зверь. Тишина.

Андрей поднялся с колен, левой рукой машинально отряхивая одежду, и медленно обошел машину, прицеливаясь в распластанного рядом с железным конем Чокнутого. Байкер лежал на спине рядом с покореженным мотоциклом и не шевелился. Разбитая иглами правая нога медленно кровоточила.

Андрей приблизился, осторожно присел, склонился над бандитом. Расстегнув теплый ворот и отбросив в сторону язык грязного шарфа, Андрей зубами, морщась от накатывающей в руку боли, стянул левую перчатку и осторожно нащупал на шее Чокнутого пульс. Оба ствола «Тигра», как приклеенные, замерли у виска мотоциклиста – ох, не шелохнись сейчас случайно... Без сознания, но жив.

Если не перевязать ногу, это ненадолго.

Морось исчезла, разогнанная ветерком, небо замерло, словно внезапно покрылось корочкой льда, ощутимо похолодало. Андрей, тяжело и шумно, словно беговая лошадь, выдыхая в осенний воздух облака белоснежного пара, встал над Чокнутым, не торопясь убирать пистолет.

И вдруг охнул, чувствуя, как побежали по спине мурашки, а волосы на загривке медленно поднимаются в дыбы. Бледно-синяя, потертая до белизны штанина на левой ноге байкера, изломанной сразу в трех местах, да там, где ноге гнуться-то и не положено, быстро набухала красным. Джинса тяжелела, от ноги начал подниматься пар.

Вбитые за годы службы инструкторами, сержантами и кодексом навыки сработали мгновенно. Андрей щелкнул предохранителем, на ощупь бросил оружие в кобуру и, перепрыгнув через байкера, рванулся к машине. И снова замер, с ужасом рассматривая' смятый, как фольга, багажник. Вот ведь, мать твою, как... Это потом!

Через переднюю дверь в салон, черт, от напряжения аж плакать хочется – по разбитой в хлам аппаратуре и технике, мимо замершего белым столбиком Гонзо, – дернул, щелкая пазами, вырвал из ящика аптечку и метнулся обратно на улицу. Крыса, ни секунды не раздумывая, юркнула за ним.

Андрей упал на колени рядом с байкером, бросил на влажный после дождя асфальт аптечку, открыл широкий плоский чемоданчик. Лицо Чокнутого побелело, с губ срывались едва различимые стоны, растворяющиеся в тонких струйках слабого дыхания.

Этого еще не хватало...

– Он под наркотиком, это нам на руку, но приходит в себя, так что действовать придется очень быстро. – Киборг пулей взлетел на грудь байкера, цепкий, сканирующий взгляд ощупал раны. Голос Гонзо – сейчас не тонкий, с намеком на писк, а низкий и вполне человеческий, уже не советовал – приказывал. – Будешь делать то, что я тебе скажу...

Андрей, уже выхвативший из аптечки пару стимулирующих пакетов, замер, внимательно глядя на напарника. Всего полсекунды, пристально, недоверчиво, оценивающе. Коротко кивнул:

– Жгуты на бедра, на правую пониже, да, вот так, теперь омнопон-23, две дозы на четыре, в каждую ногу, чуть выше верхней раны, и по одной новокаина. – Андрей набросил на ноги байкера широкие прорезиненные ленты, прикосновением пальца к прозрачной пластинке активировал. Ремни схлестнулись, затягиваясь, специальными датчиками контролируя давление и плотность стягивания. А он уже заряжал стимпаки. – Коли!

Байкер едва заметно дернулся, когда холодные иглы проткнули холодную кожу, изогнулся, и с губ его вновь сорвался слабый стон. Кровотечение остановилось, а введенный препарат практически мгновенно начал действовать, анестезируя и одновременно блокируя воспалительные процессы.

– Теперь доза адреналина, пятый номер, укол выше сердца, – Гонзо подобрался к лицу Чокнутого, ловя дыхание, – и одну дозу метаамидопирина в любую точку выше жгутов. Жуткая дрянь – забальзамирует так, что даже мертвый не сгниет.