Восточные услады, или любовные игры султанов - Эрдоган Сема Нильгюн - Страница 24

Рабыня не желала расставаться с двумя соседками, и они продолжали ей прислуживать. Одну звали Картум, другую — Забетта. Я не видел необходимости в том, чтобы дома было столько прислуги, и поэтому остерегался нанимать их на все время, но рабыня одаривала женщин собственными вещами, которые оставил ей Абд аль-Керим.

Возразить по этому поводу мне было нечего; хотя теперь мне предстояло покупать ей взамен новые одежды, в том числе и столь желанные хабару и йаляк.

Жизнь на Востоке играет с нами злые шутки; сначала все кажется простым, дешевым, доступным. Вскоре все осложняется обязательствами, обычаями, прихотями, и вот оказывается, что ты ведешь существование, достойное паши, которое наряду с сумятицей и беспорядочными расчетами истощает самые толстые кошельки. Еще совсем недавно мне хотелось приобщиться к той настоящей жизни египтян, которая обычно скрыта от глаз иностранцев, но я видел, как мало-помалу тают предназначенные для путешествия средства.

Знахарка.

Художник Ференц Франц Изенхат

— Бедное дитя, — сказал я рабыне, попросив объяснить ей, каково положение дел, — если ты хочешь остаться в Каире, ты свободна.

Я приготовился к излиянию благодарностей.

— Свободна! — сказала она. — И чем прикажете мне заниматься? Свободна! Куда мне идти? Лучше продайте меня обратно Абд аль-Кериму.

— Но, дорогая моя, не в правилах европейца продавать женщин, получать деньги таким образом бесчестно.

— Как же быть? — сказала она, плача. — Разве я смогу заработать себе на жизнь? Ведь я ничего не умею!

— Может быть, ты пойдешь в услужение к какой-нибудь даме, исповедующей ту же религию?

— Я? В услужение? Ни за что. Продайте меня. Меня купит мусульманин — шейх или паша. Я смогу стать госпожой! Вы хотите со мной расстаться… Отвезите меня на рынок.

Что за необычная страна, где рабы не желают быть свободными!

Однако я знал, что рабыня права, ибо я уже хорошо разбирался в нравах мусульманского общества и не сомневался в том, что положение невольников ничуть не лучше участи бедных египтянок, которых используют на самых тяжелых работах, или тех несчастных женщин, которые делят нужду с нищими мужьями. Предоставить ей свободу означало бы обречь ее на самое тяжелое положение, возможно, и на бесчестье, а я чувствовал моральную ответственность за ее судьбу.

— Раз ты не хочешь оставаться в Каире, — сказал я ей в конце концов, — тебе придется следовать за мной в путешествиях по другим странам.

— Ана знте сава-сава! (Я и ты поедем вместе!) — сказала она мне.

Я был счастлив, что она так решила, и отправился на пристань Булак, чтобы нанять фелюгу[31], на которой мы собирались плыть по Пилу от Каира до Дамьетты.

На балконе. Художник Амадео Момо Симонетти

Аише Аслы Санджар

ОСМАНСКИЕ ЖЕНЩИНЫ — МИФ И РЕАЛЬНОСТЬ

Отрывок из книги[32]

Долгое время османские женщины служили предметом самых противоречивых суждений. В то время как ориенталисты изображали их экзотичными, ленивыми и развращенными, находились и те, кто безмерно восхвалял предмет своего обожания и практически причислял этих особ к царству ангелов. Поначалу мой интерес к османским женщинам носил самый общий, досужий характер. Прожив в Турции около двадцати лет, я нередко слышала те или иные высказывания об османцах и османском обществе, обычно очень поляризованные, рисующие свой предмет либо в черном, либо в белом цвете. Одни описывали османцев благородными, просвещенными представителями человечества, фактически образцами для подражания, тогда как другие, в особенности представители официальной точки зрения, видели в них олицетворение отсталости и реакционизма, Османские женщины кому-то казались умными и исполненными достоинства, а кому-то — покорными и угнетенными обитательницами ловушек-гаремов.

Взявшись за чтение книг европейских путешественников об османском обществе, я обнаружила то же расхождение мнений. С ориентальной точки зрения османцы виделись, в лучшем случае, наивными иноверцами, в худшем — деспотичными варварами. Утверждалось, что мусульманкам отказывалось в обладании душой, а сами они были лишь невольницами своих супругов. С другой стороны, позднее эти представления открыто опровергали такие путешественницы, как леди Монтегю, Джулия Пардо и Люси Гарнетт, которые подолгу жили в Османской империи. Их позиция была прямо противоположной, османские женщины представлялись им, возможно, самыми свободными во Вселенной, а уклад их жизни — достойным примера для всех наций.

Несоответствие между этими двумя точками зрения нашло свое разрешение только в свете документов судопроизводства, касающихся османских женщин. Западные исследователи потратили немало усилий на изучение юридических прав османских женщин и эффективности их использования в суде для защиты личных интересов. Имеющиеся свидетельства наглядно демонстрируют, что османские женщины были далеко не такими угнетенными и беспомощными членами общества, а имели (и часто использовали) возможность отстаивать в суде свои права, даже если второй стороной процесса выступали их собственные мужья и другие родственники мужского пола. Известны случаи, когда женщины, не добившись благоприятного исхода в местных судах, прибывали в Стамбул издалека, например, из Египта, чтобы подать султану прошение об устранении допущенной несправедливости.

Образ османских женщин, отраженный в судебных документах, заинтересовал меня уже по-настоящему. Я нашла в османской женщине модель, не привязанную к пространству и времени. И внешне, и в манере себя держать она была исключительно женственной, изящной и благородной. Однако по духу она была бойцом, стойким и отважным защитником своих богоданных прав. Ее мужское и женское начала были в равной мере развиты и уравновешивали друг друга, что позволяло ей служить надежной опорой семьи и играть чрезвычайно важную, пусть и незримую, роль в общественной структуре. Короче говоря, они не была ни демоном, ни ангелом, как ее по ошибке изображали, а являлась высокоразвитой личностью, в полной мере реализовавшей свое естество, настоящей женщиной, признанной и уважаемой.

Час отдыха в гареме. Художник Йозеф Химмель

В наши дни, когда женщины по всему миру порывают с образом, который навязывался им веками, и ищут для себя новой и лучшей идентичности, османская женщина предлагает им действенную модель. Связь ее с создателем была глубока и нерушима, что побуждало ее в одних случаях выражать божественное сострадание и любовь, а в других — величие и могущество всевышнего. Конечно, социальные параметры женщин сейчас изменились, однако принципы, на основе которых формировался тип османской женщины, не менее значимы в двадцать первом веке, чем в прежние времена.

«Турецкую жену всегда называли рабыней и невольницей. Это неверно. На самом деле, с юридической точки зрения, ее статус предпочтительнее, чем у львиной доли европейских жен, и до вступления в силу сравнительно недавних законодательных новшеств английская жена в большей степени являлась невольницей, чем турецкая, у которой всегда был полный контроль над ее собственностью. Закон позволяет ей свободно использовать и распоряжаться всем, чем она завладеет во время брака или что унаследует после. Она в любой момент может продать свое имущество или завещать его, кому пожелает. В глазах закона она свободный агент. Она может действовать независимо от мужа, без его ведома она может подавать иски в суд или самой быть ответчицей по делу. В этом отношении она наслаждается куда большей свободой, чем ее христианские сестры». Так писала Дукетт Ферриман в 1911 году.