Восточные услады, или любовные игры султанов - Эрдоган Сема Нильгюн - Страница 12

«Когда пришло мое время, я познакомился с языком любви. Это было нелегко; казалось, при всем старании, кандидатскую диссертацию я защищу через миллион лет. Особенно трудной была для меня пантомима. В те дни не было никакой возможности разговаривать, идти бок о бок по улице, делать покупки или сесть в трамвай или в коляску вместе с женщиной.

Помню, моего друга задержал полицейский — за то, что он разговаривал в переулке с черной женщиной. Он убил уйму времени в участке, доказывая стражам порядка, что эта женщина — его няня. В общем, даже в самых глухих уголках города нельзя было без опаски сказать любимой: «Ты моя, а я твой».

Неписаный язык намеков включал приемы «строить глазки», «давать пароль», «назначать рандеву». Искусство «строить глазки» для мужчин и женщин различалось, причем любая деталь одежды, выбранный стиль, время и место имели значение, обозначая эмоции и те или иные мысли.

В лавке торговца. Художник Роберто Раймонди

Язык знаков играл важную роль на досуге, во время прогулок по Босфору или по городу, поездок в экипажах, в преследовании любимой вблизи или поодаль, «случайном» скрещивании с нею путей, остановках на улице, якобы для того, чтобы завязать шнурок, при подглядывании в окно, кашле поздней ночью, зажигании спички, торопливом вышагивании по мостовой, сжимании носового платка в руке. Этот бессловесный разговор влюбленных распалял желание, питал воображение.

Возьмем для примера меня: когда я состоял в отношениях с дамой, с которой мы оговорили особые знаки, я немедленно определял ее намерения по внешнему виду. Неважно, что лицо ее было прикрыто — прическа сообщала мне, куда она направляется. Волосы уложены в узел — она уезжает далеко, не в узел — будет где-то здесь. Проще простого. Придерживает вуаль рукой — скоро мы встретимся у нее дома, а если на ней что-то очень консервативное — она собирается на какое-то официальное мероприятие, на свадьбу, быть может, достаточно далеко, на Босфор или Принцевы острова, и в ближайшие дни нам не придется увидеться, особенно, если отъезжает она в экипаже.

Изменение привычного образа означало опасность: гребешок поверх чадры или в волосах — она намерена навестить мать или свекровь (потому что гребешок означает скуку).

Если ее волосы растрепаны, нужно быть осторожнее — волнуясь обо мне, она не спала всю ночь.

У глаз тоже была своя система знаков. Моргнет правым глазом один раз — значит, она готова только на легкий флирт. Моргание левым глазом было куда более многообещающим. Один раз — «Подожди час, и я буду в твоих руках», два раза — «Радостного момента придется ждать два часа».

Если она прикрывала глаза, мне следовало ждать более часа, а если глаза бегали из стороны в сторону, мое терпение будет вознаграждено через полчаса. Задумчиво поднесенный к виску веер указывал на то, что ей сейчас тяжело, но она не забывает обо мне. Если она не одна и бросает на сопровождающего косые взгляды, значит, эта персона не заслуживает ее доверия; открытый же взгляд в мою сторону показывает, что она не прочь сделать мое существование известным.

На прогулке.

Художник Жорж Жюль Виктор Кларин

Не думайте, что это все. Есть миллионы примеров этого занимательного языка; к примеру, число пальцев, выставленных в окно экипажа, равнялось количеству дней предстоящей разлуки. Поправленное на ходу платье означало желание встретиться визави; если она опускала пониже зонтик — мне следовало скрыться; если на секунду оборачивалась ко мне — можно было подойти ближе; если поминутно останавливалась — ее терпение на исходе.

Короче говоря, всякое движение, жест, деталь костюма имели для меня значение. И будьте уверены, что эти знаки, озаренные чувством, приобретали больший вес, чем любые слова.

Не думайте, что носовой платок — лишь бесполезный клочок ткани. Этот клочок может выразить многое в руках влюбленной женщины. Держа его у глаз, касаясь им лба, носа или губ, используя, как веер, она посылает сообщения: «Я в отчаянии, лучше бы я никогда тебя не встречала», «Ты меня обманул», «Дорогой, пожалуйста, не сомневайся в моей преданности», «Остерегайся того, кто рядом со мной», «За мной следят, будь настороже», «Ты мне так нужен», «Я держу слово», «Хочу плакать, но не могу», «Как много я хочу тебе сказать, мучитель» и тому подобное.

Если во время прогулки на лодке она слегка наклоняет зонтик, это значит — «Ты ранишь мои чувства». Более сильный наклон — «Клянусь, ты разбил мне сердце, я не буду с тобой говорить». Если зонт полностью скрывает лицо — «Ты меня больше не увидишь», «Не хочу тебя видеть, разве непонятно?»

Зонт движется справа налево — «Ну же, смелей!» Клюет вперед — «Ты меня волнуешь». Чуть назад — «Смотри!» Рывком — «Пожалей меня, я и так не нахожу себе места!» Съезжает набок — «О! Какое счастье!» Открывается и закрывается — «Подумаем об этом завтра».

Сигнал любовнику с помощью оброненного платка

Малозаметные поклоны, нахмуренные брови, всевозможные значащие взгляды, облизывание и покусывание губ, дрожь, сглатывание, разнообразные покачивания головой, наложение руки на сердце, глубокие вздохи (с открытыми или закрытыми глазами), приподнятые в улыбке уголки губ, смех, моргание после долгого взгляда — вот составляющие этого тайного языка. Указательный палец у губ — «Я хочу тебе кое-что сказать». Сидит мрачная, с надутыми губками, и смотрит в пол — «Мы не одни, пожалуйста, отвернись». Упирается локтями в борта, прижимает кулачок к виску, склонила голову, шепчет кому-то на ухо, потом окидывает взглядом проплывающие лодки и медленно опускает ресницы: «Жестокий, не заставляй меня говорить. Мое сердце переполнено». Разговаривает с ближним, но «разговаривает» и с тобой.

Вся эта мимикрия составляет ни на что не похожий язык. Знакомство, первое рандеву, муки, расставания, радости — сопровождаются и выражаются жестами. Из этих кирпичиков слагаются стихи и письма; новости, благодарности, восторги, мольбы, извинения, споры и ревнивые выговоры вставляются в раму этого языка.

Искусство так выражать мысли и чувства ныне исчезло. Нет больше никакой необходимости изощряться в отображении желаний духа. Неверность не скрывается, она везде — на улицах, в заброшенных руинах, на пляжах и в тени деревьев».

Адюльтер прежних лет остался бы незамеченным для случайного прохожего, но если бы этот прохожий перенесся в другое время, он покраснел бы со стыда.

Искусство обольщения. Художник Фердинанд Макс Бредт

ОСМАНСКИЕ АНЕКДОТЫ О СЕКСЕ

«Анекдотическая» традиция всегда играла важную роль в турецкой литературе. После XVI века часть анекдотов была собрана и опубликована, так что теперь это — ценное свидетельство общественной жизни тех времен, может быть, даже более ценное, чем труды историографов.

Турецкие анекдоты подразделяются на две основные группы: анекдоты о знаменитостях (Ходжа Насреддин, Чавус Инджи ли, Мустафа Бекри) и обычных людях. Анекдоты на сексуальную тематику преимущественно относятся ко второй группе. Однако, как вы сами увидите, их героем иногда становится и Ходжа Насреддин. Есть непристойные анекдоты о поэте Кемале Намике, лидере движения младотурков и философе, достаточно смелом, чтобы бросить вызов султанам. Возможно, попадание в герои такого рода анекдотов было ответом народа на его храбрость.

Однажды Ходжу Насреддина застали в постели с женщиной и отвели к судье. Удивленный судья спросил: «Неужели ты, Ходжа, совершил этот ужасный поступок?» Ходжа посмотрел себе ниже пупка и сказал: «Что молчишь? Это же твои проделки. Отвечай на вопрос!»