Самый лучший комсомолец. Том 7 - Смолин Павел - Страница 8

– Или за него выбрали, – напомнила Вилочка.

– Или за него, – согласился я. – Но контракт в Минкульте по буковкам разобрали, с этой стороны подставы можно не ждать. Я бы поставил на попытку сыграть в долгую, бритиши просто переключили на себя финансовые потоки и документацию. Будут смотреть, думать, искать возможность надавить. Но нам-то чего, у нас начальство есть – пусть у него голова и болит.

Кивнув, Виталина посмотрела на часы:

– Пора решать кадровые вопросы.

– Идем, – быстро убрав печать на место, мы заперли и опечатали кабинет – больше сегодня не понадобится – и отправились в конференц-зал.

– Снимешь Игоря Викторовича? – спросила девушка.

– По идее надо, – кивнул я. – Но слухами земля полнится, и мы рискуем этим подать сигнал – хочешь занять директорское кресло? Собери коалицию и коллективно нажалуйся Сереже! Нам такого не надо, поэтому придется ограничиваться Соломоновым решением. И снова здравствуйте, товарищи! – поприветствовал я вновь собравшихся. – Иван Андреевич, простите, что вытащили вас с больничного, – извинился перед сидящим на стуле, рыжим очкастым тридцатидвухлетним обладателем загипсованной ноги.

– Ничего, – коротко ответил он.

Потеет, бледноват – нервничает.

– Скажите, Иван Андреевич, какое у вас мнение сложилось о непосредственном начальнике? – спросил я.

– Игорь Викторович – добрейшей души человек, – ответил секретарь. – Который всем сердцем радеет за успех порученного ему Партией дела.

– О как, – крякнул я.

– Но я позволю себе заметить, – сглотнув, продолжил Иван Андреевич. – Что радея «всем сердцем», Игорь Викторович порой забывает о прямых должностных обязанностях, предпочитая лежать на служебном диване и уклоняться от командировок и партийно-общественных мероприятий.

– Подытожим, – предложил я. – Иными словами – вы считаете товарища директора лентяем?

– Считаю! – как в омут головой бросился Иван Андреевич.

– Я протестую! – возмутился директор.

– Протест отклонен, – отмахнулся я. – Иван Андреевич, вы уволены.

– А?! – подпрыгнул на стуле секретарь.

– И заступаете на должность секретаря Василия Васильевича, – продолжил я. – Вы, Антон Антонович, – обратился к действующему секретарю заместителя директора. – Переводитесь на бывшую должность Ивана Андреевича. Действующая разница в окладах временно сохраняется. С завтрашнего дня объявляется эксперимент – в случае, если Игорь Викторович продолжит исполнять должностные обязанности халатно, нам придется его уволить. Товарищи, – окинул взглядом коллектив. – Прошу вас посодействовать вынесению непредвзятой и справедливой оценки компетентности Игоря Викторовича по итогам эксперимента. Ответственность за его проведение предлагаю возложить на глав отделов – вас как раз трое, товарищи. Вопросы? Замечания?

Таковых не оказалось.

– В таком случае объявляю внеплановое собрание закрытым, – решил я. – До свидания, товарищи.

И мы с Виталиной покинули конференц-зал, направившись к выходу. Одевшись в гардеробе, попрощались с дядей Геной и вышли на крылечко.

– Я за «конвасом», – проинформировал я Вилочку и быстро сбегал до машины, вернувшись с камерой. – Идем, – увлек ее во внутренний двор.

Здесь у нас гараж, пристройка для хозяйственных мелочей, подстанция – заодно питает парочку соседних домов – и пара скамеек под металлическим «грибком». Собственно курилка. Усевшись на скамейку, я включил камеру и направил ее на директорское окно.

– Понимаю, – заржала Виталина.

– Мало ли, – хрюкнул я.

Тут занавеска кабинета Виктора Игоревича зашевелилась, и высунувшаяся из-за нее рука открыла форточку.

– Время ловить с поличным! – решил я, и мы, не выключая камеру, вернулись в здание. – Скрытый захват курящего на рабочем месте директора! – скомандовал я дяде Гене.

Гоготнув, КГБшник аккуратно, чтобы не шуметь лишнего, побежал за нами. Второй этаж, левое крыло, две двери пропускаем, третья…

– Выбить!

– Есть! – шепнул дядя Гена и ударом ноги вынес замок.

– А?! – пойманный с поличным директор уронил папиросу на ковер.

– Нарушение правил пожарной безопасности! – квалифицировала деяние Виталина и затоптала окурок.

Дядя Гена в полном соответствии с моей неосторожной командой «скрытый захват» взял Игоря Викторовича на прием, впечатав рожей в ковер и заломав руку.

– Снято! – выключил я запись. – Игорь Викторович, вот теперь «особый цинизм» налицо – вы же обещали коллективу исправиться.

– Последний раз покурить хотел! – глухо оправдался он перед ковром.

– Последний раз в должности директора, – уточнил я. – Вы – уволены! Дядь Ген, отпустите задержанного, пожалуйста – ему нужно написать заявление по собственному желанию, мы же не звери «волчий билет» прописывать.

Пока КГБшник поднимал с ковра кряхтящего директора, я шепнул Вилке:

– Оцени «захват» по десятибалльной.

– Два из десяти, – хрюкнула она.

– Отдельно дядь Гену, – уточнил я.

– Отправь мы его одного, было бы девять, – оценила она.

– Берем на карандашик, – решил я.

Зачем так старающегося сотрудника на вахтерство переводить? Найдем должность поинтереснее.

Дяде Вадиму вот нашли – будет курировать секцию спортивной стрельбы, ему на это дело одной руки хватит, а чистить-чинить-собирать отдельного сотрудника приставим. Сам дядя Вадим с уцелевшей руки стреляет не хуже, а должность по этим временам вполне престижная – будет с ребятами по городам Родины колесить, а если будут успехи – даже за границу поедут. Ну и соцпакет никто не отменял!

Плачущий и пытающийся оправдаться директор написал заявление, мы помогли ему собрать вещи в пару коробок и посмотрели из окошка как он садится в такси.

– Позвоните, пожалуйста, в отдел кадров – начальник теперь Василий Васильевич, – попросил я подтянувшегося на кипиш дядю Вову. – Испытательный срок два месяца, с усиленным контролем. Пленку… – достал из «конваса» бобину. – Обработать и организовать для сотрудников коллективный просмотр.

Чтобы знали, за что.

– Сделаем, – пообещал он.

– Спасибо за помощь, дядь Ген, – поблагодарил «вахтера» отдельно перед непосредственным начальником.

Приравнивается к приказу «обеспечить карьерный рост».

Покинув здание, мы погрузились в машину, и Вилочка повезла меня в Академию Наук, заниматься гораздо более приятным делом – согласовывать валютные гранты ботаникам и зоологам. Процесс занял четыре часа, и у нас еще осталось время заехать в головной «Потёмкин» покушать борща с пампушками и куриных отбивных.

– Грустно, – признался я посреди ужина.

– Да ладно тебе, неделю всего, – отмахнулась Вилочка.

– Ты тоже должна грустить, – расстроился я.

– Я тебе ничего не должна! – фыркнула она. – Я – птица вольная! – показала отсутствие колечка на безымянном пальце.

– Ну это к гражданскому кодексу претензия, – фыркнул я в ответ.

– Шучу, – с улыбкой призналась девушка. – Я тоже буду по тебе скучать.

– Во, уже лучше! – одобрил я. – Уверен, ты и так стараться будешь, но все-таки – пострайся выковать из мамы матëрую светскую львицу.

Будет помогать бабушке Эмме натаскивать родительницу к загранке. Задача та еще – даже представлять не хочу, насколько напыщенные и мерзкие обезьяны собираются на высоколобые показы моды. Чуть оступится и все – будут потом до скончания века (возможно даже буквально!) плеваться и напоминать друг другу, какая мама Наташа неотесанная крестьянка.

– Верь в меня так же, как я верю в тебя, – улыбнулась Виталина.

– Верю! – с улыбкой кивнул я.

По пути в аэропорт я, как ни старался концентрироваться на хорошем, мрачнел все больше – тяжело без любимого человека на долгий срок оставаться, когда привык к обратному. Острая форма Вилкозависимости – болезнь опасная!

Долгий, смоченный слезами – к счастью, не моими – поцелуй в машине, и я в компании дяди Семена отправился на посадку на регулярный рейс до Хабаровска: погодные условия не позволяют долететь сверхзвуком, придется немного побыть как все.