Цель — выжить. Шесть лет за колючей проволокой - Фритцше Клаус - Страница 31

Снаружи, однако, не видно, что старший команды прошел курс практического обучения по предмету «преимущества советского колхозного строя». Мне самому еще не ясно было, что устойчивость только что приобретенного марксистского идеологического убеждения от этой практической учебы заметно пострадала. Немного боялся я изменений в структуре антифашистского актива, которые, возможно, произошли за период моего отсутствия. Боялся, как оказалось, зря!

Самый удивительный сюрприз для вернувшегося старшего актива заключался в том, что никто за время отсутствия не решил его заменить. Саша сердечно меня приветствовал. Обстановка в политработе ни в чем не изменилась. Ничего особенного не случилось. Пять человек «профессионального» актива находились в состоянии полного равновесия интересов. Сферы интересов нигде не сталкивались. Саша заместителем отстоял все наступления на стул заведующего. В зиму 1946-1947 г.г. жизнь в лагере шла гладкой и прямой дорогой. Катастрофа с питанием не повторилась, без «эрзаца» давали положенный паек, не роскошный, но как раз достаточный для сохранения физической конституции ребят. Дистрофиками были единицы, численность оздоровительной команды (ОК) оставалась стабильной на низком уровне и даже снизилась.

Мой досуг заполнился длительными беседами с Сашей, и особенно мне запомнился его рассказ о взятии в плен. Советские участники этого события оказались на такой высоте, что я с удовольствием ставлю их на почетное место.

Саша рассказывал, что попал он на Восточный фронт восемнадцатилетним парнем с пополнением пехотной части Вермахта во время осеннего наступления на Москву. Определили его в разведвзвод, в составе которого он продвигался далеко на восток в обход г. Москвы. Как головные дозорные пять молодых бойцов, не имеющих никакого опыта в бою, неожиданно наткнулись на численно намного большую группу красноармейцев. Перестрелка не состоялась из-за отказа ручного пулемета, а на рукопашную наши молодцы подготовлены не были. Сдались без боя. Группа красноармейцев во главе с младшим сержантом отобрала у немцев оружие и проконтролировала содержание карманов взятых в плен «фрицев». В кармане у Саши оказалась еще не раскупоренная пачка сигарет. Младший сержант раскупорил пачку, предложил своим бойцам по сигарете и чудо — вернул частично опорожненную пачку Саше с жестом приглашения участвовать в перекуре.

Затем отвели пленных в тыл, и с тех пор они больше не слышали ни одного выстрела за все время этой войны. Пленные немцы, в этот период и в этом районе страны, представляли собой редкое явление, экзотику. А та часть Красной армии, в которую они попали, в бою еще не была, значит, у бойцов еще не выросла та ненависть, которая развязывается в бою при виде гибели товарищей, друзей. Обращение с только что взятыми военнопленными было корректно и местами даже вежливо.

Помню еще, что Саша в зиму тяжело заболел. Больного приняли в военный госпиталь г. Владимира, где он лечился и полностью выздоровел в обществе дюжины военнопленных, которых там кормили и лечили наравне с ранеными и больными красноармейцами. Полгода Саша провел в этом госпитале и до сегодняшнего дня готов кому угодно признаться в том, что военные врачи и медперсонал спасли ему жизнь.

Обменялись мнениями с Сашей и по политработе. Однако чувствовалось, что по характеру Саша в большей мере склонен к уравновешенному типу, в то время как у меня слишком часто одерживал верх дух противоречия. Но, по законам диалектики, именно такая противоположность характеров во время споров приводит к конечному положительному результату. С Сашей рассориться было невозможно. Когда мне пришлось покинуть этот лагерь, мы расстались как настоящие друзья. Снова встретили друг друга только в 1998 году и убедились, что обоюдное чувство дружбы осталось в силе!

Интересно было это лето изменениями в области художественной самодеятельности. В связи с тем, что начали выплачивать хоть скромную, но зарплату, мы организовали сбор денег на покупку музыкального инструмента. Результат ошеломляющий: имеем оркестр в 15 человек. Достали пианино, нашлись умельцы-певцы, начали проводить эстрадные концерты.

Сложный вопрос доставки нот и партитур решил один из членов оркестра — кларнетист-профессионал, бывший член оркестра одного из знатных оперных театров Германии. Музыкальная память этого музыканта напоминала чудо. Вспоминаю его сидящим за столом со скрипкой на коленях, с карандашом в руке. Пишет ноты, бренчит на скрипке, опять пишет. Наизусть писал партитуры любой пьесы, когда-то им исполненной в оркестре. Программы эстрадных концертов пестрят многогранностью: от музыки средних веков через европейскую классику, оперы и оперетки вплоть до танцевальной музыки.

Оркестром руководил член антифашистского актива Фриц (это его настоящее имя), который таким путем с успехом отстранился от практической агитационной работы.

Не хуже дело обстояло с театральным кружком. Постановки — большое достижение для облегчения лагерной скуки. Художественная самодеятельность, несомненно, сделала вклад в поднятие настроения пленных.

Важен и тот факт, что для обеспечения эффективности культурной работы члены оркестра и кружков частично или полностью освобождаются от производственной работы. Тот росток, который начал пробиваться в бараке дистрофиков в Красноармейском лагере, вырос за последние годы в здоровое растение, цветы которого красовались теперь на концертах и в постановках: поднялся дух военнопленных путем отвлечения их от депрессивных размышлений. Сомнений нет, положительные результаты этих мероприятий дали о себе знать.

Еще одна новость: в лагерь прибыла группа младших офицеров (до капитана включительно), которые выводятся на работу наравне с рядовыми пленными. Среди них масса представителей академической интеллигенции. Пришла мне в голову мысль о том, что в дискуссии с такими экспертами следовало бы испытать бронебойную силу моего нового марксистского мировоззрения. Ибо офицеры считались стойким консервативным фактором в лагере. Надо, однако, отметить, что заметных выступлений сторонников фашистской идеологии не было, или же информация о таковых до меня не дошла.

Казалось, что приобретавшееся мной в полной изоляции теоретическое образование не могло выиграть соревнование с такими твердыми убеждениями, которые сложились у взрослых людей за долгие годы жизни. Партнерами в беседах были учителя, адвокаты, медики, священники и представители подобных по уровню образования людей. Часто из дискуссии я выходил только «вторым победителем». Все они предпочитали многопартийную демократию и свободную капиталистическую экономику сталинскому однопартийному строю и плановому хозяйству.

Никак мне не хотелось признаться в том, что чистый теоретик не может быть успешным пропагандистом и агитатором. Но приходилось соглашаться с тем, что советскому строю свойственны значительные и весьма опасные для человека отрицательные стороны. К тому подталкивали сомнения в правдивости пропагандистского материала, который предоставили нам для подготовки. Заметно подействовал и практический опыт коллективной системы сельского хозяйства, который я только что получил «в лесу».

Я постарался вытеснить эти сомнения из моих размышлений и занялся более несложным делом — музыкой. Попытался я последовать примеру дирижера оркестра — Фрица, который так успешно переключился на культурную сторону политработы.

Оркестру понадобился контрабасист. Контрабас изготовили собственными силами в лагере. Для изготовления струн нам понадобились бараньи и свиные кишки, которые без осложнений получили на бойне г. Дзержинска. За все время создания этого шедевра в мире музыкальных инструментов я взял на себя обязательство организовать доставку материалов и обеспечить освобождение от производственной работы необходимых мастеров.

Вот и закончили работу, контрабас блестел своим новшеством и ждал мастера, который на нем бы поиграл. Заведующий оркестром давно уже меня ободрял освоить игру на этом гиганте и в конце концов убедил вступить в его оркестр учеником. На базе каких-то навыков по игре на скрипке я начал осваивать игру на контрабасе, от чего заметно страдала, разумеется, агитационная политработа, отвязаться от которой было тайным желанием. Упреки заслужил и получил по заслугам.