Лето горячих дел - Шарапов Валерий - Страница 7

Начальство выделило броневик, и команда поехала на броне, водя стволами по сторонам. Врагов не наблюдалось. Начал накрапывать дождь. Вход в катакомбы был замаскирован огромной мусорной кучей и правильными формами походил на рукотворную пещеру. Дождь усиливался и грозился перейти в ливень. Крупные капли стучали по голове, как по барабану. Бойцы устремились в катакомбы, но Комов тормознул личный состав и на всякий случай отправил вперед сапера, чтобы избежать минных сюрпризов. Вскоре тот вернулся и сказал, что все чисто. Мины разминировали своими телами румыны. И недавно. Там два трупа валяются в румынской форме. Еще теплые.

– Очень любопытно, – сказал Комов. – Ну, тогда пошли.

Отряд двинулся вдоль каменного лабиринта. На стенах регулярно появлялись патриотические надписи. Вскоре наткнулись на нишу, вырубленную в каменной стене. Внутри валялись несколько бутылок из-под пива и разорванный противогаз. Внезапно впереди, где-то в паре сотен метров, раздалась стрельба.

– Всем двигаться вдоль левой стены, интервал пять метров, – скомандовал Комов, сообразив, что выстрелы звучат левее, – стало быть, там намечается поворот.

Выглянув из-за угла, он обнаружил несколько румынских солдат, интенсивно палящих вглубь прохода. Один из них строчил из пулемета. Рядом лежали несколько мертвых тел. С той стороны вяло отвечали короткими очередями.

«Видимо, давно они здесь воюют, уперлись лбами», – подумал Комов и подал знак «в ножи».

Бойцы внезапно выскочили из-за угла, завязалась короткая схватка, но вскоре все закончилось – румын закололи как свиней.

– Не стрелять, свои! – истошным голосом заорал сержант Жигов вглубь тоннеля и отчаянно замахал руками.

Стрельба прекратилась.

– Сходи посмотри, кто там, – приказал Комов Жигову.

Тот вернулся минут через пять.

– Партизаны. На ногах пять человек, остальные раненые и мертвые.

Подойдя к группе людей, одетых кто во что горазд, Комов спросил.

– Кто старший?

– Ну, я, – независимым голосом ответил бородатый мужик лет пятидесяти. – Федор Приходько.

– Гражданские?

– Угу, гражданские. Два года здесь сидим и фашистам пакостим.

– А румыны по ваши души пришли?

– Они по свои души пришли, – ответил мужик со злорадной усмешкой. – Раньше мы тут прятались, а теперь они решили схорониться. На что рассчитывают – непонятно… Они здесь ни воды, ни жратвы не найдут.

– Чтобы в плен сдаться в спокойной обстановке, – пояснил Комов. – Сейчас кто с ними разбираться будет – проще перестрелять. Шелестов среди вас есть? Живой?

– Живой, – ответил Приходько. – Только ранен в обе ноги. Вон он, товарищ старший лейтенант.

– Это я, – сказал парень, лежащий на куске брезента вдоль стены.

– Шелестова перевязать, на ремни, и в броневик. Забрать всех раненых, и на выход, – скомандовал Комов. – С мертвецами потом разберутся без нас.

Он посмотрел на парня, привалившегося спиной к стене. Лицо и грудь его были залиты кровью.

– Этот готов, – сказа Приходько. – Кабак его фамилия. Хороший был боец.

Комов совсем было собрался уходить, но вдруг заметил, что партизан возле стены чуть пошевелил пальцами. Алексей бросился к нему и пощупал сонную артерию.

– Этот пока живой. Его тоже заберите. Может быть, ему повезет. Выживет.

Обратный путь отряд проделал без приключений. Подъехали к госпиталю. Вскоре появились санитары. Когда парня по фамилии Кабак положили на носилки, он внезапно очнулся и посмотрел на стоящего рядом Комова.

– Ты кто?

– Комов Алексей. Живу в Москве, сейчас воюю. Все, давай выздоравливай.

Раненый вновь потерял сознание. Его унесли.

– Терминальное состояние, между жизнью и смертью, – пояснил санитар, глядя на тело, лежащее на носилках. – Может быть, ему повезет.

После окончания войны Кабак каким-то образом нашел Комова. К нему на квартиру неожиданно заявился молодой человек с лейтенантскими погонами и в нашивках НКВД. Алексей его не узнал.

– Я Константин Кабак из Одессы. Ты меня из катакомб почти мертвого вытащил. Мне ребята рассказали. Еле тебя нашел.

Они пили. Потом лейтенант уехал, сказав напоследок, что Комов может рассчитывать на его помощь при любых раскладах.

Одесса

Комов позвонил в Одесский УГРО прямо с вокзала, назвав лишь фамилию, и попросил пригласить к телефону старшего лейтенанта Кабака. Ему ответили, что старший лейтенант Кабак находится на задании, и предложили перезвонить завтра. Он обменялся взглядами с Фоминым и пошел к выходу. Город Алексей изучил еще во время разведрейдов в 1944 году, поэтому, дойдя до автобусной остановки, спросил, как доехать до гостиницы «Отрада», и вскоре наблюдал в окно пролетающие мимо одесские пейзажи: щербатая мостовая, кое-где виднелись побитые артиллерией дома, кучи разномастного мусора во дворах… Но дорогу и тротуары вычистили. Город еще не успели толком восстановить, наладить нормальную, размеренную жизнь, поэтому в поле зрения постоянно попадали ползающие как жуки ремонтники, подъемные краны и бульдозеры.

Старинное здание гостиницы на удивление сохранилось. На регистрационной стойке стояла табличка «Мест нет». Комов показал портье удостоверение ГУББ и непререкаемым тоном потребовал два одноместных номера. Тот, оценив клиента, сказал, что свободны только двухместные номера.

«Если бы был полковником, то нашли бы», – подумал Комов.

– Мне требуется два одноместных. Или, чтобы решить вопрос, вам нужно, чтобы позвонили из горкома партии вашему начальству? Так сейчас организуем.

Такая перспектива портье явно не устраивала, и он, тяжко вздохнув, согласился. Видимо, одноместные номера были в дефиците.

– Второй номер выделите моему товарищу. Фомин его фамилия. Он скоро подойдет.

Комов взял ключи от номера и по широкой лестнице отправился на второй этаж.

«Кабака найду завтра, – решил он, – а сегодня день приезда».

С Фоминым они договорились встретиться в скверике недалеко от памятника Дюку Ришелье. Фомин не понимал смысла подобной конспирации, но подчинился, – мол, начальству виднее. Комов по пути купил газету «Правда» и, усевшись на скамейке, углубился в чтение. Стоял сентябрь, погода была отменная: легкий ветерок со стороны моря, безоблачное небо и ласковое солнце. Погода не предвещала скорого наступления осени. Хотелось расслабиться и ни о чем не думать. Но Комов в силу укоренившейся фронтовой привычки никогда не расслаблялся, в любой момент ожидая резких изменений в обстановке.

Читая передовую статью, он регулярно постреливал глазами по сторонам, поэтому сразу засек трех мужчин, идущих по направлению к нему вдоль аллеи.

«Идут и идут», – подумал Комов, но когда троица приблизилась, то она ему сразу же не понравилась. Впереди шел мужчина средних лет, одетый чуть ли не в парадную тройку, а другие как будто собрались на пляж – мятые кремовые штаны и рубашки навыпуск. Пижон разыгрывал безразличие, но регулярно поглядывал в сторону Комова. И взгляд у него был как у хищника, почуявшего добычу.

«Что-то они ко мне имеют», – подумал Комов и внутренне напрягся.

Неожиданно двое из троицы с двух сторон подсели к нему на скамейку, а пижон остановился прямо перед ним и улыбнулся.

– Товарищ первый раз посетил наш город?

– С сорок четвертого не посещал, когда немцев вышибали. – Комов улыбнулся в ответ.

– У товарища есть деньги, чтобы так себя вести? Живет в гостинице, по ресторанам ходит. Надо бы поделиться, Христос завещал делиться в трудные времена. И часики отстегни в подарок. – Пижон отбросил всякий политес. – Ну, что вылупился? Доставай лопатник и не расчесывай мне нервы.

Сидящий слева достал выкидуху, блеснуло лезвие. Алексею следовало бы отдать, что требуют эти бандиты, и дальше жить спокойно, не велика потеря. Но это противоречило его натуре. И вовсе не потому, что он служил в органах, а изначально – всегда таким был. Комов начал прикидывать пути отхода, но помощь пришла извне – к ним приближался Фомин. Он сразу все понял, увидев в руках одного из сидящих нож, и не торопясь свернул в посадки. Типа по малой нужде или еще для чего. Буквально через пару секунд соседи Комова получили жесткие удары по загривкам, а Комов в свою очередь пнул в промежность стоящего перед ним пижона. Тот согнулся пополам, а подскочивший Фомин добил его ударом в висок.