Чужак из ниоткуда 4 (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич - Страница 27

— А у нас серьёзный вопрос?

— Очень.

— Тогда присаживайтесь, — пригласил я. — Только учтите, я хоть и русский, но ещё подросток, поэтому много пить не могу да и не хочу.

— Я тоже не любитель этого дела, — сообщил Киссинджер, усаживаясь. — Но думаю, что выпить нам нужно.

— Ясно, открывайте, — сказал я и пошёл за стаканами, льдом и закуской в соседнюю комнату.

— Это же Киссинджер? — шепотом осведомился Петров. — Что ему надо?

— Пока не знаю, — ответил я тоже шёпотом. — Но думаю, вопрос и впрямь непростой, если он с бутылкой пришёл.

— Мы даже примерно догадываемся, какой вопрос, — сообщил Петров. — Дело идёт о мировой безопасности. Американцы напуганы, очень. Смотри, Серёжа, не дай себя вокруг пальца обвести, на тебя вся надежда.

— Не ссать, товарищ майор, — я подмигнул ему и Боширову. — Всё будет в ажуре, обещаю. Но вы всё-таки нас, наверное, оставьте.

— Да уж конечно, — сказал Боширов. — Но недалеко. В коридоре будем.

Я вернулся со льдом, стаканами и нарезанным на тарелке сыром, поставил всё это на стол, сел и сказал:

— Наливайте, Генри.

Киссинджер плеснул в стаканы виски, бросил лёд.

Мы чокнулись.

— За что пьём? — спросил я.

— За мир во всём мире, — сказал он. — Видит Бог, он нам в ближайшее время понадобится, как никогда.

— За мир и взаимопонимание, — добавил я, вспомнив относительно недавний тост Аркадия Натановича Стругацкого.

Мы сделали по глотку. Что американцы находят в этом виски? Самогонка моих дядьёв в Хабаровском крае, двойной очистки, настоянная на таёжных травах и кедровых орехах, ничем не хуже. Впрочем, я тот ещё специалист, у каждого свой вкус, как известно, — кто любит арбуз, а кто свиной хрящик.

Я бросил в рот кусочек сыра, прожевал, кивнул на тарелку:

— Закусывайте, Генри. Я знаю, что у американцев не принято, но с закуской лучше идёт, поверьте.

— Знаю, что лучше, — Киссинджер последовал моему примеру и потянулся к тарелке. — Я пил с русскими в сорок пятом.

— Вот как? Не знал.

— Сержант Генри Киссинджер, — отрапортовал он. — Восемьдесят четвёртая пехотная дивизия США, военная разведка, — после чего глотнул виски и добавил уже обычным голосом. — Хорошие были деньки, чёрт возьми. Мы тогда были союзниками и вместе выкорчёвывали из Европы нацизм.

[1] прозвище Техаса.

Глава четырнадцатая

Советник президента США по национальной безопасности Генри Киссинджер (продолжение)

— Не вижу, почему бы те деньки не вернуть, — сказал я. — Более того, вернуть на новом уровне. Мы и без нацизма имеем проблем столько, что впору их только совместными усилиями решать.

— Это верно, — согласился Киссинджер. — Только, жаль, методы решения этих проблем у нас слишком разные.

— Методы тоже можно объединить, — сказал я. — Было бы желание.

Киссинджер засмеялся.

— Хорошо быть молодым! — воскликнул он. — Объединить методы демократии и рыночной экономики с коммунистической диктатурой и госпланом. Как же! Только человек твоего возраста может думать, что это возможно. Без обид.

— Какие обиды могут быть между двумя деловыми людьми? — я чувствовал себя в ударе и подмигнул Киссинджеру. — Что до возраста… Серёже Ермолову пятнадцать лет, это правда. Но советские дети быстро взрослеют. Как, впрочем, и американские. К тому же Кемрару Гели с планеты Гарад было сорок земных лет, когда он погиб, и его сознание переселилось в это тело. Вполне взрослый человек, согласитесь. Если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, вы в этом возрасте уже работали в Совете национальной безопасности.

— У тебя хорошие источники информации, — буркнул Киссинджер. — КГБ?

— Ну что вы, право слово, Генри! Чуть что — сразу КГБ. Я в США несколько месяцев провёл, не забыли? Там я не только в цирке выступал, но и внимательно читал американскую прессу.

— Да, верно, — кивнул мой собеседник. — Меня всё время сбивает с толку твой внешний вид. Мальчишка и мальчишка. А на самом деле… Кто ты на самом деле, Серёжа? — он отпил из стакана и внимательно посмотрел на меня.

Я вошёл в орно, всмотрелся в ауру Генри Киссинджера.

Этот человек, несомненно, один из умнейших в мире, находился в сильной тревоге. Чуть ли не в панике. И только привычным и мощным усилием воли держал себя в руках, делая вид, что всё в порядке.

Что произошло?

Хотя, нетрудно догадаться.

Не смотря на разрядку напряжённости и активное научно-техническое сотрудничество последнего времени, холодная война, идущая между нашими странами вот уже почти тридцать лет, никуда не делась. Она лишь слегка утихла, затаилась, пригасла. Так спят раскалённые угли костра под слоем золы и пепла. Но они вновь вспыхнут, стоит добавить сухих веток и дунуть. Вот и война снова вспыхнет при малейшем изменении в соотношении сил. И дай бог, если только холодная…

Вот же оно, это изменение, сказал я себе, — это я сам, и звездолёт «Горное эхо», направляющийся к Земле. Кто такой советский мальчик Серёжа Ермолов с сознанием инженера-пилота с планеты Гарад Кемрара Гели, если отбросить всякую мистику?

Гарадский шпион, вот кто. Внедрённый на Землю способом, который абсолютно недоступен современной земной науке. А все разговоры о том, что он сам не знает, как это произошло — погиб, мол, на Гараде и воскрес уже на Земле — сказки. Лапша на уши доверчивых землян. Шпионская легенда. Мы тоже умеем легенды сочинять, знаем, как это делается.

А «Горное эхо» — мощная подмога, которая вдруг появилась, как чёртик из шкатулки в самый нужный момент. О-па! Вы нас не ждали, а мы — вот они, случайно пролетали мимо.

Но самое главное не это.

Самое главное, что на Гараде — высокоразвитое социалистическое общество. Даже почти коммунистическое, если не обращать внимания на некоторые детали, главные из которых наличие денежного обращения, ограниченная частная собственность и настоящая, а не условная свобода вероисповедания. Конечно, это не детали на самом деле, это очень важные факторы, но для обывателя, — что советского, что западного — это детали. Для них главное, что на Гараде почти коммунизм. Не свободный рынок и свободное же предпринимательство (чего на самом деле не бывает, но многие на Западе об этом не знают и знать не хотят, продолжая верить в сказки о свободном рынке), а, мать их, плановая государственная экономика и коммунизм!

Значит — что?

Правильно.

Советские люди вместе с Коммунистической партией СССР радуются, потирая руки, а на Западе правящая элита и средние американцы в натуральном ужасе.

А что делает общество, когда оно в ужасе?

Готовится защищаться. Это только континентальная Европа подняла лапки перед Гитлером во время Второй мировой. Американцы и англичане защищались и, что ни говори, а второй фронт всё-таки был открыт, да и Советскому Союзу материально помогли очень и очень неплохо. А ведь угроза коммунизма для западного общества не менее страшна, чем угроза фашизма. Иначе они бы не развязали холодную войну.

Значит — что?

Значит, наша задача их успокоить. Любым способом. Потому что, если они испугаются настолько, что ударят по СССР ракетами с атомными боеголовками, плохо будет всем. Да что там плохо — это будет полный…. Мы на Гараде это уже проходили. Едва выжили. Да, я уже успокаивал президента США Ричарда Никсона, совсем недавно. Но, видимо, этого мало. Чёрт возьми, этого по любому мало! Ещё успокаивать и успокаивать. Всех вместе, а кого-то и по отдельности. Без устали.

Я вышел из орно, пригубил виски.

— Знаю, о чём вы думаете, — сказал. — Мы имеем дело с гардским шпионом в теле советского мальчишки. С учётом того, что на планете Гарад практически коммунизм, это даёт неисчислимые преимущества Советскому Союзу. Преимущества настолько серьёзные, что речь идёт о самом существовании Соединённых Штатов Америки и всего свободного мира. Так?

Генри Киссинджер отвёл глаза.