Барракуда - Лунина Татьяна - Страница 41

— Привет, — с неба свалился Кирилл Жигунов, — вот уж не думал тебя здесь увидеть!

— Почему? Недостаточно хороша для вашей компании?

— Слишком хороша! — не скрывал восторга сыщик. — Ты одна?

— Нет.

— Понятно, — поскучнел Жигунов, — а я сюда случайно затесался. Начальство получило пару билетов, в один сдуру вписали меня.

— Понятно, — передразнила Кристина, она ни на йоту не поверила этому темниле.

— А вас опасно оставлять одну, — рядом снова нарисовался Щукин и протянул бокал с шампанским, в его глазах мелькнуло что-то странное.

— Опасаться, к сожалению, меня не стоит, — добродушно улыбнулся Кирилл, — мы с Кристиной давние друзья, просто встретились здесь случайно, — мимо проскользнул невзрачный тип, по ходу что-то бормотнул Кириллу. — Желаю хорошо провести время, счастливо оставаться, — церемонно расшаркался «давний друг» и отчалил.

— А он кто? — задумчиво смотрел вслед Жигунову шалопаевский дружок.

— В смысле?

— Чем занимается?

— Юрист, — Кристина вспомнила вдруг Мишкины угрозы и от души пожелала своим друзьям никогда не столкнуться.

— Добрый вечер! — мягко прошелестело в затылок. От неожиданности она вздрогнула и резко обернулась. — А вы не теряете больше ключи?

Глава 15

Странно устроена человеческая память: стирает годы без следа и оставляет минуты, забывает близкое — давнее помнит, выбрасывает своих — трясется над чужими. Перед ней стоял не крысиный тип в смокинге и галстуке бабочкой — Женя протягивал ключи и предлагал опомниться. Редко вспоминала мужа в последнее время: отболело, подзабылось, улеглось. Напомнил тот, кого и знать не знала, и видела только однажды, а, как вчера, звучат в ушах вкрадчивые нотки: лучше находить, нежели терять.

— Ефим Ефимович, — просиял Щукин, — добрый вечер! А я вас искал.

— Что же меня искать, Толя? — изумился «смокинг». — Я весь на виду, всегда открыт для партнерства и дружбы, — поверить в это было трудно. Коренастый двойной Фима с цепкими глазами никак не казался добродушным простаком. Он был явно себе на уме и не так доступен, как уверял. Кристина вспомнила первое впечатление, смокинг и бабочка его не изменили: этот тип по-прежнему смахивал на крысу. Умную, хитрую, опасную. — Приятно видеть такую красавицу среди гостей! — расплылась в улыбке «крыса». — Ты бы представил нас друг другу, Толя. Мы ведь с вами так и не успели познакомиться, помните?

— Нет, — вежливо улыбнулась «красавица».

Щукин виновато засуетился, что было на него совсем непохоже. Видно, «крыса» крепко держала очкарика в лапках.

— Ефим Ефимович Осинский, доктор математических наук, профессор, лауреат, президент Фонда содействия перестройке, мой учитель.

— И друг, — ласково добавил «учитель».

Щукин радостно хлопнул ресницами.

— А это Кристина, тележурналистка.

— Очень приятно, — наклонил лысеющую голову Осинский, потом приклеился взглядом, — ведете программу? Музыка, кино, политика? Думаю, вам по плечу любая тема.

— Анатолий слегка возвысил мой статус. Я — редактор, работаю в информации, — невозмутимо пояснила «плечистая». Она не собиралась подобно Щуке лебезить перед этим многослойным, общалась с людьми и покруче.

— Толковый редактор — большая ценность, — уважительно заметил Осинский, — я понял это, когда публиковал свои труды.

— Ты, как всегда, абсолютно прав, дорогой! — к ним подошел вершитель телевизионно-радийных судеб, одним движением своей барской руки он мог любую пешку сделать королевой. Кристина никогда не видела его так близко, только однажды мимоходом столкнулась у входа в Комитет Гостелерадио.

— А ты, как всегда, очень кстати! — расплылся в улыбке Осинский. — Что же, старый орел, не даешь летать молодежи?

— Как не даю? Ты «Взгляд» смотришь?

— Так то же мужички! Горячие, зубастые хищники, которые и нас с тобой разорвут, дай только повод. А зрителю хочется нежности, женской душевности и доброты. Чтобы осмотрела мир своим мудрым, всевидящим оком да поделилась с нами о превратностях сегодняшней жизни, — вкрадчивый голос журчал, как ручей, только непонятно было, чего в нем больше: песчинок или мутного ила. — Я прав, Кристина?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вопрос застал врасплох, но не вышиб мозги.

— В работе нет мужского или женского подхода, есть только профессиональный.

— Совершенно с вами согласен, — радостно закивал Осинский, — как говорят англичане, что соус для гусыни, то и для гусака. Но все-таки у женщины легче рука и сильнее интуиция. Не пересолит.

— Переперчит, — ухмыльнулся бог звуковой информации, — я это чертово «Пятое колесо» с его гусыней давно бы выбросил из эфира. Но не могу, — вздохнул, — иные нынче времена…

— Иные нравы, — радостно подхватил хозяин приема, — и мы за это еще скажем судьбе спасибо, — подмигнул он. — А сейчас, дорогие мои, вынужден вас покинуть. Развлекайтесь, угощайтесь, чувствуйте себя, как дома.

— Ефим Ефимович, — тронулась умом бесцеремонная гостья, — вы не согласились бы дать мне интервью? — Осинский с любопытством оглядел молодую нахалку: так, наверное, смотрит удав на жалкую лягушку перед тем, как заглотнуть. — Минут на пятнадцать-двадцать, — окончательно сбрендила «лягушка», в ней еще не пропал кураж.

— Интервью? — всерьез озадачился «удав»: столь прытко в глотку ему еще никто не скакал. — А почему бы и нет? С удовольствием! — и повелительно бросил Щукину. — Дашь мои координаты.

— А ты говоришь, летать не даю, — ухмыльнулся большой начальник.

Остаток вечера был смазан прозрением, которое скоро наступило. Она, точно, лишилась разума. Во-первых, кто ей даст эфир, а во-вторых, кому интересен этот Осинский? Не Ельцин же и уж, тем более, не Горбачев. Где-то мелькнул улыбкой Жигунов, что-то бубнил в ухо Щукин — ничего не видела, никого не слышала. Но говорить, конечно, придется, а вот что — об этом срочно стоило подумать.

У подъезда Анатоль протянул вдвое сложенный листок.

— Вот, — его басок неожиданно окрасился почтением.

— Что это?

— Телефоны Ефима Ефимовича, вы же сами просили.

— По-моему, просила не я, — разозлилась Кристина, — скорее, он велел вам дать их, — лицо очкарика застыло. — Извините, я не хотела обидеть.

— Все нормально, — низкий голос был подчеркнуто вежлив, — вас проводить дальше?

«Проводить, — хотела ответить дуреха, — да так далеко, чтобы никого из вас не видеть и не слышать. Никогда!»

— Нет, спасибо, — приветливо улыбнулась стеклам очков, — у нас безопасно. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — отозвался эхом равнодушный басок.

За дверью она поняла, что ее опрометчивое уточнение было большой ошибкой.

— Можно?

— Заходи! — главред догадывался, о чем пойдет сейчас речь. Эта девочка оказалась большей пронырой, чем он ожидал. И хорошо, потому что в ее профессии такое качество — гарант успеха.

— Лев Осипович, — все заготовленный фразы вдруг разом выскочили из головы, и она экспромтом выдала, — я хочу взять интервью у Осинского, дайте пятнадцать минут эфира.

— Осинского, — наморщил лоб главный, — а кто он? — Талалаева забавляла эта игра. Лев отлично знал президента нового фонда, одного из крупнейших в стране — шустрого пройдоху-математика, который точно просчитывал свои ходы, скромного профессора, за последние полгода вдруг ставшего своим и среди тех, кто цеплялся за власть, и тех, кто ее вырывал. Об этом Осинском его уже с утра предупредили сверху. Остается только удивляться, как рядовой редактор запрыгнула туда, откуда будет больно падать.

— Осинский Ефим Ефимович, президент Фонда содействия перестройке.

— Ты с ним знакома?

— Да.

— И все о нем знаешь?

— Пока нет.

— Узнаешь — приходи, договорим, — и уткнулся в монитор. Чтоб служба медом не казалась, иногда не мешает и по носу новобранца щелкнуть, особенно, если очень прыткий.