Барракуда - Лунина Татьяна - Страница 10

— Окалина, не уходи, — приказал заглянувший в дверь Ордынцев, — разговор есть.

— Хорошо, Евгений Саныч.

Мысли резво скакнули к режиссеру. И не мудрено: знаменитость в последнее время частенько озадачивала. У Евгения Александровича явно было что-то на уме, но с каким знаком — вопрос на засыпку. На «плюс» тянули редкая улыбка, такт и скрытое сочувствие. Минус выдавали официальный тон и полный пофигизм к своему ассистенту. Ольга уже не ехидничала — молчала, но это молчание только злило. «Уж лучше бы трепалась!» — вздохнула Кристина и двинула в монтажную, где полным ходом лепили очередную нетленку. Уже за дверью услышала телефонный звонок, пришлось возвращаться.

— Творческое объединение «Экран».

— Привет творцам! — радостно оглушила трубка.

— Господи, ты что орешь-то так?

— Настроение хорошее! Вот, звоню поделиться.

С Любаней они были в детстве не разлей вода. Сидели за одной партой, на пару делали уроки, обожали домашние совместные обеды и часто ночевали одна у другой, легко получая от родителей согласие. Отец, правда, относился к Любочке с прохладцей, это, кажется, единственный случай, когда он не разделял восторгов дочери. Зато мать умилялась темноволосой, кареглазой пампушкой, какой Любочка была в детстве. «Тебе бы, Кристина, такой аппетит. — завистливо вздыхала Мария Павловна, наблюдая, с каким удовольствием поглощает маленькая гостья все, что выставлялось на стол. — Умница, — хвалила ее хозяйка, — будешь хорошо кушать, вырастешь большой и красивой!» Прогноз, увы, не оправдался. Девочка выросла невысокой худенькой дурнушкой. Когда месяц назад Кристина случайно столкнулась с ней нос к носу на улице, обалдела, услышав от незнакомой девицы «привет, Калина!» Так мог звать единственный человек в мире — Люба Каткова, но узнать миленькую толстушку в невзрачной пигалице было сложно. Катковы переехали в свое время из коммуналки в отдельную квартиру где-то на зажопинских выселках. Расставаясь, подружки рыдали, клялись друг другу в вечной любви. Однако после разлуки быстро успокоились и забыли про детские клятвы. Случайная уличная встреча напомнила то сладкое время, и дружба воскресла. Люба училась в МИСИ, на стройку не рвалась, а секреты строительства интересовали лишь как средство добычи материала для нежных Катковских страстей. «Калина, ты полная дуреха, что не пошла в строительный, — корила подругу будущий прораб, стреляя глазками по сторонам. — У вас, гуманитариев, наверняка, мужской дефицит: на десять девок один парень. А у нас этого добра, что песку морского. Бери — не хочу!» — и заливалась игривым хохотом. Веселая энергия била из губастенькой Любочки, точно фонтан в ЦПКО. Именно фонтанирующая жизнерадостность, а вовсе не мышиная мордашка заставляли сыпаться «песок» к кривоватым ножкам. Топтать «песок» Любаня любила.

— Калина, ты должна меня выслушать! — потребовала Каток. — Только тебе могу доверить я свою девичью тайну.

— Меня уже нет, я в монтажной, — но легче танк остановить, чем заставить умолкнуть Любаню.

— Какой монтаж?! Не будь занудой, Калинушка. Меня терзают роковые страсти! Надеюсь…

— Надеюсь, вечером мне позвонят клочки. Пока! — «зануда» стукнула по рычажку. Невежливо — никто не спорит, но только так можно тормознуть Каток. К счастью, Любаня обидчивостью не страдала.

В монтажной было шумно. Ордынцев что-то объяснял Михал Анатольичу, не отрывая глаз от мониторов. Пожилой флегматичный Анатольич, не впервой работавший с режиссером, согласно кивал, подергивая мочку уха. В углу за маленьким столиком колдовала с чайником Ольга. За пультом сидел второй монтажер, Яша, и, держа руку на микшере, мурлыкал себе под нос. Уши забивала мониторная разноголосица. Все как всегда, и каждый раз по-новому. Молодой ассистент режиссера до сих пор не могла привыкнуть к этому чуду, когда из ора, беготни, суеты, бессонных ночей, споров и беспрекословного подчинения рождается узкая нитроцеллюлозная лента, способная заставить других смеяться и плакать. И она, Кристина Окалина, причастна к этому рождению. Что может быть в жизни прекраснее!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Привет, — улыбнулась второй режиссер, — кофе будешь?

— Ага! — Кристину грызанула совесть. Как можно раздражаться на Олю? Язык у нее, конечно, как бритва, но сердце доброе. Да и режет она, если честно, правду. Просто правда эта не нужна никому. — Долго еще?

— Заканчиваем. А ты Евгения Саныча ждешь?

— Ага! Сказал, разговор есть.

Хлопушина молча кивнула и налила в стакан с темным порошком кипяток.

— Без сахара?

— Ага.

— Устала?

— Ага, — призналась словесная растеряха.

— У меня тоже усталость в первую очередь по языку бьет, — Ольга протянула кофе. — Осторожно, горячий.

Монтировали еще час, и все это время Кристина была на подхвате: подай, принеси, вставь. Но не отлынивала, не канючила, не ныла — с готовностью выполняла команды. А как иначе? Хочешь набраться ума — капризы в сторону.

— А ты что думаешь? Здесь смикшировать или лучше прямой склейкой?

Она вытаращилась на невозмутимого режиссера. Господи, кому сказать — не поверят! Чтобы сам Ордынцев совета просил у сопливого ассистента?!

— Думаю, смикшировать, — пробормотала помощница. Она обожала этого человека! — Микшер точнее передаст настроение. Они же в этой сцене любят друг друга, а не с шашками скачут, — расхрабрилась «советчица». — Плавный переход больше соответствует психологизму эпизода.

Михал Анатольич одобрительно крякнул и подергал безответное ухо. Хлопушина улыбнулась и подмигнула. А Евгений Александрович серьезно сказал.

— Согласен, — да ради этого стоило и десять лишних часов проторчать в душной монтажной!

Наконец, мониторы были отключены, творцы отлепились от пульта, а вымытые Кристиной стаканы отправлены с чайником в узкую тумбочку. Режиссер повернулся к своему ассистенту.

— Ну что ж, Окалина, за толковый совет с меня причитается. А я в должниках ходить не привык. Осилишь на дорожку чашку кофе с эклером?

Она молча кивнула, стараясь не смотреть на Ольгу.

— Всем спасибо, ребятки. До завтра! — Ордынцев открыл дверь и вышел, не оглянувшись, уверенный, что помощница беспрекословно последует за ним. Кумир — имеет право.

За кофе режиссер был великолепен, его истории захватывали похлеще самого крутого детектива. Но, внимая мэтру, Кристина терялась в догадках: зачем он приказал ей задержаться? Не тот это человек, чтобы тратить свое время на пустую болтовню. Наконец не выдержала.

— Евгений Саныч, вы хотели о чем-то поговорить? — и наткнулась на внимательный взгляд. — Извините, но уже поздно, скоро метро закроется.

— Я подброшу тебя. Надеюсь, ты не против?

— Нет, конечно, — окончательно смутилась любопытная. — Спасибо.

Ордынцев покрутил в руке пустую чашку с темным осадком.

— Веришь в гадание на кофе?

— Не знаю, — пожала она плечами, — мне не гадали никогда.

— А мне гадали. В юности.

— И как?

— Суеверие опасно, — отставил чашку Ордынцев, — оно лишает человека воли и права на выбор.

«Зачем же тогда гадал?» — подумала Кристина.

— Молодой был, глупый, — усмехнулся телепат. — Как дома?

— Нормально.

— Послушай, я тут наблюдал за тобой все эти дни (?!) и пришел к выводу, что тебе необходимо расслабиться. Ты стала рассеянной, реакция притупилась, глаза потускнели — это мешает работе. Я разве не прав? Так вот, — продолжил «наблюдатель», не дождавшись ответа, — хочу пригласить тебя в гости, — у нее отвалилась челюсть. — Не к себе, — рассмеялся Ордынцев, — я не любитель принимать гостей. А есть у меня старый друг, чуть не с пеленок вместе, вот к нему и зову. Умница, талантище, бард, между прочим. Любишь бардовские песни?

Потенциальная гостья согласно кивнула, она терпеть не могла эти сантименты под гитару. Ни певцы, ни музыканты — дилетанты. Дело каждого — заниматься своим делом, а не перебегать профессионалам дорогу.

— Прекрасно! — принял за чистую монету молчаливый кивок «психолог». — Андрей — архитектор, довольно известный, а его жена в министерстве культуры не последний человек. У них собирается любопытный народ, наблюдать за ними одно удовольствие. Характеры, жесты, речь — каждый так и просится в сценарий! Тебе как будущему журналисту и нынешней моей коллеге интересно бы там побывать. Познакомишься, наберешься впечатлений. Людей, Кристина, не нужно сторониться. Тем более таких, кто может пригодиться в жизни и даже стать своим. Тому, кто бежит от своих, долго придется бежать. У Андрея юбилей, думаю, гостей соберется немало.