Псалмы Ирода - Фриснер Эстер М. - Страница 57

«То бледное вытянутое лицо, с которым ты ежедневно появляешься на людях, не кажется ей пристойным у юной девушки, — издевался над ней Червь. — Теперь, когда уборка окончилась, а посевные работы еще далеко, груз забот стал куда легче. Все радуются, и эта радость находит отражение на лицах. На всех, кроме твоего. В твоих глазах — скелеты. Такой взгляд если и не превращает тебя в живой труп, то во всяком случае свидетельствует, что ты плохо воспитана. А это обстоятельство может дать другим женам преимущество по сравнению с Хэтти. Ведь для всякой матери ее дети — либо ожерелье из золотых бусин, либо тяжелая связка грязных галек. Все, что ее сейчас заботит, — это то, как твое поведение отразится на ее положении».

Нет, думала Бекка, сжимая кулаки. Она доставала свежее белье для маленькой Шифры из запаса подаренных или одолженных вещей и выкладывала его на кровать Хэтти. Ребенок рос очень быстро, и другим женам пришлось рыться среди собственных детских вещичек, чтобы подыскать то, что могло пригодиться малышке. «Нет, моя ма заботится обо мне гораздо больше, чем я о ней. Моя мама любит меня!»

«А тогда почему, когда у тебя началось это, ты побежала к Селене, а не к ней?»

«Потому что… потому что это доставило бы ей ненужное беспокойство. Когда я… Когда это началось так скоро после последнего раза, я пошла поговорить с Селеной. Сначала мне показалось, что все это плод моего воображения, но то, как мужчины глазели на меня… Значит, это было на самом деле. Я сама ощущала свой запах задолго до того, как пошла кровь. Селена просто засмеялась и сказала, что такое случается. Сказала, что так было и с ней, после первых родов, когда у нее все сроки спутались и кровь появилась гораздо раньше, чем ожидалось. Так случается с большинством женщин, и в этом ничего такого нет. Другое дело, если б это произошло до того, как миновало первое Полугодие, сказала она. Тогда это было бы неестественно».

«А они лихо разбираются в том, что естественно, а что — нет, эти твои родственнички, — гнусавил Червь. — Будто сам Господь Бог шепчет им на ухо — апелляцию-то уже подавать некуда. Значит, ты в безопасности… Насколько это возможно для женщины, находящейся в поре…»

«Молчи!» Бекка сложила последнюю распашонку и сбежала вниз.

Когда Бекка вошла в гостиную, там среди жен уже находился па. Она скромно склонила голову и покорно прошла на свое место возле колыбели Шифры. Страстное желание подержать на руках своего собственного ребенка после смерти Джеми потеряло былую остроту. Она, как и раньше, любила сестренку, но нелегкая работа по уходу за ней быстро надоедала. Когда наступили холода, а она снова оказалась в поре, Бекке пришлось заниматься с ребенком все больше и больше. Пока течка не кончилась, ей приходилось делить ложе с матерью, но теперь это уже не доставляло прежней радости.

Боль в сердце была слишком остра, чтобы наслаждаться этими безмятежными ночами, и Бекка чувствовала, что Хэтти излишне внимательно приглядывается к ней. Теперь Бекке не хватало того чувства одиночества, которое она ощущала в переполненной девичьей спальне, но мать сказала, что о возвращении туда сейчас и речи быть не может.

— Твой па слишком хорошо разбирается в чувствах молодых людей и в том мощном отклике, который рождает в них запах женщины, находящейся в поре. Тебя воспитывали в понимании того, что мужчине отказать нельзя. И это правильное воспитание! При этом ты недостаточно сильна, чтоб оказать мужчине сопротивление, если он настаивает на своем. В обычное время страх Господень и понимание требований цивилизации удерживают мужчин от грехопадения, но когда женщина в поре… — Хэтти даже не сочла нужным закончить фразу.

— К счастью, течка долго не продолжается, — шепнула Бекка спящей сестренке. — Дева Мария свидетельница, я бы очень хотела, чтобы у меня все выправилось и вошло в норму. Дважды в год — более чем достаточно для меня. А сейчас я была бы благодарна и за то, чтобы пошла кровь и первая стадия этого дела осталась позади. — Она погладила бархатистую щечку сестрички и улыбнулась.

Ее внимание привлекла какая-то суета возле входных дверей. Там стоял сын Селены — Вилли. Это могло означать лишь одно — новости. Хотя подростки росли смелыми и дерзкими, но ни один из ее сводных братьев не набрался бы нахальства вломиться в дом, где сейчас находился его родитель со своими женами, вот так — незваным, непрошеным. Значит, новости были важные и неотложные.

Вилли прошел в глубь комнаты, прямо к Полу. Однако, проходя мимо Бекки, он слегка притормозил. Вилли был маленький тощенький мальчуган, но он сразу же ощутил в гостиной присутствие чего-то особенного. Этим особенным была Бекка. Нос мальчика задергался, а рот раскрылся, давая дополнительный выход затрудненному дыханию. Все это выглядело довольно комично, но в то же время по спине Бекки поползли мурашки страха. Она сжалась, будто стараясь превратиться в маленький комочек теней, притулившийся за высоким деревянным изголовьем колыбели Шифры.

— Ну так в чем же дело, Вилли? — благосклонно спросил Пол. — Может, барсук затрещал сухим жнивьем и напугал тебя?

Жены позволили себе тихонько рассмеяться в ответ на эту шутку. Все знали, что Вилли и другие его родственники-одногодки наслаждаются своим первым ответственным поручением — несут ночные караулы на сжатых полях. И множество ложных тревог, которые выпали на долю хуторян из-за этих ночных стражей, давали повод для всевозможных шуток. В стремлении доказать свою бдительность мальчишки мчались бегом в хутор из-за каждого шороха, показавшегося им странным.

Вилли открыл рот еще шире, потом закрыл и попытался что-то сказать. Группа самых старых жен — уже давно бесплодных, но по каким-то причинам не подвергнутых Чистке, — чуть не лопалась от непристойно-сладостного любопытства. Они-то прекрасно знали, что сковало язык парню. Они родили и воспитали достаточно сыновей для пажитей Праведного Пути, чтоб знать, как ведут себя дурачки-мужчины, когда их кровь почует зов Евы. А у этого еще не хватало сообразительности.

Селена была единственной из присутствующих, кому нелегкая ситуация, в которую попал Вилли, не казалась смешной. Бекке стало даже интересно, когда же она встанет на его защиту. Ждать пришлось недолго.

— Вилли! Ответь же своему па, а иначе ты завтра же вернешься на кухню и шагу оттуда не сделаешь!

Вилли сделал судорожное глотательное движение пересохшей глоткой и покорно отозвался:

— Да, ма. — Его неуклюжие руки сами собой выделывали какие-то сложнейшие выкрутасы, пока наконец ему удалось выдавить из себя: — Там снаружи стоит какой-то, чтоб повидаться с тобой, па. — Вилли опять сглотнул вязкий комок. — Он сказал, что пришел за твоей кровью.

Смех оборвался. Тишина смерти легла толстым и мягким саваном, будто недавно выпавший снег. Кэши еле слышно простонала и привстала со стула. Одна из старших жен поднялась и силой посадила ее обратно.

— Дети… — начала та.

— Они спят. — Голос старухи — тусклый серый металл. — Сон, может, спасет им жизнь. А ты должна быть свидетельницей происходящего и принять его таким, каким оно будет по воле и милосердию Господина нашего Царя. А пока не смей даже шелохнуться, чтоб не опозорить своего мужчину.

Сидя на своем месте, Хэтти так тяжело дышала, что, казалось, вот-вот задохнется. В ее глазах пылало отчаяние, и она повернула к Бекке лицо, полное невысказанных слов. В них не было необходимости — Бекка поняла все. Спрятать. Руки Бекки скользнули под теплое маленькое тельце Шифры и попытались бесшумно поднять спящую сестренку.

Малышка зашевелилась и заплакала. Громкий плач разорвал мертвую тишину.

Пол вскочил на ноги. Бекка про себя отметила взгляд, которым он обвел своих жен — старых и молодых, избранных им самим или добытых вместе с Праведным Путем. В этом взгляде трудно было прочесть что-то человеческое, кроме одного — знания, что перед ним стоит задача, которую придется решать в одиночку.

— Кто это, Вилли, сынок? — спросил Пол. Голос совершенно спокоен. Будто о погоде спросил. — Ты его знаешь?