Мировая жила - Парсиев Дмитрий - Страница 12

– Хэ! Много чего можно. Но об этом стоило бы спросить нашего императора. Хотя, император в среднем мире никогда не появлялся. Скорее это дело рук его сына, принца нашего.

– Принца? – удивился Вася.

– Ну да, у императора есть сын. В Ниферии он и правит.

– Значит уголь из нижнего мира здесь превращается в нифрил? – не то чтобы Вася Гунту не поверил, просто пока еще не смог уложить это в своем разуме.

– Вась, не в угле дело. Мы и сами сюда пришли из нижнего мира. А ведь для кого-то наш мир – тоже верхний. Ты пойми. На каждом уровне, в каждом мире идет борьба. Возвысить свой мир. Не дать скинуть себя вниз. А знаешь, кто под нами?

– Кто?

– Э-э… – протянул Гунт, – Вот нас называют демонами. Наш родной мир соответно – демонический. А ведь и пониже нас миры имеются! Там такие твари обитают, что подумать страшно… Так что, мотай на ус, Вася. В какой мир ты бы не попал, везде одно – за свое место под солнцем сражаться надо. Вот потому мы – и империя! Иначе сожрут.

– А те, которые с другого континента? Что воплощаются из сорока восьми верхних миров? – Васе было любопытно, что скажет Гунт про таких как он сам.

– Та… Все тоже самое, – отмахнулся Гунт, – Только тем приходится утяжеляться.

– В смысле?

– Ну, впускать в себя звериную сущность, сами они ее оборотнем называют. Чтоб, значит, стать тяжелее, чтоб этот мир их из себя не вытолкнул. А потому, ничем от нас не отличаются. За свое место под солнцем они тоже драться будут, можешь не сомневаться.

– Уж в этом я точно не сомневаюсь, – согласился Вася.

– Вот и молодец, – Гунт задорно хлопнул Васю по плечу, – И этот мир под себя подомнем и родной ни чертям, ни тварям хаоса не отдадим. Потому что…

– Потому что мы – империя, – раздумчиво досказал Вася.

– Ты Вась, не переживай, с годами сам все вспомнишь… А знаешь, есть поэты, те сквозь миры прозревают. Хоть верхние, хоть нижние!

Они сидели с Гунтом до самой темноты и под конец Вася даже начал ему подпевать.

По всей видимости разговор с Гунтом дал толчок для нового вспоминания. Этой ночью Васе опять снился сон, в котором его звали Андреем, и что бес, получивший «взятку» от ангела Копьеносца пропустил его во «второе прачечное отделение». Впрочем, место, в которое он попал, иначе как прачечной и не назовешь.

Помещение с низким мокрым потолком с набухающими каплями от чрезмерной перегретой влаги, на глаз казалось бесконечным, как вширь, так и вглубь, все уставлено рядами очень старых на вид корыт. Андрей подумал, что именно такое корыто просил заменить старик золотую рыбку в Пушкинской сказке. Разве только здешние корыта трещин не имели.

Перед каждым корытом прачка или прачник, не поймешь, все выглядели бесполыми, все безостановочно стирали какое-то тряпье. Вода в корытах была горячей, от нее шел густой пар. Андрей присмотрелся и увидел, что под каждым корытом разведен огонь как под котлом. Мелкие черти с рожками сновали меж ног прачников, поцокивая копытцами, следили, чтоб огонь под корытами не потух.

Никто не отвлекался, никто не останавливался. Стирка шла беспрерывно, и Андрей догадывался, что не просто непрерывно, а вечно. Меж рядами прачников прохаживались бесы покрупнее, грозные, злые, с плетьми в трехпалых руках. Плети гуляли по спинам стирающих, выбивая из них плотные взвеси из воды, пота, крови, пара и дыма. Получая удар плетью, прачник не переставал стирать и даже головы не поднимал. Вздрагивал, глушил как мог протяжный стон, и продолжал шоркать в горячей воде серое тряпье.

Один из бесов надсмотрщиков с плетью, едва заметным движением руки указал Андрею следовать за собой. Андрей пошел безропотно. Впрочем, шел недалеко. Его поставили перед таким же корытом, как и остальных.

– Стирай, – коротко бросил надсмотрщик и небрежным движением хлестнул Андрею плетью по спине.

Андрея ожгло острой болью, но он уже начал понимать, как следует себя здесь вести. Перехватил на выдохе рвущийся крик боли, погрузил руки в горячую воду, нащупал какую-то тряпку и начал ее стирать. Так началась его вечность во втором прачечном отделении. Такое же царило здесь безвременье, как и в желтых дюнах.

Кроме следящих за огнем под корытами мелких чертей и надсмотрщиков-бесов в прачечной был еще один вид существ – приемщики. Те, кто забирал и пересчитывал выстиранное тряпье. Ростом они были даже чуть выше бесов надсмотрщиков, только очень худые. С одним из приемщиков Андрею удавалось перекинуться несколькими словами и даже задать какой-нибудь вопрос.

Этот приемщик позволял называть себя труднопроизносимым именем, что-то вроде: Йотойрх. Впрочем, Андрей не знал, действительно ли это имя. Возможно так называлась его должность или даже раса. Этот Йотойрх единственный, кто выказывал хоть какую-то толику сочувствия. Когда он впервые пришел принимать кипу стиранных тряпок, Андрей начал забывать, как здесь очутился, ему все трудней становилось бороться с ощущением, будто он находится здесь всегда. Приемщик глянул на него с пониманием:

– Ты пока еще держишься, бывший человек, – в его голосе угадывалась похвала, – Тебе еще повезло, что ты стираешь тряпье, а не тебя в этом корыте стирают. Хвала всемилостивому Равновесию. В предыдущем цикле времен ты варился бы в крутом кипяточке.

– А предыдущий цикл – это когда было? – Андрей с большим трудом отвел взгляд от стираемых тряпок и поднял его на приемщика.

– Никогда. Здесь время счета не имеет. Скажу только, в предыдущем цикле здесь было первое прачечное отделение, – приемщик хмыкнул, подхватил стопку чистого тряпья и пошел. Уже отойдя несколько шагов, он обернулся, – Можешь звать меня Йотойрх. И да, твое имя меня не интересует.

Так и повелось, что каждый раз, когда Йотойрх подходил, чтоб забрать стиранные тряпки, Андрей его о чем-нибудь спрашивал. Приемщик отвечал не всегда, а если отвечал, то коротко. Это можно было назвать растянутым в вечность разговором, где каждый вопрос-ответ перемежался по ощущению Андрея бесконечной или, если точнее, безвременной стиркой. И все же эти вопросы-ответы как редкие бусинки-маячки на бесконечной нити позволяли Андрею сохранить непрерывность своего сознания, не «отстираться» самому, не забыть свое «Я».

– А скажи, Йотойрх, – обратился Андрей, когда приемщик пришел забирать стиранное тряпье во второй раз, – Здесь черти, бесы… ты вот тоже… Я в аду? Отбываю наказание за грехи?

– Первое отделение действительно располагалось в нижнем плане, которое ты мог бы назвать адом. Здесь – скорее чистилище. Техническое пространство. Здесь происходит чистка… В твоем случае – стирка, – со своеобычной ухмылкой Йотойрх подхватил стопку тряпья и ушел.

– А скажи, Йотойрх… – так начинать свой вопрос стало для Андрея чем-то вроде обряда, – Что за тряпье мы все стираем?

– Это не тряпье.

– Но что-то я отстирываю…

– Отстирываешь… – подтвердил бес и добавил, – …грязь.

– А откуда берется грязь? – Андрей подумал, что смог подобрать вопрос, от которого бес отвертеться не сможет.

– Тонет, – радостно сообщил тот.

– Куда тонет?

– Сюда, само собой.

– А откуда она тонет?

– Из верхних миров, само собой…

Вася проснулся со светом, а Гунт к тому времени был уже на ногах. Гета накормила их легким завтраком и Гунт повел Васю «в поле», хотя никакой работы так и не начал. У Васи сложилось мнение, что просто он хотел показать свое хозяйство. Наверное, решил для себя неосознанно, что лихая пиратская доля, забрав у него родного сына смилостивилась и отдала на замену Васю. Бред, конечно, но сердцу-то не прикажешь. Вася догадывался, но разочаровывать Гунта не хотел пока, ему самому приятно было хоть ненадолго почувствовать себя в семейном кругу, пусть даже и не в своем.