Война (СИ) - Старый Денис - Страница 56

Первым на бессарабские земли сошёл с корабля командующий первой русской армией Григорий Петрович Ромодановский. Уже давно немолодой командующий, понимая, что эта война — его лебединая песня, то дело, благодаря которому воевода войдёт в историю, несмотря на свои болячки, развил бурную деятельность. Знатным родам в Российской империи нынче приходилось доказывать, что их особая кровь, традиции преемственности и потомственность действительно имеют место быть.

Были сразу же расставлены заставы в гористой местности севернее Днестровского лимана. Там большой армии сложно, но всё же, просачиваясь мелкими группами, можно пройти. Турки сейчас пребывали в Польше, они наверняка решат спешить вернуться и отбить Царьград. Оставаться же в Польше было никак нельзя. Армия теряла страну, находясь на чужой территории. И русская армия готовилась не только сдержать османов, но и разбить их.

*…………….*…………….*

Хелм

27 марта 1619 года (Интерлюдия)

Марашлы Халил-паша был в растерянности. Пришли не просто плохие новости, а ужасные. Только теперь далеко не глупый, а часто изворотливый и хитрый османский визирь, смог по достоинству оценить русскую комбинацию. Москва подставила Польшу, столкнула Османскую империю с ней. В то же самое время русские войска дерзновенно захватывают Истамбул, чуть позже, но немедля устраивают целую линию обороны по Днестру.

Обрывочные сведения поступали из Закавказья, где также в движение пришли союзные русско-персидские войска, огромная армия. В Крыму убит Тохтамыш. На его воинов можно было бы рассчитывать. А пятьдесят тысяч конных — это немалая сила, учитывая, сколько много воинов у самого Марашлы Халил-паши. Сейчас на полуострове просто хаос творится. Туда зашли некие калмыки при поддержки небольшого числа русских казаков. И… Кровь, простое уничтожение всех, кто против, порой и тех, кто «за».

— Снабжать нашу стопятидесятишеститысячную армию на месте мы не в состоянии, — докладывал визирю Али Ага. — Да и никакого смысла в этом нет. Если будем стоять тут, то русским удастся вооружить все народы, и нам ещё хуже будет, встретившись с тысячами греков, болгар, сербов. Маниоты на Пелопоннесе подняли восстание.

Большая часть командующего состава османской армии всё же оставалась в строю, не паниковала, не выказывала упаднические суждения. Но и не было замалчивания проблем. Они озвучивались. Но все командиры ещё верили, что можно вернуть столицу, разобраться с престолонаследием, ещё не всё потеряно, пока не разгромлена османская армия.

— Что польский Сигизмунд? — спросил Марашлы.

— На переговоры согласен, но будет их всячески затягивать. Поляки хотят посмотреть на итог нашего противостояния с русскими, — отвечал Диренч Яла Агасы, наместник земель между Бугом и Днестром, которому было доверено вести переговоры с поляками.

— Как ранее русские. И как так вышло, что все по очереди смотрят, пока мы во всех раскладах воюем? — заметил визирь, даже не предполагая в таком стечении обстоятельств собственную вину. — Чем располагают поляки? Они могут ударить в спину?

— Понять бы, где у нас спина, — позволил себе пробурчать Али Ага, но поспешил сказать и по сути вопроса. — Тридцать шесть тысяч поляки собрали. Это разношёрстная публика, в большей степени Посполитое Рушение, то есть ополчение. В меньшей степени неплохие воины магнатских армий. Войско короля мы разбили ещё осенью, оно сейчас очень ослаблено. Но это всё, что может из себя выжать Польша. Будут ли они рисковать последними своими силами?

— Считаю, что следует провести быстрые рейды на Варшаву и, возможно, на Лодзь, — решил высказаться Илкер Келыч Янычар-Агасы, командир над всеми янычарами, да и большей частью пехоты. — А после ударить по русским городам, может, на Киев.

Корпус янычар в последние годы сильно увеличили, что не могло не сказаться на том, что боеспособность ранее лучших воинов Европы несколько снизилась.

— Не тебе же проводить эти рейды, а моим воинам, — вызверился командующий сипахами, как и большей частью конницы, Кудрет Озтюрк Ага. — Как действовать в отрыве от снабжения? Рассчитывать на то, что на месте всё можно взять? Но тогда уменьшится скорость ударов.

— Крестьянин-тимурид! — пробурчал командир янычар.

— Я убью тебя! — закричал командир сипахов и извлёк ятаган из ножен.

— Сесть! — строго приказал визирь Марашлы Халил-паша. — Вам мало врагов и проблем? Вы ответьте мне только… Все ответьте! Убит султан, убиты все потомки Великого Османа, которые только были в Истамбуле, когда его брали русские казаки. Русские взяли Аккерман, в Крыму вообще не понять, что творится, там степные воины, пришедшие с русского Востока, просто вырезают всех, кто решил сопротивляться. Все, здесь собравшиеся, настроены сопротивляться?

Наступило молчание. На самом деле, и сам визирь не знал, как именно поступить. Ему были ранее обещаны русскими немалые преференции за всё, что он сделал в качестве русского шпиона. Но отчего-то Маршалы Халил-паша нынче рвался в бой. Он ощущал себя последним защитником великой империи. Очень даже вероятно, что так оно и было.

Уже второй час шёл Военный Совет, который не приводил к чётким решениям, а только обострял споры. Ещё раньше было установлено, что нужно идти в Истамбул и выгонять оттуда наглых казаков, а уже после идти на Гетманщину и вырезать там всех. Сплошные сотрясания воздуха без стратегии, приближённой к реальности.

— Тамраз? — вслух вопрошал визирь Марашлы Халил-паша.

Промелькнувшая тень в дверном проёме униатского храма, где проходил Совет, очень сильно напомнила визирю его куратора от русской Тайной службы, Тамраза Леряна, которого не было видно уже как два года.

Визирь замотал головой, а после начал растирать виски пальцами, прогоняя наваждение. Это переутомление. Что делать этому армянину здесь, в Хелме, в базилике Рождества Пресвятой Девы Марии, униатском храме, который стал ставкой визиря? Напрашивается только один ответ — нечего ему тут делать. Вот и нету, значит, его, Тамраза.

На самом деле, Марашлы Халил-паша не хотел себе в этом признаться, но он боялся Тамраза, ну, или огромной силы державы, которая стояла за этим агентом русской разведки. То, что его, визиря, оставили в покое, говорило лишь в пользу того, что он делал запланированное Москвой. И в какой-то момент визирь даже подумал, что закончился его ужас, когда приходилось предавать любимое османское государство. Мало ли, связной Тамраз погиб, или ещё что случилось. И тут визиря осенило…

— Он тут! Да, он тут! Найти его! — кричал Марашлы Халил-паша, размахивая руками.

Все собравшиеся военачальники стали переглядываться друг с другом, ища поддержку, но опасаясь высказываться. Уж очень всё происходящее было похоже на помешательство. Визирь сошёл с ума? Очень похоже.

— Ты чего, главный янычар, сидишь? Ищи его, ищи этого армянина! — требовал визирь.

Илкер Келыч Янычар-Агасы встал, он хотел подчиниться приказу и что-то делать. Но кого искать?

*…………..*………….*

Тамраз Лерян переживал. Впервые за годы службы армянин, прихожанин русской православной церкви, частью которой признал себя и Армянский Каталикос, сомневался. Нет, не потому он терзался в сомнениях, что предстояло убить не менее семи главных командиров османской армии, по другой причине. Храм жалко, очень жалко. И пусть церковь принадлежала униатам-отступникам, но она была новая, красивая, исполненная в новомодном архитектурном стиле барокко. Жалко. Когда сюда придут русские, в чём Тамраз не сомневался, храм стал бы православным и пополнил список красивейших русских храмов.

Три дня Тамраз со своей группой под видом то продуктов питания, то вина загружали подвалы храма порохом, оставляли бочонки на башнях. Заминирован и большой пороховой склад, размещённый в хозяйственных постройках при храме. Часть пороха и ядер складировались всего лишь под навесами.

— Полковник, всё готово! — возбуждённо доложил Прокопий Сырняжный, ротмистр роты особых стрельцов.

— По моей отмашке! — сказал Тамраз и направился к храму.