Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи» - Вознесенская Юлия Николаевна - Страница 25

Кровать у сестер была одна, но двуспальная, и Жанна решила, что Аннушка наверняка спит у стенки, а Юлька — с краю. Она сняла с подушки наволочку и маникюрными ножничками аккуратно подпорола подушку.

Жан засунул орех прямо в подушечную начинку!

Жанна достала из кармана заранее припасенную иголку с белой ниткой, чтобы зашить прореху в подушке.

— Оставь! Не зашивай ничего, — просипел Жан из-под маски, — и так сойдет! Бежим отсюда, я задыхаюсь, мочи нет!

— Минуту потерпеть не можешь? — недовольно просипела Жанна из-под повязки.

— Нет-нет, не могу! Ты же не хочешь, чтобы я заболел?

— Ладно, сматываемся! — Жанна натянула на подушку наволочку и бросила ее на кровать.

— Идем-идем, хозяйка! — торопил ее Жан. — Скоро Михрютка явится с донесением!

А Михрютке и вправду надоело сидеть в снегу, он решил, что все интересное уже подсмотрел и услышал, и с чувством исполненного долга отправился восвояси.

Жан и Жанна уже успели прийти в себя после своей удачной вылазки, когда из отверстия под потолком к их ногам свалился домовой.

— Ну, так и что же там творится у сарая? — спросила его Жанна.

— Зайссам еду носят! — доложил Михрютка. — Дураки какие-то эти дети! Зачем это надо диких зайссев кормить? Может, они хотят их откормить как следует, а потом зарезать и съесть? Или продать? Не понимаю…

— А тебе и не надо понимать, табуреточка. Тебе надо следить, не затевают ли они там чего-нибудь опасного.

— Опасного для них самих, — уточнил Жан.

— Да вроде бы нет, ничего такого я не видел…

— А не приметил ли ты, Михрютка, чтобы кто-нибудь из друзей наших девчонок затаил на них зло или обиду?

— Да нет, им все были рады. Подумаешь, героини из заточения вернулись: «Мы так соскучились, ох! Мы вам так рады, ах!» Мне все эти их чувства и наблюдать-то было противно.

— И никто не позавидовал, что девчонок все так радостно встречают?

— Да вроде бы нет, не заметил…

— У-у, пуфик бестолковый!

Михрютка только вздохнул сокрушенно: он уже привык, что хозяйка постоянно его всякими такими нехорошими «мебельными словечками» оскорбляет. Правда, он эти словечки запоминал, собираясь Жанне за каждое в свое время отплатить, но пока что сносил их безропотно, по крайней мере, с виду: он-то знал, что впереди их с Жанной ожидает вечность в аду!

— Что ж, так они все работали и работали, никто даже ни разу не поссорился, не поругался?

Тут Михрютка разом воспрянул духом.

— Как это «никто не ссорился»? Я ведь, хозяюшка, доклад свой еще не закончил. Ссорились они, еще как ссорились! У них там целая драка случилась!

— Да ну? Так что ж ты молчишь, паук безмозглый? Давай выкладывай!

— Кира, ну та, которая у них в красавицах ходит, обозвала Гулю «ватрушкой». Гуля обиделась, обозвала Киру «сухарем» и запустила в Киру снежком, а та ей ответила. Что тут началось! Одни мазайссы за Киру заступились, другие — за Гулю. Целый час, наверное, все дрались между собой. Потом уж они как-то помирились и отправились за морковкой для зайссев…

— Ты мне про зайцев кончай трепаться, ты мне скажи: Анна с Юлией на чьей стороне сражались?

— На стороне Гули.

— А вот это хорошо! А вот это славно! Ты усек, Жан?

— Еще бы. Пришла пора охмурять Киру, хозяйка!

— Именно! Молодец, Михрютка, можешь идти отдыхать в свой подвал! А мы, Жан, сегодня же начинаем работать с Кирой.

Довольный Михрютка отправился в свою трубу вентиляционную, чтобы по ней съехать в подвал и там выспаться после трудов неправедных. А Жанна с Жаном начали шушукаться, составляя план «охмурения» Киры.

К вечеру все крестовские ребята закончили работу и стали расходиться по домам. Но сестрам с друзьями расставаться еще не хотелось, уж очень они по ним соскучились, и тогда решено было на оставшиеся от покупки овощей деньги купить большой торт-мороженое для всех, а для Киры маленький пакетик ее любимых грибных сухариков, и отправиться всей компанией к Мишиным.

Когда ребята вошли в дом и начали раздеваться, в холл вышла Жанна. Она увидела Кутьку и сразу же бросилась к нему:

— Ой, да кто ж это у нас такой страшненький? Да кто ж это у нас такой неуклюженький и вонюченький? — запела она нежным и тонким голоском. Кира в смысл ее слов совсем не вникала, но попалась на сладкое звучание и расплылась в счастливой улыбке.

— Это Кутька! — сказала она гордо и доверчиво.

— Ах ты, сарделька на ножках, ах ты конфеточка противненькая! — продолжала петь Жанна. Она вдруг опустилась на четвереньки и пошла к Кутьке. Но Кутька сладкого голоса Жанны не понял, а при виде идущей к нему таким странным образом взрослой тети он мелко задрожал, пустил лужу на ковер и забился под кресло.

— Ой, извините, Жанна! — испугалась Кира. — Дайте мне какую-нибудь тряпку, я сейчас уберу за ним.

— Да ничего, пустяки, — успокоила ее Жанна. — У нас есть кому убирать. Но какая собачечка сладкая! Это мальчик или девочка?

— Мальчик.

— У-тю-тю-тю, мальчичек! Ну, выйди же с тетей поздороваться!

Но Кутька и не думал вылезать из-под кресла. Он только жалобно скулил и поджимал куцый хвостишко.

— Трусит в незнакомой обстановке, — понимающе сказала Жанна, поднимаясь с четверенек. — А что же он у тебя без ошейника и без поводка бегает, Кирочка? Пора его приучать: такой умный и породистый с виду пес должен с детства понимать дисциплину.

Счастью Киры не было предела! Кутьку все ребята любили и баловали, но чтобы в нем породу заподозрить — такого еще не было!

— Ладно, забирай своего Кутьку и пошли наверх! Твоим сухарикам ничего не сделается, а у нас торт скоро растает! — скомандовала Юлька.

— Да иду, иду! — Как ни лестно было Кире внимание Жанны, но она извлекла Кутьку из-под кресла и пошла вместе со всеми наверх.

— Мерзкая какая тварюшка — ковер мне изгадила! — сказала Жанна, когда ребята с Кутькой скрылись наверху. — Надо Тане сказать, чтобы немедленно убрала тут.

— И вправду мерзость, хозяйка! — поддакнул из остывшего камина Михрютка. — Не люблю собак!

А бесы вообще не любят зверей, служащих людям и преданных человеку. Проще говоря, тех, которых мы любим — кошек, собак, лошадей, ручных птиц. И животные это знают, они чуют бесов издали и боятся их.

А еще животные чувствуют злых людей. Кутька потому со страху лужу напустил и под кресло забился, что чуял запах раздражения и злобы, исходящий от Жанны. Между прочим, заметьте, собаки, кошки и лошади никогда не идут к плохим людям. Бывает, что у хорошего, доброго человека аллергия на звериную шерсть, а кошки и собаки все равно к нему так и льнут, ласки просят. И такой человек чихает, кашляет, но животных все равно не обижает. К примеру, есть у меня знакомая монахиня, которая страшно боится лошадей, — но лошади-то об этом не знают! — вот когда мы с нею летом проходили мимо лошадиного пастбища, все лошади как одна прекращали пастись, подходили к ограде и приветственно ржали. А она ужасно трусила, но все-таки носила им хлеб с солью и падалицу из монастырского сада и опасливо протягивала через ограду. А когда мы уходили, лошади еще долго стояли и глядели ей вслед. Нет, не из-за угощения, а потому, что уж очень она им нравилась, монахиня эта, сестра Людмила. Так что учтите на всякий случай, если кого-то не любят и боятся животные — этот человек опасен, будьте с ним осторожны и вы! И еще запомните, что только очень дурной человек способен обижать домашних животных: ведь это те животные, с которыми человеку удалось восстановить райские отношения — взаимную любовь, доверие и преданность. Это, конечно, не куры и поросята, которых разводят «для пользы», а собаки и кошки и, конечно, лошади, с которыми человек дружит.

Ну и, конечно, бесам это не нравится, как всякое напоминание о Рае.

— И на какой только помойке Кирка подобрала эту пакость? — брезгливо сказала Жанна, глядя на лужу на ковре.

— На той, что в Чудо-Острове, — сказал Михрютка.

Ему самому историю щенка рассказала его приятельница, бесиха Барби. Барби эта неотступно ходила за некрещеной Кирой и имела на нее, к сожалению, очень большое влияние.