Двойное чудо для генерального (СИ) - Смоленская Тая - Страница 42

— Как только операция закончится и она придёт в себя, вас сразу же пустят к ней, — объясняет медсестра. — Операция идёт по плану, ничего сложного.

Я киваю, хотя внутри всё ещё пульсирует гнев и беспокойство. Думаю о том, как она, наверное, испугалась в тот момент. Ненавижу думать, что Маша могла испытывать боль или страх, и не быть рядом, чтобы её поддержать.

— Спасибо, — говорю тихо и отхожу в сторону, чтобы не мешать работе персонала.

Мне кажется, что вечность проходит, прежде чем мне сообщают, что Машу перевели в палату и она пришла в себя после наркоза.

На улице уже темно.

Несколько раз я созванивался с мамой, чтобы узнать как они с детьми. По ее словам — все хорошо.

Я шагаю по больничным коридорам, пока меня не приводят к нужной палате. Дверь открывается, и я замираю на пороге. Вижу Машу, лежащую на больничной койке. Её лицо бледное, рука в гипсе.

Сердце сжимается от боли и жалости.

Я подхожу ближе, стараясь не шуметь. Она замечает меня и улыбается, хотя улыбка получается слабой и утомлённой.

— Привет, — шепчет она, её голос совсем слабый после операции.

— Привет, — отвечаю, стараясь держать себя в руках. Наклоняюсь, чтобы коснуться её лба. — Как ты себя чувствуешь? Сильно болит?

— Ничего, переживу, — отвечает она с легкой усмешкой, хотя я вижу, что ей не так уж легко.

— Ты напугала меня до смерти, — признаюсь, беря её за здоровую руку и нежно сжимая её пальцы.

— Прости, — шепчет она, её глаза наполняются слезами, но она старается их сдержать. — Я не хотела, чтобы так получилось.

— Не говори глупостей, — резко отвечаю, но голос выдаёт моё беспокойство. — Главное, что ты жива и со временем поправишься. Остальное не имеет значения.

Мы смотрим друг на друга и я не могу оторвать от нее взгляд. Одна мысль, что я мог потерять ее навсегда — сводит с ума. Она здесь, она жива, и это самое важное.

— Ты даже не представляешь, как я испугался за тебя, — говорю, поглаживая её руку. — Этот водитель… он заплатит за это.

— Не нужно, Артур, — тихо отвечает она. — Пусть с этим разбирается полиция и закон. Не делай глупостей, хорошо?

Как я могу отказать?

Киваю. Чувствую как в груди что-то болезненно ноет.

— А где дети, Артур? С ними все хорошо? — внезапно спрашивает она, всполошившись.

— Не волнуйся, они… они с моей мамой, — признаюсь.

— Что? — глаза Маши широко раскрываются. — Артур, с ума сошел? Иди к ним, я в порядке.

— Все хорошо, Маша. Не волнуйся. Я минут десять назад звонил и проверял как они там. Играют в прятки с мамой и домработницей. Я с тобой останусь. Никуда не уйду, — шепчу ей, присаживаясь на край её кровати.

— Я буду спокойна, если дети будут с тобой. Прошу, Артур.

Смотрим друг на друга и я прекрасно ее понимаю. То, как мои родители приняли наших детей определено заслуживает ее волнения.

— Хорошо, я немного с тобой посижу и пойду. Договорились? Просто посмотрю на тебя.

Она кивает, закрывает глаза, расслабляясь, и я понимаю, что она засыпает. Моя рука всё ещё держит её, и я ощущаю её слабый, но устойчивый пульс.

Ещё несколько минут сижу рядом, наблюдая за тем, как её дыхание становится ровным и спокойным.

Не хочу уходить, но Маша права. Я не могу оставлять их надолго в доме родителей.

Выхожу из палаты, стараясь не шуметь.

Сажусь за руль, включаю двигатель и выезжаю на ночную улицу, мрачно смотря на дорогу перед собой.

По дороге звоню одному из своих людей.

— Выяснили что-то о водителе? — спрашиваю, стараясь держать голос ровным, но внутри всё кипит.

— Да, Артур Романович, — отвечает он, явно чувствуя моё напряжение. — Обычный грузчик. Ничего подозрительного. Поссорился с женой, выпил и сел за руль. Не заметил красный свет.

Меня охватывает злость. Какой-то пьяный идиот мог уничтожить всё, что мне дорого.

— Что с ним делать? — звучит вопрос на том конце линии.

Я вспоминаю просьбу Маши не вмешиваться и заставляю себя сдержаться.

— Пусть полиция разбирается, — говорю, хотя каждое слово даётся с трудом. — Но держи это дело на контроле. Пусть по максималке получит.

— Понял, — отвечает Давид, и я чувствую, как моё решение отзывается тяжестью внутри.

Я отключаюсь и продолжаю путь к родительскому дому.

Проезжая через ворота особняка, ощущаю напряжение, которое не отпускает. Я ненавижу возвращаться сюда после всего, что произошло между мной и отцом.

Мама сидит с детьми в гостиной. Они играют в настольную игру, их смех разносится по комнате. Напротив в кресле — отец. Он хмурый, в руках газета. Делает вид, что читает, но на самом деле с недовольством следит за детьми.

— Папа! — радостно выкрикивает Олег, заметив меня, и подбегает ко мне.

— Привет, — улыбаюсь, пытаясь скрыть беспокойство. — Всё в порядке?

— Да, мы весело провели время, — отвечает мама, но я замечаю лёгкую напряжённость в её взгляде.

Она поднимается со своего места и подходит ко мне.

— Спасибо, мама, — говорю, стараясь быть вежливым, но чувствуя, как напряжение между нами никуда не делось.

— Конечно, Артур, — отвечает она, немного смягчаясь. — Мы хорошо провели время. Ты голоден? Уже поздно, может ты остаться на ночь?

— Нет, я заберу детей и поеду домой, — твёрдо отвечаю. — Но спасибо за предложение.

Мама кивает, и я чувствую, как между нами пролегает невидимая граница.

— А где мама? — спрашивает Алина, смотря на меня огромными встревоженными глазами.

Я тяжело вздыхаю. Присаживаюсь на корточки напротив дочери.

— Мама неудачно упала и… она сломала руку. Она сегодня в больнице останется. С ней все хорошо, завтра мы все вместе ее проведаем, договорились?

В глазах Алины собираются слезы.

— Мамочке очень больно?

— Что ты, солнышко, ей дали лекарства и она хорошо себя чувствует. Сейчас она спит. Так что не волнуйся за нее.

— Миша из детского сада недавно тоже сломал руку, — вступает в разговор Олег, говорит серьезно и со знанием. — У него был гипс. И он сказал, что рука не болит. Уверен, у мамы так же.

— Давайте поедем домой, вы все вещи забрали? — спрашиваю детей. Поскорее хочу принять душ и завалиться в постель, чтобы наступило завтра и я смог увидеть Машу.

Нужно еще о няни для детей позаботится. Я не смогу их таскать постоянно за собой.

— Мы все собрали, пап. Только мне нужно в туалет, — немного сконфужено произносит Олег.

— Я проведу тебя, — вызывается мама.

— Пап, можешь дать мне телефон?

— Зачем?

— Мне нужно смотреть какое-то видео, пока я буду в туалете.

Из меня вырывается смешок. Уже в таком возрасте наследует привычки взрослых мужиков.

Достаю из кармана телефон и торможу. Черт, а вдруг из больницы позвонят насчет Маши?

— Мам, можешь дать Олегу свой телефон? Мне в любой момент по делам могут позвонить.

— Ой, он разрядился.

— Пап? — нехотя обращаюсь к отцу.

Все взгляды на него обращаются.

— Рома, дай ребенку телефон, — мама практически выдирает из его рук телефон и передает Олегу.

Он скрывается за дверью ванной комнаты.

Я сажусь на диван. Алина устраивается рядом со мной. Грустная. Обнимает меня, я целую ее в макушку.

— Домой хочу, — пищит жалобно.

— Сейчас поедем.

— Нет, хочу к нам домой. Интересно, как там Бакс? Он, наверное, уже соскучился по нам.

— Он в компании друзей, так что с Баксом все в порядке.

Наступает момент неловкой тишины, когда мама пялится на нас, я на нее, а отец без конца недовольно вздыхает.

— Олег так на отца похож. Глаза один в один, как-то сразу и не заметила. Вы со Светой его глаза не унаследовали, а вот дети, похоже, да.

— Ты же сказала, что дети ни капли на меня не похожи и усомнилась в моем отцовстве, — едко отвечаю матери. — С чего вдруг такие перемены?

— Артур, не груби матери, — строго одергивает меня отец.

— Воспитывать меня уже поздно, тебе так не кажется? -- огрызаюсь.

— Вы что ссоритесь? — громко спрашивает Алина.