Девяносто девять бед и майор для круглого счета (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 3

— По глупости. От голодной смерти.

— У меня на спине улики, доказывающие, что от голода он не умирал, — возразил я со смешком, поднимаясь с пола.

— Он их от меня скрыл. Орал так, будто его полгода не кормили.

— А почему вы выбрали для спасения кота такой экзотический и весьма опасный способ? — Я показал рукой на доску, в которой по петлям опознавалась дверца шкафа.

— Потому что Льва не было дома! — Она вызывающе сложила руки под грудью.

— А почему не вошли через дверь?

— По той же причине.

— Но дверь была не заперта. — Я попытался извернуться, чтобы взглянуть на масштаб кото-строфы, но смог его лишь учуять.

Судя по запаху, масштаб был глобальным.

— Странно. Лев не мог уйти на работу, не закрыв дверь.

— Льва нет на работе. Именно поэтому я здесь.

В квартире истошно завопил кот.

— Вы умеете ловить беглых преступников? — спросила рыжая, и я кивнул прежде, чем понял, к чему она клонит. — Ну тогда идите ловите. А то он сейчас там такое устроит, представить страшно!

— Сложно представить что-то страшнее, чем текущее состояние квартиры Льва Николаевича, — тоскливо возразил я, представляя следующую главу в легенде о Степане, Повелителе Ментов, Дерьмовой Грозе Беглых Котов. В смысле, преступников.

— Ну, раз квартира всё равно не заперта, идёмте ко мне, — рыжая показала на балконную дверь. — Я вас постираю.

— А я вас пока опрашивать буду, — предложил я. Не так плохо всё складывается.

— Ладно. А вы меня будете опрашивать. После того как поймаете кота.

4. Ксения

Майор полиции, представившийся Степаном (дядя Стёпа — полиционер!) Борисовичем Полухиным, сверкал шикарным торсом на моей кухне. Всё в нём было прекрасно: волнистый блонд, ореховые прищуренные глаза, рельефный пресс, кот на коленях…

…Но фамилия «Полухин»?

Ксения Полухина⁈

Бе-е-е-е!

Я, конечно, ещё не до конца решила, хочу ли за него замуж. Но сейчас нормальных мужиков — раз-два, и обчёлся. Надо брать, пока вражеские перехватчики не встали на крыло! То есть не сели на мётлы.

— Имя, отчество, фамилия, год и место рождения, — официально спросил майор, даже не подозревая, что в этот момент решается его судьба.

— Безлунная Ксения Ферапонтовна, пятое июля тысяча девятьсот девяносто шестого года. Рак и Крыса. Позвольте угадаю: вы, Степан Борисович, Дева?

— Я — Степан Борисович Полухин. И вопросы здесь задаю я.

— Хо-хо-хо! Товарищ майор, а у вас наручники есть?

— Зачем вам наручники? — насторожился Полухин.

— Ну, я люблю такие игры, знаете?.. — я покрутила кистью возле лица «шарики-фонарики», но Степен почему-то напрягся.

— Род деятельности, место работы, — проигнорировал полицейский намёки.

— Ведьма. Самозанятая.

— То есть аферистка-надомница. — Майор говорил таким тоном, будто собирался так и зафиксировать в протоколе.

— Как можно⁈ Настоящая ведьма, потомственная! У меня и сертификат Российской ассоциации ведьмовства есть. А какие у меня зелья, м-м-м! Хотите приворотное попробовать? Со вкусом клубники? Вчера сварила.

— А отворотное к нему есть?

— Да вы попробуйте, попробуйте, может, вам так понравится, что никакое отворотное уже не потребуется!

Гость чуть заметно поморщился.

Понятно: одно дело — не верить в зелья. И совсем другое — проверять их неработоспособность на собственном опыте.

— Когда вы в последний раз видели гражданина Клыкова, проживающего в квартире тридцать восемь? — продолжил он опрос.

— Видела — не помню когда. Но вчера ночью он точно выл. И позавчера тоже.

— Ему было плохо? Слышали ли вы звуки борьбы? Почему не вызвали полицию? — с осуждением в голосе вопросил майор.

— Ему не было плохо. Он просто время от времени воет, — попыталась я донести до магла очевидные в нашем доме вещи. — По ночам.

— Песни поёт, в смысле?

— Может, и песни. Кто ж его знает? Но жа-алобно так. Надры-ывно. Чай будете, товарищ майор?

— Без приворотных зелий? — уточнил он, отрывая взгляд от листа.

— Ладно. Без приворотных — так без приворотных, если уж совсем не хотите, — безропотно согласилась я. — Черный или травяной?

— Никакой, — не поверил мне Полухин. Смотрите, умненький какой выискался!…Может, он всё же Рыбы? Надо брать за жабры. — А сегодняшней ночью?

— Сегодняшней ночью здесь такая оргия была… — Тут до меня дошла вся двусмысленность выражения, и я добавила: — У Аннет. — Я показала рукой в направлении соседки. — Грохот, вопли, стоны… Вряд ли Лев сумел бы это переплюнуть. В смысле, переорать. А что с ним случилось-то?

— Вот это я и пытаюсь выяснить. Он уже три дня не появляется на работе, не отвечает на звонки…

— Ну… Полнолуние, знаете, иногда будит в людях… животные инстинкты.

— Я уже понял. На примере вашей соседки. К нему часто захаживали дамы? Он был ходок? — заинтересовался майор.

— Ага. Настоящий кобель, — уверила я. — Вы, кстати, в зоопарк не звонили?

— Не появился ли у них неучтённый Лев? — хмыкнул мой гость, и кривоватая улыбочка удивительно оживила его лицо.

— Волк. Хотя так-то он козёл. Но бывают дни, когда люди меняются до неузнаваемости.

— Так! Ксения Фе… — он зашарил взглядом по листу.

— Можно просто Ксения.

— В-вы меня не путайте! Отвечайте строго по делу! При чём тут волк⁈

Такой темперамент к такому телу! Нет, никак нельзя отпускать. Никак. Не женю, так… Просто так!

— Понимаете, Степан… — я сделала паузу в надежде на ответную любезность «можно просто Степан», но не дождалась. — … Борисович, гражданин майор, вы тут человек новый…

— С чего вы взяли? — буркнул полицейский.

Может, Овен? С Овнами у меня не очень. Они такие овнистые…

— «Старый» бы сюда вообще не пошёл! Так вот, сложно это всё непосвящённому человеку с ходу объяснить.

«Не травмировав психику», добавила я между строк многообещающим видом.

— Вы сейчас мне тоже про «нюансы», — он поморщился, — будете втирать?

— Не хотите — не буду. Но тот, кто «втирал», явно говорил дело. — Я подставила под лицо обе ладони, любуясь гостем.

— Вы, Ксения… — он быстро подсмотрел в протокол, — Ферапонтовна, на меня так смотрите, будто съесть хотите.

— Господь с вами, Степан Борисович! У нас каннибалистические практики уже лет двести пятьдесят, а то и все триста, как запрещены! — открестилась я. В ванной наконец перестала биться в конвульсиях стиральная машинка, и я воспользовалась случаем сменить тему: — Вот и рубашечка ваша готова. Сейчас я её отутюжу, и пойдём с вами других жильцов подъезда опрашивать. У вас же такой план?

— Благодарю вас, Ксения Ферапонтовна. Но я уж как-нибудь сам! — Майор поднялся, и я в очередной раз залюбовалась этим совершенством. Ничем не хуже Льва, к слову.

— Ну сами так сами. Я вам сейчас гладильную доску поставлю и утюжок подключу.

— Нет, опрашивать жителей я сам буду!

— Будете-будете. Я же не спорю. Я просто молча рядом постою, — скрестила я пальцы за спиной. — Вы, Степан Борисович, простите, уж больно хорошенький. У нас такие долго не живут. Холостыми, в смысле!

Полухин смутился, не зная, как реагировать на мои слова.

Да что тут думать? Предложение руки и сердца нужно делать! Ну где вы, Степан Борисович, жену лучше найдёте? Я ж и постирать, и приготовить, и погладить, и спину заговорить, и конкурентов проклясть. Жена-ведьма — просто незаменимое в хозяйстве приобретение!

У меня даже котик теперь есть.

Берите, не пожалеете!

…Может, он Водолей?

Водолеи, они надёжные. Опять же, в сексе у меня с ними хорошо…

5. Степан

Ксения Филаретовна (или как там её по батюшке?) оказалась чрезвычайно милой барышней. Однако я чувствовал себя рядом с ней не в своей тарелке.

Причём, напрягало не столько то, что «не в своей», сколько «в тарелке».

Я чувствовал себя, как тот Иванушка, которого в баньке намывают и в постель укладывают, чтобы потом в печь посадить. Хотя в постель ещё не укладывали. Но интуиция подсказывала: если предложат — не удержусь.