Девяносто девять бед и майор для круглого счета (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс" - Страница 14

— Впрочем, у меня в холодильнике есть колбаса, — философски сообщила Ксения.

Кажется, её тоже проняло.

— Давай, — согласился я. — Я вообще голоден как собака. — Потом взглянул на рыжика в руке и поправился: — Или как кот.

— Я для кота, — невозмутимо возразила хозяйка.

— Кот обойдется. Ему я кошачьей еды принёс.

— А лоток? — спросила Ксюша тем же тоном.

— А лоток не принёс.

На краю мозга билось, что я и так норму для первого свидания перевыполнил.

Но не пробилось.

Когда я вернулся из прихожей с пакетиками влажного корма, в кухне царил полный покой. На полу стояла пустая стопка из-под зелья, которую вылизывал котёнок.

Ну и что, что гигиена? Котику тоже не повредит немного спокойствия.

Оно настолько меня переполняло, что я был готов поделиться даже с котёнком. Тем более что на столе уже стояло горячее.

Умиротворение его одобряло и обещало после стать ещё умиротворённей.

— В квартире Клыкова не было ни лотка, ни наполнителя, — уведомил я, присаживаясь.

— Несерьёзно он подошёл к вопросу, — отметила Ксюша, выставляя на стол салаты из холодильника.

— Несерьёзно.

— Ну ничего. Котята всё равно сначала промахиваются, — флегматично заметила она, усаживаясь.

— Ничего, — согласился я.

— Появилось ли что-то новое о Лёве? — сменила тему хозяйка в связи с переходом к ужину. Котик уже во всю туда перешёл, но ел неспешно и степенно, как и положено котёнку под действием успокоительного.

— Нет. Вообще ничего нет. Ни про Клыкова. Ни про ваш дом вообще. Он заколдованный, что ли? Вкусно, кстати.

— Вроде нет.

— Невкусно?

— Дом незаколдованный, вроде. Он вообще такой. Со странностями. Ну и жители, конечно, накладывают свой отпечаток.

— Это везде, — согласился я, припомнив настенные надписи.

— Рая из соседнего подъезда любит по лестницам кататься, — поделилась к слову Ксения.

— По перилам?

— Нет, по лестницам. Как эскалатор включает и едет.

— А что, так можно? — Я оторвал взгляд от тарелки.

Моя собеседница пожала плечами и развела руками, дескать, «а кто спрашивает?».

— Удобно, — согласился я. И кататься, и не спрашивать.

— Ага. А Игорёша постоянно промахивается, — пожаловалась Ксения.

— Мимо лотка?

— Нет. Вообще. Это жилец из семнадцатой квартиры, который мусор под окнами Алефтины вывалил.

— Слушай, как можно промахнуться, выбрасывая мусор?

— Сама не знаю. Наверное, пентаграмму криво нарисовал.

— Нет, если человеку, чтобы вынести мусор, нужно нарисовать пентаграмму, то неудивительно, что он потом промахивается, — согласился я и вернулся к еде.

— У Игоря вообще всё через пентаграмму, — поведала Ксения.

Я кивнул.

На первом свидании ни слова о задницах.

…Интересно, это от выражения «порвать задницу на пентаграмму»?

— А Василина квартиры этажами постоянно меняет, — наябедничала рыжая.

— Номера, в смысле? — дошло до меня.

— Не, номера сами меняются. Квартиры. Этажами. — Она перекрёстно поводила ладонями одна над другой.

— Удобно, — снова согласился я. — С этажами. Когда навкалывался, как лошадь на пашне. А вот с номерами неудобно.

— Мы привыкли. Он так шутит.

— Кто? — не понял я.

— Дом.

— Он же не заколдованный?

— Ну. Стёпа, ну кого можно заколдовать в дом? — поинтересовалась Ксения.

И то правда…

— Ксюша, а можно мне ещё немного твоего успокоительного?

18. Ксения

— Не подумай, что мне жалко… — Теперь-то что жалеть? Уже вскрыли. Куда теперь эту красоту девать, как ни внутрь? — Просто мне кажется, нам уже хватит.

Мне — точно. Куда-то меня не туда понесло.

Не то чтобы меня это сильно волновало…

Но здравый смысл утверждал, что это как раз и неправильно.

Такими темпами, утверждал здравый смысл, я сейчас начну проводить майору мастер-класс по зельеварению и предложу слетать на шабаш. Пока мне только замечание непонятно за что в гримуар влепили. Не хватало представить конкретные и явные нарушения с поличным, чтобы уже сразу запрет на ведьмовскую деятельность сроком до пяти лет.

Нет-нет.

Нам больше зелий не наливать!

— А пойдём лучше на крышу, — предложила я и бросила взгляд в окно. Солнце уже спряталось за дома. Самый момент закат смотреть, как последние оранжевые лучи тонут в тёмных облаках на краю земли.

Умиротворение полное.

— Пойдём, — кивнул Степан. — Если мы на неё вдвоём встанем, она же точно не улетит?

Я с сомнением посмотрела на гостя.

Он, я и крыша?

Улетит, сто процентов.

У меня — точно.

— Чего ждём? — спросила я.

— Сладкого? — неуверенно предположил тот.

— Сладкое после крыши, — распорядилась я и встала.

— Сладкое после крыши в два раза вкусней, — согласился майор. — С привкусом романтики. М-м-м… — мечтательно промычал он.

…Может, уже улетела.

Стоило нам выйти на лестничную площадку — я даже замок закрыть не успела — как распахнулась дверь моей соседки.

Аннет была во всеоружии. На одной половине головы волосы цвета одержимой фуксии, на второй — ядовитого лайма. Ресницы до бровей, брови пудровые, над каждым глазом фингалища, намалёванные тенями в тон волос. В тоны волос, точнее, потому что с каждой стороны свой. Щёки розовые, губы чёрные, в носу кольца, под носом подвеска висит-звенит. На руках ногти, как когти. Руки в наколках до самых ушей.

Чтобы всем было понятно: дама на охоте.

Пленных не берёт.

— Ой, какой хорошенький! — расплылась вампирша в кровожадной улыбке. — Иди-ка сюда, малыш…

И так шибанула вампирским гламором, что у меня аж глаза заслезились.

Степан, казалось, растерянно огляделся.

— У вас галлюцинации? — уточнил он со сдержанным интересом. — Может, скорую вызвать?

Вот что зелье животворящее… — тьфу, успокоительное, — с людями делает! Меня прямо гордость взяла! И за моё зелье, и за Стёпушку моего!

— Не действует, — уведомила меня Аннет, будто я сама не поняла. — Он кто вообще?

— Майор полиции, — сладко улыбнулась я.

— Майоров полиции у меня ещё не было! — приторно ощерилась кровососка, принимая вызов, и повела носом: — Как вкусно пахнет! Так бы и съела!

И откровенно облизнулась, демонстрируя «штангу» в языке.

— Чувствую себя на приёме у Бабы Яги, — как бы невзначай поделился со мной Стёпа. — В баньке помыть, спать уложить, а там на лопату — и в печку.

— Фу! Никакой печки! — поморщилась Аннет. — Я убеждённая сыроедка.

— То есть вы признаёте, что совершили акт каннибализма в отношении Клыкова Льва Николаевича, тысяча девятьсот девяносто второго года рождения? — тоном заиметого допросом следователя поинтересовался Степан.

— Вы что, с дуба рухнули, молодой человек? — внезапно посерьёзнела вампирша. — Я вообще каннибализмом не страдаю!

— В каких вы отношениях с каннибализмом, под протокол в отделении расскажете, — приветливо уведомил Степан. — Как вчера вечером в компании своих подельников вы…

— Вы, товарищ майор, не просто с дуба рухнули. Вам ещё и златой цепью по голове, чувствую, неслабо прилетело! — завелась Аннет, и глаза её запылали красненьким. Но не совсем же она дура, чтобы при маглах свою истинную натуру показывать? — Мои гости могут подтвердить, что мы направились ко мне, где культурно проводили время.

— Прямо точно подтвердят и даже расскажут, как именно проводили? — не сдержалась я.

Степан, конечно, этого не знает, но под вампирьим гламором человек воспринимает реальность весьма условно. Как после очень приличной дозы спиртного. Причем такой, что не каждый выпьет.

Аннет недобро на меня взглянула. Эх, хорошо, что ведьма здесь я, а не она.

— Не трогала я вашего Клыкова. У меня на собачью шерсть аллергия, — недовольно буркнула она.

— А у Клыкова нет собаки, — флегматично произнёс Степан, и у меня возникло неодолимое желание сделать «рука-лицо». Ну зачем же так палиться-то? С другой стороны, он же не знал, что нельзя. И что палится, тоже не знал. Товарищ майор всё ещё не осознал, что Лёве не нужна собака, чтобы иметь собачью шерсть. Мы с ним ещё не дошли до той степени близости, чтобы я открыла все карты. Вряд ли майор готов признать факт существования оборотней. — У Льва Николаевича котёнок.