Старуха 5 (СИ) - Номен Квинтус - Страница 57

— Да откуда ты-то знаешь?

— От верблюда. Как получать резину из спирта придумали в России еще в одиннадцатом году. А мне товарищ Куйбышев премию огромную отвалил не за придумку, а за то, что я эту придумку смогла довести до состояния, годного для применения в промышленности. С полиэтиленом — то же самое: его еще в прошлом веке Пехманн получил, а в мире пока кроме нас его в промышленных масштабах не производит. Я уже не буду тебе рассказывать про турбореактивные двигатели…

— Спасибо, я понял. То есть просто схему на комиссию подавать смысла нет?

— Я тебе больше скажу: если бы вы в своем КБ ГОСТы изучили до того, как приемник изобретать, то скорее всего и изобрели бы его гораздо быстрее и с меньшими мучениями. Путем поблочного улучшения какого-нибудь серийного приемника… ладно, поздно уже, спать пойду. А где отец твой, ты не знаешь?

— В командировке опять, где-то на юге…

На юге Лаврентий Павлович действительно побывать успел, на переговорах с иранским шахом. Реза Пехлеви захотел «попробовать» организовать торговлю с Советским Союзом через ВТБ, но при этом не вводить у себя в стране «золотой риал». Товарищ Берия шаху подробно про функционирование банка рассказал — и оставил того «думать дальше». А из Тегерана сразу, не заезжая в Москву, полетел в Молотовск, куда прибыла — после прохода по Севморпути — огромная атомная подводная лодка.

Лаврентий Павлович лично поговорил со всеми инженерами, сопровождавшими лодку, что называется «из первых рук» уточнил все детали проявившихся проблем с силовой установкой — а потом там же, в Молотовске, устроил «разбор полетов» с конструкторами реактора и прочих систем. Причем на жалобы моряков на то, что «система управления реактором неудобная», он внимания вообще не обратил: ну неудобная, зато реактор в лодку впихнуть все же удалось. И не только реактор: в лодку разработчики сумели впихнуть и десять пусковых установок для тяжелых ракет, которые могли тонну чего-нибудь очень полезного перенести аккуратно километров так на пятьсот. Ну а то, что для пуска требовалось всплыть — так вовсе не обязательно всплывать посреди вражеского ордера, акустическая система позволяет такие неприятности сильно заранее заметить — а те же британцы свой паршивый остров всяко не смогут сплошным кольцом кораблей окружить…

Но на самом деле Лаврентий Павлович приехал не за тем, чтобы раздать пряники всем причастным, он в Молотовск прибыл с уже подготовленным приказом о начале серийной постройки на тамошнем судостроительном заводе других, но тоже атомных лодок. Других — это не ракетоносцев, а лодок торпедных, которые тоже могут быть весьма полезными — но прежде чем начать тратить огромные деньги, он хотел лично убедиться, что потрачены они будут не напрасно.

Потому что на суше такой реактор уже очень неплохо работал, электричество успешно производил, а в институте товарища Хлопина уже закончилось проектирование реактора втрое более мощного и теперь уже рассматривался вопрос о том, где с этим реактором ставить электростанцию. Почему-то у Старухи было только две идеи: в Якутске и в Певеке, но ни там, ни там столько электричества просто не требовалось. Но пока других мест, где выгода от использования именно атомной электростанции становилась очевидной, никто не подыскал…

Да и с Певеком особой ясности все же не было: Вера натравила геологов на речку со странным названием Каральвеем, и «неофициально» предупредила Валентина Ильича о том, что скоро там придется уже и город строить. Зачем — не сказала, но товарищ Тихонов привык уже к тому, что Старуха ничего «до срока» не рассказывает, и просто выдал Данцигской верфи заказ на постройку двух теплоходов «ледового класса». То есть не сам выдал… то есть сам, но строго в соответствии с Вериным запросом, а раз деньги на этот заказ Вера выделила из выручки Марты Густафссон, продающей в Германии всякую «гигиеническую продукцию», то он и спрашивать не стал, зачем Вере все это потребовалось. Он прекрасно помнил, как Лаврентий Павлович, отправляя его на руководство НТК, предупредил:

— Только один совет дам: если Старуха начнет рассказывать о каких-то не открытых еще месторождениях, не спрашивай ее, откуда она о них знает.

— Это почему?

— Потому, что потом тебе будет неудобно: она ответит, что «просто чувствует», а если ты станешь подробности выпытывать, то она скажет и чем именно чувствует. Но это место у нее действительно очень чувствительное, она про ископаемые крайне для нас полезные вроде вообще ни разу не ошиблась…

О речке с чудным названием Лаврентий Павлович уже знал, и даже знал, что от нее до Певека всего-то четыреста километров… это если высоковольтку туда тянуть. Но в ледяной тундре четыреста километров — это все же очень много, так что товарищу Хлопину Лаврентий Павлович дал задание «подумать о станции мегаватт так на десять», причем имея в виду, что электричество-то по проводам передать можно и на большее расстояние, а вот тепло с электростанции, стоящей «под боком», может оказаться даже более полезным, чем электричество.

Но все эти «пляски вокруг атомных станций» были уже скорее вынужденными, нежели вдохновляющими: разведчики донесли до Лаврентия Павловича информацию о том, что президент Рузвельт утвердил программу исследований «по использованию энергии урана». И выделил под нее денег столько, сколько советским атомным физикам и не снилось…

Глава 21

Посевная сорок третьего года прошла в СССР более чем удачно — и том числе и потому, что в ней приняли участие и почти сотня тысяч человек, работающих в совхозах, обустроенных вокруг Ишимского канала и его продолжений. Сам канал еще не достроили, конечно, но уже довольно много воды прокачивалось по «временному водопроводу», через который воду качали насосы, питаемые ветрогенераторами. Ветряков вдоль трассы канала поставили уже чуть больше двухсот штук (общей мощностью в сто двадцать мегаватт), а чтобы от них была реальная польза, в самой высокой точке водораздела была построена ГАЭС с верхним водохранилищем площадью слегка больше пяти квадратных километров и глубиной в двадцать метров. И результаты ее работы так понравились разным товарищам, что было принято решение еще одну подобную станцию построить, уже на другой стороне канала — но это было лишь «побочным результатом», а главным стало именно создание сотни новых зерновых совхозов в ранее практически безжизненной степи.

Еще одним именно «побочным» результатом стал запуск железнодорожной ветки от Караганды до Державинска: по ней перевозилась зола с электростанций Экибастуза, полностью потребляемая на строительстве канала и всех окружающих его сооружений. И теперь проект канала пришлось снова пересмотреть: вдоль него было решено железную дорогу тянуть дальше в степь для того, чтобы перевозить экибастузскую золу для использования в строительстве уже десятков мелких каналов, разводящих Ишимскую воду по полям и промежуточных водохранилищ на «новых сельхозтерриториях» — а это строительство было уже распланировано на следующие лет пятнадцать. Но кое-что уже там строилось даже не дожидаясь прихода «большой воды»: на речке Жалдама, которую в безветренную погоду и переплюнуть было нетрудно, а ведром в которой воды зачерпнуть было мало где возможно из-за «огромной ее глубины», поднималась ГЭС с планируемой мощностью аж в сто двадцать мегаватт: продолжение канала было намечено как раз по руслу этой невеликой реки, а падение уровня воды на этом участке будущего водотока составляло почти сто метров…

Но кроме казахских степей в стране было где сеять, и было что сеять. А так же сажать, и в Белоруссии как раз посадками главным образом и занялись. В основном, конечно, сажали «главное полезное ископаемое республики», а в Ровенской и Луцкой областях поля в основном засевались свеклой. Свекла — она, конечно, калий из почвы в ноль выносит, но под руководством товарища Пономаренко белорусы героически выстроили первую калийную шахту, а другие белорусы — правда, уже под руководством товарища Синицкой — столь же героически возводили завод калийных удобрений. И все в республике были уверены, что уже к следующей посевной в республике этих самых удобрений будет достаточно. А еще будет более чем достаточно соли, очень нужной не только на кухнях, так что в планах было и строительство нескольких крупных уже совсем химических предприятий (завод по очистке хлорида калия Вера «химическим» назвать вообще не могла), а таким предприятиям ведь потребуется и очень много энергии. И электрической, и тепловой — поэтому одним из основных дел Веры стало пинание разных людей (и организаций), занимающихся «развитием энергетики». Однако некоторых людей ей пинать было… скажем, не совсем удобно: прежнее воспитание не позволяло. Поэтому, например, с товарищем Кржижановским она просто ругалась.