90-е: Шоу должно продолжаться 9 (СИ) - Фишер Саша - Страница 7

— А? Что? — мелко заморгал он. — Вы что-то у меня спрашивали?

— Выскажешься на камеру о сегодняшнем концерте? — спросил я, захватив крупным планом его лицо.

Глава 4

Не спалось. Я сидел почти вплотную к телевизору и уже на пятый, наверное, раз пересматривал афтепати «ангелочков». Причудливые блики от экрана освещали комнату, падали на лицо безмятежно спящей Евы, плясали на стенах. Я делал это без какой-то особой цели, не пытался что-то там проанализировать или рассмотреть изменения на лицах парней. Просто затянула сама вот эта обстановка — ночь, даже уже почти утро, темная комната, спящая любимая девушка. И я сижу в наушниках и слушаю послеконцертный треп моих парней. Мысли в голове вспыхивали и гасли.

А вдруг здесь записан исторический момент? И Кирюха наиграл нам на гитаре будущий мировой суперхит?

Бегемот и Света какие-то загадочные. Уж не к свадьбе ли там дело идет?

Макс выглядит так, будто или в лотерею выиграл. Или какой-то груз с плеч спихнул и расслабился…

Странно молчаливый Астарот… Витает где-то в облаках. Думает о чем-то своем.

А Кристина изменилась… Или это я начал к ней относиться серьезнее?

— Ты что не спишь? — сонно пробормотала Ева.

— Экран мешает? — стянув с головы наушники, сказал я.

— Да нет, просто уже поздно же, — Ева повозилась, устраиваясь под одеялом поудобее.

— Скорее рано, — усмехнулся я.

— Значит завтрак сегодня ты готовишь, — сказала Ева и снова уснула.

Я с минуту медитировал на пустой экран, а потом снова перемотал кассету на начало.

Мама впустила меня в квартиру и немедленно убежала на кухню.

— Завтракать будешь? — спросила она, пока я снимал куртку и ботинки. — Я сырников нажарила!

— Вообще-то я уже ел, но от сырников точно не откажусь, — заявил я. — А папа где?

— Умчался по делам еще с семи утра, — мама взмахнула лопаточкой. Она была одета уже на выход — в брючном костюме, и прическа уложена. Но в кухонном фартуке. На сковороде шкворчали кругляши сырников.

Все-таки моя мама, в смысле мама Вовы-Велиала, — удивительный человек. Мне страшно нравилось смотреть, как она делает практически все. Играючи готовит. Как бы походя, между делом. Голова занята мыслями о производстве или чем-то еще важном. Одежда и прическа — хоть сейчас в переговорную. Или, скажем, уборка. Вот, казалось бы, как можно ухитриться выглядеть настоящей леди, когда у тебя в одной руке тряпка, а в другой — веник? Но меж тем… Все эти бытовые действия она совершала, как будто ни секунды не напрягаясь. Даже не задумываясь вообще.

Просто магия какая-то!

— Володя, мне нужно с тобой поговорить, — сказала мама, когда поставила передо мной тарелку с сырниками, вазочку с вареньем и блюдце со сметаной.

— Что-то случилось? — замер я с рукой над тарелкой. Блин, хорошее настроение как ветром сдуло. Что-то с Французом фиговое? Вдруг идея с ними связываться оказалась так себе?

— Нет-нет, ничего страшного, — быстро покачала головой мама. — Ты ешь, ешь, не волнуйся. Сейчас я все расскажу. Мне просто как-то неудобно. Ребята из «Самсона» мне очень помогли, а я тут опять со своими проблемами лезу.

— Ну а зачем тогда семья, если за помощью не обращаться? — я подмигнул. Обжигаясь, схватил один сырник, макнул его в сметану и откусил. «Эх, как же хорошо быть молодым!» — в черт знает какой уже раз подумал я. Никаких проблем сожрать пару завтраков подряд. Все сгорит в топке растущих мышц.

— И правда, — мама улыбнулась, вздохнула и подперла подбородок кулаком. — В общем, дело вот какое…

Я лопал сырники и слушал рассказ мамы.

В общем, есть такой дядя Вова, мой тезка. Он мамин одноклассник, а с мамой их связывает школьный роман. Напрямую она об этом не сказала, но нужно быть идиотом, чтобы понять. А еще он не просто дядя Вова, а очень даже предприимчивый дядя Вова. Когда в конце восьмидесятых началась повсеместная кооперация, он с азартом и задором в этот паровоз впрыгнул, и уже к восемьдесят седьмому был человеком весьма состоятельным. И школьные друзья его в шутку звали подпольным миллионером. И когда мама решила, что тоже не прочь заняться частным предпринимательством, он здорово помог. И не только советами, но и деньгами. В девяностом он женился и на продолжительное время с горизонта семьи Корнеевых пропал.

А теперь снова появился.

— И ведь, понимаешь, какое дело… — мама смутилась. — Мы по телефону поговорили, и он как бы невзначай сказал, что ему понадобятся мужские руки в помощь, надо мебель перетаскать или что-то в этом роде. И хитро так вворачивает, чтобы Витя у нему подъехал и помог. Ну, по старой памяти.

«Видимо, отец не в курсе, что есть какая-то там старая память», — подумал я, молча ожидая продолжения. И дожевывая сырники.

Мама по ходу рассказа налила мне чая и снова села напротив.

— Понимаешь, какое дело, — она вздохнула. — Он когда позвонил, то принялся игриво так на свидание звать. Мол, с женой он развелся, теперь вольная пташка и все такое. Опять навыдумывал себе черт знает что. Я ему сразу сказала, чтобы ерунду эту прекратил, ну так он сразу оглобли развернул и начал про то, что помощь ему нужна. А я Вите даже говорить об этом не хочу, не хватало еще, что…

Мама встала, сняла фартук, повесила его на крючок рядом с мойкой.

— Но ссориться с ним я тоже не хочу, — мама посмотрела на меня серьезным взглядом. — Он в действительности неплохой человек, и с ним можно работать. Но хорошо бы при этом, чтобы он своими глупостями в мою жизнь не лез. Понимаешь меня?

— Думаю, да, — кивнул я.

— Замечательный ты у меня, — мама быстро меня обняла и отпрянула. — Боюсь я, что если скажу Вите, то он мне сначала скандал до небес устроит, а если пойдет Вовке помогать, то вообще черт знает что они там могут придумать.

— Да нет проблем, мам, — я подмигнул. — Когда там нужна помощь?

— Ну и еще… — мама сцепила пальцы. — Ты там… присмотрись. А то может я тоже себе навыдумывала, а Вовка ничего такого ввиду не имел, просто выпивши был или еще что. Понимаешь меня?

— Сделаем, — кивнул я.

— Фух, — с облегчением выдохнула мама. — Прямо камень с души! Ты же прямо сегодня можешь?

— Запросто, — снова кивнул я, перебрав в голове список дел. И там не оказалось ничего такого, что не терпело бы несколько часов промедления.

— Тогда сейчас я ему позвоню и скажу, что ты придешь, — мама быстро встала. — Посиди чуть-чуть… А, да! Еще хотела спросить! Ты на права-то сделал фотографии?

— Фотографию? — недоуменно спросил я. Но мама уже умчалась к телефону, так что я не успел ляпнуть ничего лишнего. Хрен его помнит, когда там у нас в России начали выдавать права нового образца. Где-то в этом году, наверное, когда страна сменила название…

Ладно, неважно.

Поставил себе галочку «сфотографироваться на права».

— Вот адрес, — мама положила передо мной листочек в клеточку, на котором ее аккуратным почерком был выведен адрес в центре города.

Солнце светило уже совсем по-весеннему — ярко, весело. Блестело в лужах, отражалось в стеклах домов, припекало. Птички радостно чирикали. Пахло мокрой землей. Я никогда не любил новокиневскую весну. Она всегда была самым грязным временем года, когда из черных сугробов торчал набросанный за зиму мусор, когда город заливали огромные мутные лужи, когда вместе со снегом, случалось, и асфальт растворялся. И пока не появилась свежая зелень, лучше было не переобувать машину, потому что в любой момент обманчивая погода могла подбросить свинью в виде обильного снегопада. И не было, кажется, ни единой весны на моей памяти, когда этого бы не случалось.

Но сейчас я радостно и легко скакал через лужи, перешагивал, скрестив пальцы, трещинки на обнажившемся асфальте. И, улыбаясь, подставлял лицо яркому солнцу. Щурился, не замечая грязи и разрухи.

Не примелькалось, нет. Мусор и срач меня все еще напрягали, просто очень уж хороший был денек. В голове клубились планы на грядущее лето. А встречные девушки спешно переоделись в экстремально коротенькие юбки, что тоже радовало глаз, разумеется. Хотя внутренний заботливый голос и бухтел, что этих красотуль надо бы за ушко отвести домой и одеть потеплее.