Сытые годы (СИ) - Тарханов Влад - Страница 44

После чего государь отправился на медицинские процедуры, а я занялся уточнением всех нюансов завтрашнего торжества. После совещания он вызвал к себе командира УВО кавторанга Иванова- Четвёртоого. Уже в будущем, пройдя через череду войн и сражений, Дмитрий Георгиевич, выслуживший орла на погонах, вспоминал, что первая седина у него появилась именно в январе 1890 года. Но это было потом, а сегодня кавторанг пахал в режиме именуемом «белка в колесе». Однако, он относился к нечасто встречающейся категории начальников, которые, несмотря на скопившееся нервное напряжение, старался беречь своих подчинённых и не срываться на них по поводу и без оного. Перед тем, как прибыть на мой вызов, Дмитрий Георгиевич зашел на метеостанцию и ознакомился с прогнозом погоды на завтрашний день, составленный как на основании собственных наблюдений, так и данных, поступивших от московских коллег. Последним штрихом для формирования общей картины стал разговор с старым фельдфебелем и однофамильцем Ивановым, который считался живым талисманом УВО, ибо, по слухам, ещё в молодости принимал участие в экспериментах поручика Мацнева, и даже совершил с ним подъём на аэростате в Кронштадте во время Крымской войны. Сей достойный служака по достижению весьма зрелого возраста обзавёлся различными хворями, которые позволяли предсказывать дождь, снег, жару или холод в зависимости от места расположения и степени воздействия очага боли на поясницу или ноги. Научные методы и народные приметы сошлись на одном: завтра погода будет солнечной с лёгким морозцем и без ветра.

Правда, этим морозным утром должна состояться еще одна церемония, более чем показательная, предваряющая, так сказать, торжественный въезд императорской четы (Михаила Николаевича и Ольги Федоровны) в столицу. Это освещение полкового храма. Почему полкового? Да потому, что особый воздухофлотский отряд решено было развернуть в учебный авиаполк с соответствующей структурой. А посему ровно в полдень прибыли несколько карет, в одной из которых находился Патриарх, сразу же заглянувший в здание медицинской части. Хотя, посещение богоугодных заведений, как это прекрасно описано в любимой комедии Императора Николая Павловича, входило в прямую обязанность лиц, совершающих инспекцию или проверку. И так, наступило два часа пополудни. Обряд освящения храма приближался к завершающей стадии. Был совершен крестный ход, ковчежец с мощами по благословению архиерея, поставлен ключарем под престол. Завершили чтение заключительных молитв и преступили к совершению Божественной литургии. На плац возле храма вывели личный состав УВО, за исключением тех, кто нёс караульную службу или обеспечивал связь. Естественно, наличествовал и военный оркестр.

Как только Патриарх и Протопресвитер военного и морского духовенства вышли их храма к ним присоединились фельдмаршал и военный министр Милютин, который сопровождал Императрицу Ольгу Фёдоровну и несколько её фрейлин принадлежащим к старинным родам России. Глаза всех были направлены именно на эту группу людей, когда кавторанг Иванов — Четвёртый дал отмашку оркестру, фанфары заиграли сигнал: «слушайте все». Обнажив саблю, украшенную знаком отличия ордена св. Анны, капитан второго ранга зычным голосом подал команду: — ОТРЯ — Я- Д СЛУ-УШАЙ!.. Для встречи государя-императора… На кра-УЛ! И двинулся в противоположную сторону. Барабанщики выбивали чёткую дробь, а на встречу ему приближались две фигуры. В одной из них, державшейся позади все узнали Великого Князя Александра Михайловича, а вот впереди в шинели с погонами генерал- фельдмаршала шел постаревший, с выбритым и измождённым лицом, но живой и во плоти Император Михаил Николаевич! Вопреки всем требования уставов, часть из выстроенных на плацу бросили взгляд на Военного Министра и Патриарха. Но увидев, что первый из них взял под козырёк, а второй поднял крест, благословляя присутствующие войска, головы повернулись в сторону кавторанга и Императора. Барабаны смокли и в абсолютной тишине прозвучал рапорт:

— Ваше императорское величество! Вверенный мне первый учебный воздухоплавательный отряд по случаю освящения полкового храма и проведения Церковного парада построен! Докладывал командир отряда, капитан второго ранга Иванов — Четвёртый. Затем последовал четкий шаг в сторону, клинок сабли резко направляется вниз и кавторанг занял место чуть позади Великого Князя. Оркестр заиграл егерский марш, и Император в сопровождении сына и командира отряда отдавая воинское приветствие вышел на середину плаца и в наступившей тишине прокричал: здорово, храбрецы-воздухоплаватели!

Сотни глоток молодых и матёрых мужчин в едином порыве проревели:

«Здра-вия же-ла-ем ва-ше им-пе-ра-тор-ско-е ве-ли-чес-тво!»

Когда стихло эхо, к Императору подошли Императрица, Военный министр, Патриарх и Протопресвитер. Обменявшись рукопожатием с фельдмаршалом Милютиным, получив благословение от Патриарха и поцеловав руку супруге, Государь попросил Военного министра, Великого князя и обоих Святых отцов сопроводить его в обходе войск.

Самый длинный день перед возвращением императора в столицу продолжался.

Глава двадцать третья

Секретные обстоятельства

Подмосковье. Троицо-Сергиева лавра

17 января 1890 года

ЕИВ соправитель Александр Михайлович

И всё-таки я умудрился простыть. Да. всё из-за этого полета. А что делать? Так обстоятельства сложились. Кортеж императора Михаила неспешно направлялся к Троицо-Сергиевской лавре. Дорогу предусмотрительно очистили от конных и пеших вояжёров. Нет, никакого насилия не применяли, а лишь популярно и доходчиво объяснили особо непонятливым: «Ты туда не ходи, ты сюда ходи. А то снег в башка попадет. Совсем мертвый будешь!». Шутка, конечно, но, когда её озвучивают чубатые хлопцы в лампасах, пошире чем у генерала поигрывая нагайками и пощелкивая затворами, доходит до самых упрямых, заодно эффективно исцеляя хронический запор, который переходит в стадию диареи и заикания. А что делать? Побочные эффекты терапии никто еще не отменял. Посты жандармов и казаков перекрывали все протяжение по пути из Хотьково к Троице. Я, сидя в санях, закутанный в шубу с ног до пят имел возможность не замёрзнуть, и даже малость сопрел. Но вот к добру ли это? Ведь придётся выходить на пронизывающий ветер, правда, мороз чуть спал, но это могло и не помочь. А пневмонию все еще лечить нечем. Пенициллин? Получили. Вот только он настолько неочищенный, что применять его пока что опасно, никак не могут соответствующие технологию до ума довести. Если говорить про обстоятельства, то всё дело получилось из-за того, что вскрылся очередной заговор, да еще какой. И вот тут у меня возникла надобность срочно оказаться в столице. Вот и рискнул на свою голову… Хорошо, что дорога от Хотьково до Сергиева Посада пятнадцать вёрст, вот только решили поезд не использовать, двигаться санным ходом. Надо было всё же на поезде настоять, но тут вмешалась церковь, подавай им торжественную церемонию у Троицкой лавры и никак иначе!

Ладно, расскажу по порядку. На пустыре у Мытищ, где предполагалась встреча народа с государем и после торжественный въезд с этой стороны в столицу, расположились жандармские и полицейские посты. Полицейский урядник, Степан Тимофеевич Рябинкин, обратил внимание на большую группу ремонтников, которые возились на обочине дороги из Сергиева Посада в Москву. И не то, чтобы они ему показались подозрительными, но служба есть служба, и урядник направил своего коня к этим бедолагам, которые ковырялись в промерзшей земле забоки[48]. Один из них сняв шапку, достал из оной оформленный по всем правилам «токумент» подписанный лично городским головой. Сия бумага, требовала привести в порядок обочину дороги перед торжественным въездом государя в столицу. Оформлены документы были надлежащим образом, потому урядник, ухмыльнувшись в роскошные густые усы поехал далее по своим делам. Но что-то ему не давало покоя. Слишком всё было правильно, вот! Такого, да за день до торжества просто быть не может. Если бы их сюда без бумаг вообще послали, Степан Тимофеевич, наверное, не сильно бы удивился да не насторожился. Да полежав в шапке работяги, она, скорее всего, источала бы малоприятный амбре. А тут такое дело, одеколоном отдаёт…