Сытые годы (СИ) - Тарханов Влад - Страница 31

Медленно и тягуче тянется время ожидания. Территория вокзала оцеплена, и тут нет вообще никого лишнего. Никаких провожающих, лоточников-торговцев или праздношатающегося люда, нет и бродяг-побирушек, криминальных авторитетов, только двойное кольцо охранения по периметру, внутрь которого никак не попасть, если ты не имеешь отношения к отправляющемуся поезду. Литерный государев состав сформировался, как только доставили блиндированный вагон из резерва Министерства путей сообщения. Вот его подают на перрон, паром исходит локомотив, медленно накатывает к подъездному пути, он пыхтит — тащить вагоны с охраной и сопровождением непросто, поэтому и скорость движения будет немного меньше, нежели у обычного. Вот только мало кому из поездов предоставят «зелёную волну», возможность первоочередного прохода по любым мыслимым участкам колеи. Полковников выразил сомнение в том, что проложенный путь к Архангельску выдержит блиндированный вагон, но инженер-путеец заверил его, что чугунку строили с запасом и возможностью пропуска более тяжелых эшелонов. Мой страж не удовлетворился этим и прошерстил всю документацию, заодно переговорил с путейцами, выяснив состояние дороги, и только после этого дал «добро» на движение поезда. Была мысль продолжить путь по воздуху, тем более что наши кулибины сумели подлатать «Опыт», и он буквально вчера прилетел в Архангельск, где для него соорудили годную причальную мачту. Не мудрствуя лукаво склепали уменьшенный вариант Эйфелевой башни. Но после совещания решили ничего не менять. Всё-таки пока ещё самый надёжный воздушный транспорт не настолько надёжен, в первую очередь из-за несовершенства машинерии. Михаил затянулся сигарой, чуть не подавился неожиданно крепким дымом, хлынувшим в лёгкие. По всей видимости, задумался и сделал более глубокую затяжку, нежели обычно.

Хорошо, что сюда, в Архангельск, прибыл срочно оторванный от дел Манассеин, всё-таки этому лейб-лекарю государь доверял. Вячеслав Авксеньтевич сначала был поражён тем, что государь оказался жив, но достаточно быстро пришёл в себя и начал профессионально делать своё дело: прежде всего выдал официальное заключение о том, что перед ним находится его старый пациент, Михаил Николаевич Романов (еще одно подтверждение личности государя лишним не будет), а потом приступил к его обследованию и лечению. И рекомендации проверенного специалиста оказались весьма кстати. Через какое-то время мысли императора вернулись к Сандро, а позже и к Ольге Фёдоровне. Он беспокоился, выдержит ли сердце этой славной женщины сообщение о его внезапном воскрешении. Говорят, что сильные положительные эмоции убивают не хуже сильных негативных. Остановившийся точно напротив Михаила блиндированный штабной вагон прервал неспешное течение мыслей.

Кавказ. Чакви. Имение Михаила Романова

2 января 1890 года

ЕИВ Ольга Федоровна

Новый год не принёс вдовствующей императрице много радости. Рождество она отметила весьма скромно, раздарив небольшие, но по-своему ценные подарки слугам и охране, а Новый год не отмечала вовсе, не было никакого настроения. Смерть супруга, как и более чем странное поведение Николая не давали возможности окунуться в безоблачное веселье. Тяжелые мысли не давали покоя, а уснуть для измученной женщины без капель доктора Манассена вообще не представлялось возможным. И только молитва даровала временное облегчение. Ольга Фёдоровна, отложила в сторону карманное перо, а иначе говоря — авторучку, и устало откинулась на спинку кресла. Перед ней на столе лежал дневник, в который она заносила самые заветные мысли и выплёскивала всю ту боль и страдания, что рухнули на её плечи после известия о смерти мужа. Среди монархов считалось моветоном слишком открытое проявление чувств, тем паче, что чаще всего браки в августейших семействах заключались исключительно на деловой основе. В основе этих договоренностей лежали меркантильные интересы: традиции, деньги, военный союз против третей державы или приращение территории своих государств. В общем, как это там напевал любимец Сандро в бытность ещё гардемарином, пытаясь отшутиться в ответ на её намёки насчёт влюблённости в Оленьку Оболенскую: «…но, что не говори, жениться по любви, не может ни один король».

На мгновение лицо Ольги Фёдоровны озарила улыбка и былая красота выглянула из-под покрова скорби упавшего на него с момента ухода из жизни милого Михеля, Мишеньки. Но через миг её плечи опять опустились и скорбь потери вновь легла на плечи, замораживая сердце и кровь. Никто, даже Сандро не догадывался о том, что помогало вдовствующей Императрице и просто несчастной женщине держаться и упрямо цепляться за жизнь. Это была вера в чудо, которую не смогли поколебать никакие факты и доказательства, вера в то, что Михаил жив.

И не так давно, Господь, видимо, отозвался на ее молитвы: ей приснился вещий сон, настолько яркий и запоминающийся, что скорее походил на знамение или промысел Божий. В нём, Ольга Фёдоровна направлялась в храм, дабы помолиться за упокой души супруга, была остановлена старцем, облаченным в рясу священника. Не произнеся ни слова, Иоанн Кронштадтский, а это был именно он, начертал рукой круг, на котором явственно проявилась картина маячной башни, рядом с которой стоял живой и во плоти Михаил Николаевич. Хотя исхудавший и лишившейся своей роскошной бороды, облаченный в какую-то морскую робу, но живой. Причём изображение было ярким и в отличии от «туманных картин» оно двигалось. Вот к мужу приблизился какой-то офицер и стал что-то говорить, подтверждая неслышимою речь энергичным размахиванием кулака… Далее круг растаял, Иоанн Кронштадтский перекрестил Ольгу Фёдоровну и перед тем, как исчезнуть, приложил палец к губам, призывая хранить увиденное в секрете… Именно после этой ночи, она получила надежду и снова ощутила смысл жизни. Безусловно, что о сем видении никто не узнал, поведение вдовствующей Императрицы не изменилось, но более ни одной молитвы за упокой души более не было. И лишь лейб-медики отметили позитивную тенденцию в состоянии здоровья августейшей пациентки, но этот эффект, поспешили приписать исключительно курсу лечения ими назначенному.

Москва. Здание Главного морского штаба

31 декабря 1890 года

Александр Михайлович Романов, император-соправитель Российской империи

В канун Нового года Сандро пребывал в Москве, в помещении Главного морского штаба, где размещался аналитический отдел, от службы в котором никто его не освобождал, да и он сам не собирался манкировать сими обязанностями. Кроме того, в обоих столицах, и старо-молодой (Москве) и молодо-старой (Санкт-Петербурге) активно проходила зачистка того змеиного гнезда, которое свили в нём иностранные посольства, особенно представляющие Британскую и Австро-Венгерскую империи. Нет, французов, немцев и прочих итальянцев никто с прицела не сбрасывал, но сети этих двух враждебных империй оказались наиболее разветвлёнными. А посему не стоило облегчать задачу недобиткам из числа так называемых «заклятых друзей» России. И без того немало они с батюшкой ошибок допустили. Полковник Полковников в приватной беседе, более напоминающей головомойку, перечислил только основные. Но и после оглашения лишь основной части списка «упоротых косяков», долго болела не только голова, но и иные части тела, куда попадали вставляемые фитили. Хотя Первопрестольная вновь стала тем центром силы, вокруг которого сплотились патриотические силы истинных патриотов Отечества, ее необходимо было прошерстить заново, не только для порядка, но и для пользы общего дела. Как только Михаил Николаевич окажется в состоянии выдержать поездку в Москву, Из Архангельска сообщение по телеграфу перебросят в Первопрестольную, напрямую в Морской штаб. В случае успеха текст представлял фразу, заимствованную из одного их популярнейших литературных произведений написанных в стиле военных приключений и хорошо знакомая выходцам из СССР: «бабушка приехала»[32]. В противоположной ситуации, когда лечение Михаила Второго затянется. Полковников должен отправить четыре слова: «гипс снимают, клиент уезжает»[33].