Пожиратели душ - Фридман Селия С. - Страница 15

– Ракель? – Она слышала издали голос и не могла ответить. Кто зовет ее – Андован или приятели с рынка? На ее крик должен был сбежаться народ. – Ракель, что с тобой?

Вокруг сгущался мрак, сопротивление Ракели слабело. Страшное чуждое начало высасывало из тела огонь, помогавший ей бороться. Оно терзало ее душу, будто изголодавшийся зверь. Она чувствовала, как ее кровь утекает в ночь, в холодный, вечный мрак Смерти.

На краю гибели она прекратила борьбу. Она рванулась вперед, желая узнать, что губит ее, – и узнала.

– Это она тебя убивает! – хрипло прошептала Ракель. Сумела ли она выговорить это вслух? Перед собой она видела молодую женщину с волосами как огненная корона вокруг бледного лица. Она попыталась передать ее образ Андовану, но так и не поняла, удалось это ей или нет.

В ушах стоял рев – остатки атры утекали прочь, в ту же ненасытную прорву, что пожирала жизнь Андована. У нее не осталось больше сил, чтобы сопротивляться. Веки медленно сомкнулись, последний земной свет погас. Душа догорала, трепетала, меркла.

– Прости, – беззвучно пролепетала Ракель. – Прости. За что она просит прощения – ведь не по своей же вине она умирает?

Последние угольки догорели, и наступила Тьма.

Глава 8

– «Это она тебя убивает», – проговорил Рамирус и повторил с силой: – ОНА.

Слова упали в настороженную тишину большого чертога.

– Возможно, виновница – какая-нибудь ведьма, – сказал наконец Дель. – Это скорей всего и хотела сказать гадалка.

– Причуда магии могла бы позволить даже простой ведьме… – поддержал его Фадир.

– Позволить – что? Питаться чужим душевным огнем? – мрачно перебил Лазарот. – Если так, ваша ведьма по праву должна называться магистром. Разве не это служит нашим отличительным признаком?

– Быть может, он все же страдает не Угасанием, – настаивал Фадир. – Быть может, это нечто похожее, но проистекающее из другого источника.

Рамирус впился в него темными прищуренными глазами.

– Андован болен Угасанием. В этом сомнения нет.

– Да, – голос Коливара в кои веки звучал задумчиво, а не насмешливо, – это, безусловно, Угасание. Я сам осматривал принца.

– Значит, здесь замешан магистр? И мы опять упираемся в ту же стену?

– Женщина могла быть первопричиной…

– В каком смысле? – фыркнул Севираль. – Ты подразумеваешь, что некая женщина уговорила магистра взять Андована консортом? Стало быть, она превосходит любого из нас. Мне еще не доводилось слышать о магистре, способном выбрать себе консорта… или хотя бы определить, кто он, уже совершив Переход.

– Что же нам остается? Магистр женского пола? – процедил Лазарот. – По мне, эта мысль еще безумнее.

– Согласен! – подхватил другой, а третий сказал:

– Невозможно!

– Будь такое возможно, мы бы знали, – кивнул Фадир.

– Вероятностей много, – ровным голосом произнес Рамирус. – Ведьма, гадавшая Андовану, могла попросту ошибаться. Или какая-то другая женщина желает зла принцу, и ведьма, увидев эти злые намерения, приняла их за причину болезни, в то время как они не имеют ничего общего с его нынешним… состоянием. – Рамирус вздохнул, и на миг стало заметно, как он устал. – Будь это даже так, вред уже причинен. Дантен знает о гадалке, и половина дворцовых сплетников тоже знает… стало быть, слух того и гляди разойдется по городу. У Андована Угасание, и болезнь вызвана ведьмой… это возбудит нежелательные мысли в народе, даже если подробности неверно изложены.

– Но ведь кто-то уже пытался провести женщину через Переход? – спросил Келлам. – Я что-то слышал об этом.

– Кто-то постоянно пытается, – ответил ему Коли-вар. – Когда думает, что нашел подходящую женщину или новый способ обучения… или просто скучает. Да только зря все это. – Магистр невесело усмехнулся. – В женщинах, как видно, отсутствует то, что требуется для пожирания человеческих душ.

– А та, в Вольных Странах? – сказал Севираль. – Как бишь ее… Королева-колдунья?

– В Санкаре, – уточнил Рамирус, с внезапным подозрением посмотрев на Коливара.

«Неужели он только теперь смекнул, – подумал южанин, – что Санкара граничит с Авремиром и я, не пуская Дантена в этот город, защищаю тем самым Санкару? Если так, то болезнь Андована прискорбным образом повлияла на разум королевского магистра. Прежний Рамирус нипочем бы такого не упустил».

– Она всего лишь ведьма, – пожал плечами Коливар. – Сильная, честолюбивая, опасная, как сто чертей… но все-таки ведьма.

– Ты ее знаешь. – В тоне Рамируса слышалось обвинение.

Снова пожатие плеч.

– Она приглашает в гости всех, кто посещает ее владения. Разве ты сам не бывал у нее, Рамирус? – Коливар насмешливо-неодобрительно покачал головой. – Тебе следует чаще путешествовать.

– Я бывал, – с сухой улыбкой заметил Келлам. – Она хотела со мной переспать.

– И ты отказался?

– Я слышал, отказаться не так-то легко, – вставил Телас. – С помощью зелий она будто бы делает с мужчинами все, что хочет.

– А мне говорили, что она оставляет себе на память яйца магистров.

«И все вы скорей всего побывали когда-то ее любовниками, – подумал Коливар, – только признаться в этом не хотите». Из всех магистров в этой части света разве только Рамирус не имел плотских сношений с правительницей Санкары. Понимает ли он, что остальные болтают просто так, для отвода глаз, или в самом деле не знает, сколько его собратьев связано с Санкарой нежными узами? Последнее маловероятно, но и времена нынче необычные.

– Братья, – резко заметил Лазарот, – вам не кажется, что мы несколько отвлеклись от обсуждаемого нами предмета?

– Разве? – Рамирус не сводил глаз с Коливара. – Я не уверен.

Коливар с совершенно непроницаемым лицом еще раз пожал плечами.

– Займись ею, если хочешь. Я, к примеру, не вижу, какая ей выгода может быть от болезни младшего сына Дантена. Вряд ли он унаследует что-то существенное, пока Рюрик здравствует, но учинить следствие тебе ничто не мешает.

– Тебе это все равно? – вкрадчиво осведомился Рамирус. – Тебя не заботит, что это следствие может ей повредить?

Черные, как безлунная ночь, глаза Коливара смотрели жестко и холодно.

– Сидерея Аминестас – смертная, – отрезал он. – Жизнь ее по сравнению с нашими – что мгновение ока, что легкий ветерок. Кому есть дело до его дуновения перед лицом раздуваемых нами бурь?

– И мы пока не знаем, виновна она или нет, – указал Келлам. – Просто для смертной она достаточно сильна, чтобы привлечь к себе наше внимание.

– Честолюбивые замыслы Дантена тоже устремлены к ней, – напомнил Фадир. – И нам об этом не следует забывать. Мы, чужестранцы, – обратился он к Рамирусу, – неплохо осведомлены о намерениях вашего короля. Санкара украсила бы собой корону любого завоевателя. Скажу за себя: мне не хочется ввязываться в следствие, истинная цель которого – опорочить смертную соперницу вашего королевского дома.

Косматые белые брови грозно сдвинулись.

– По-твоему, я использую наше братство в целях политики смертных?

– Прошу вас! – воздел руки Лазарот. – Мы все здесь не дети и не дураки. Нет на свете ни единого магистра, который когда-нибудь не использовал других магистров ради каких-нибудь земных благ. Не будем терять время, делая вид, будто это не так.

– Да уж, – сказал Севираль. – Не будь смертных с их политическими играми, нам пришлось бы иметь дело только друг с другом. Не знаю, кто как, а я бы от такой жизни спятил.

– Недолюбливаем мы друг друга, что верно, то верно, – блеснул глазами Коливар.

Из темного угла подал голос Сур-Алим:

– Предпринималось ли что-то для розысков этой таинственной женщины?

– Ты подразумеваешь магию? Сур-Алим кивнул.

– Слишком опасно, – ответил Келлам. – Если Андован страдает от Угасания, как уверяет наш любезный хозяин, любая попытка выяснить причину магическим путем была бы фатальной. Ведьма, с которой принц советовался, узнала это на себе.

– Ведьмы часто умирают во время ворожбы, поскольку именно она их и убивает, – заметил Коливар. – Знает ли кто-нибудь в точности, от чего умерла эта? Или все только предполагают? – Над столом повисло молчание. – Ну что ж. Вот случай наконец-то заняться делом.