Пройдя долиной смертной тени (Не убоюсь зла) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 33

— Юнис, я никогда не подозревал, что быть женщиной так трудно.

— Успокойтесь, босс, женщиной быть легче, чем мужчиной… и гораздо приятнее, Я научу вас быть женщиной двадцать первого века, и я бы была вам очень благодарна, если бы вы научили меня быть мужчиной двадцатого века. Тогда бы мы устранили этот глупый «конфликт поколений», понимали бы друг друга и любили.

— Любимая…

— Я думаю, что для старого сварливого хмыря вы очень милы. С вашим мозгом и моим телом из нас выйдет отличная команда. У нас все получится.

— Я в этом не сомневаюсь, дорогая.

— Да, получится. Прежде всего надо найти хорошую служанку, а это потруднее, чем отыскать кита в Канзасе. Вероятно, придется нам самим ее обучать.

— Юнис, вы думаете, нам нужна служанка? Вы же как-то обходились своими силами.

— Да, а еще вела свой дом, была вашим секретарем и работала столько, сколько вам было нужно. Но вы к этому не приучены, босс. У вас всегда были слуги.

— Да, конечно. Но я был очень стар, и у меня не было времени на такие дела. Юнис, самое неприятное для старика то, что дни становятся короче, а спрос на его время увеличивается. Я обошелся бы и без слуг, если бы было возможно. И я терпеть не мог зависеть от секретаря, пока не повстречал вас.

— Дорогой босс, нам понадобится служанка. Но не секретарь. Пока вы снова не возьметесь за свои дела.

— Нет, больше никаких дел!

— Поживем — увидим. Может быть, вам придется снова вернуться к ним. Вероятно, секретарь вам и не потребуется. Я вполне могу его заменить. И спасибо, что приказали принести сюда Бетси — так я называю свой стенодеск. Я снова чувствую себя как дома.

— Бетси? Ха! Я всегда называл его осьминогом.

— Какое ужасное имя для такой милой и добросовестной машины! Босс, нельзя так говорить! Хорошо, что Бетси выключена: если бы она это услышала, то наверняка бы обиделась.

— Юнис, не говорите глупостей. Интересно, почему Джейк так долго не идет?

— Наверное, шнурки гладит. А теперь — урок второй на тему «Как быть женщиной». Мужчины почти всегда опаздывают, но этого не надо замечать, потому что они гордятся своей пунктуальностью. Босс, вы же не обещали Вини оставаться в кресле?

— Конечно, нет. Я вовсе не собираюсь все время сидеть на одном месте. Я хочу сыграть «Восемьдесят восьмую». Я распорядился, чтобы настроили оба пианино: и это, кабинетное, и большое концертное внизу. Давайте попробуем.)

Она встала и, разом совладав с высокими каблуками, грациозно подошла к маленькому пианино, села, подняла крышку, вспоминая первые такты «Славянского танца» Дворжака, и начала играть… но ничего не получилось.

— Что за дьявольщина! — Она посмотрела на клавиатуру и нажала «до» первой октавы правым указательным пальцем. Звук был нормальным. Затем нажала «до» октавой ниже. Несколько проб одним и двумя пальцами убедили ее, что пианино хорошо настроено. Но для того чтобы сыграть отдельный аккорд, ей приходилось смотреть на клавиатуру, а затем внимательно ставить пальцы. Наконец ей удалось медленно и со сбоями сыграть «Чопстикс», не отрывая глаз от клавиатуры и так пристально следя за руками, что они дрожали. Но доиграв до конца, она обеими руками ударила по клавишам.

(— Пропали десять лет обучения!

— Чего же вы хотите, босс? Я даже на гитаре не могу сыграть пару аккордов.

— Хорошо, что моя мама не слышала этого: она всегда хотела, чтобы я был пианистом и выступал с концертами. Юнис, какого черта вы не учились играть на пианино в детстве?

— Потому что я все время уделяла изучению парней! Этот предмет увлекательнее. Джоанна, если вы хотите снова играть на пианино, мы можем научиться. Но нам придется начинать с нуля. Я знаю, что все это есть в вашей памяти. Но все это не доходит до наших рук… до моих рук, дорогая. Для этого нам придется, пожалуй, больше попотеть, чем приводя в порядок нашу фигурку.

— Плевать, не больно и хотелось. — Она встала из-за пианино.

— Босс, секундочку. Раз уж мы здесь, давайте немного разогреем Бетси и сделаем контрольный запуск.

— Хм? Но я не разбираюсь в стенодеске. С этим будет еще хуже, чем с пианино.

— Посмотрим.)

Она села за стенодеск.

(— Ну, Юнис? Что здесь к чему?

— Успокойтесь, босс. Тело все помнит. Скажите:

«Юнис, записывайте», а затем говорите что-нибудь и думайте лишь о том, что вы говорите.

— Хорошо.

— Юнис, записывайте: «Восемьдесят семь лет назад наши отцы вывели на этом континенте новую нацию, ценящую свободу и преданную идеалам…»)

Ее руки ловко коснулись переключателей, вовремя включили микрофон, задали программу пунктуации и корректировки, и все это было сделано без суеты.

Она остановилась и посмотрела на то, что получилось.

(— Черт возьми! Как это получилось, Юнис?

— Не спрашивайте, дорогая, а то получится, как у той сороконожки, которая задумалась, в каком порядке переставлять лапки, и разучилась ходить. Бетси мурлычет как котенок. Она рада, что я вернулась.

— И я тоже рад, Юнис, эта машина, то есть Бетси, имеет доступ к библиотеке Конгресса?

— Конечно. Она подключена к федеральной библиотечной сети, хотя вы можете ограничить изыскания одной библиотекой.

— Да, лучше ограничиться одной. Я хочу получить информацию о том, как работает человеческая память.

— Хорошо. Мне это тоже интересно. Мне порой кажется, что в моей памяти появились пробелы. Но я не уверена. Для Бетси лучше всего искать литературу по определенной схеме: ссылки, за которыми следуют выдержки, а затем отдельные пункты из этих выдержек… иначе по такому общему вопросу она получит столько информации, что у нее случится запор, она остановится и не сможет ничего делать, пока не сотрут оперативную память.

— Вы знаете, как с ней обращаться. Я не знаю. Запрограммируйте ее так, чтобы она отбирала теории поведения. Я знаю о Павлове и его работах все, что необходимо: когда у собаки выделяется слюна, экспериментатор должен дать звонок.

— Хорошо, босс. А можем мы потратить еще немного денег?

— Конечно. Если хотите, можем купить египетские пирамиды. Что угодно, дорогая.

— Давайте добудем секретную информацию обо мне, о Юнис Бранке, которой я была.

— Зачем, дорогая! Если вы разглашали государственные тайны, то вам теперь ничего не смогут сделать.

— Мне кажется, что эта информация может восполнить пробелы в моей памяти. Там может быть нечто такое, что вы слышали от меня, после того как я «вернулась», и чего не было в докладе вашего секретного бюро. Тогда бы вы не волновались и знали наверняка, что я не продукт вашего воображения.

— Юнис, если уж я сошел с ума, меня волнует лишь одно: что какой-нибудь знахарь вылечит меня и вы исчезнете.

— Очень мило с вашей стороны, босс. Но я не исчезну; я же обещала.

— Но даже если я сумасшедший, мне лучше им и оставаться: мне будет легче приспособиться к окружающему миру. Юнис, а не помните ли вы чего-либо такого, что случилось между вашей гибелью и пробуждением?)

Внутренний голос на некоторое время замолк.

(— Нет, почти ничего. Были сны и, кажется, вы мне тоже снились. Но был один сон, который не был похож на сон; казалось, что это творится наяву. Но если я вам расскажу, вы подумаете, что я сошла с ума.

— Даже если это так, вы не станете менее очаровательной, дорогая.

— Хорошо, но только не смейтесь, Джоанна. Когда меня не было, я была ТАМ. Я видела старого-престарого человека с длинной белой бородой. У него в руках была большая книга. Он посмотрел в нее, потом глянул на меня и сказал: «Дочь моя, ты была непослушной девочкой, но не очень непослушной, поэтому я даю тебе второй шанс».

— Это был сон, Юнис. Антропоморфизм. Образ из воскресной школы.

— Может быть, босс. Но я здесь, и мне действительно дали второй шанс.

— Да, но его вам дал не Бог. Юнис, моя родная, я не верю ни в Бога, ни в черта.

— Но вы же не были мертвым, а я была. По правде говоря, я не знаю, во что я верю. Наверное, я слишком недолго была мертва, чтобы это выяснить. Но вы не будете возражать, если мы иногда будем молиться?