Черные Земли - Фридман Селия С. - Страница 39

Священник посмотрел на Охотника – так подозрительно притихшего, такого одинокого, – и подумал: «Я не узнаю этого человека».

– Послушайте, – тихо проговорил он. – Делайте все, что захотите и сможете. А когда вы закончите, я возьмусь за Исцеление. И если нам повезет, если мы будем действовать достаточно стремительно и согласованно…

«Тогда Йенсени не умрет от потери крови, прежде чем я затяну ее раны», – подумал он.

– Договорились?

Охотник кивнул.

Это было кошмарное Исцеление, и испытать когда-нибудь впредь нечто подобное ему бы ни за что не захотелось. Паутина проросших корней распространилась по значительной части детского тела. Паутина продолжала расти и в те минуты, когда Таррант направил на нее всю свою мощь. Дэмьен применил Видение, чтобы следить за ходом операции, но в остальном держался на почтительном расстоянии. Он видел, как Охотник разрушает паутину, умерщвляя корешок за корешком и пленку за пленкой. Видел, как тот уничтожает саму субстанцию корней, размывая чуждую плоть и заставляя ее раствориться в жизненных соках тела девочки. А когда увидел, как ростки превращаются в жидкость, оставляя после себя раны и сгустки…

То тут же приступил к Творению сам – приступил со всей возможной поспешностью, прежде чем у тела появился шанс откликнуться на ужасные раны. Закрыл стенку сердца, сшил разрушенные альвеолы в легких, запечатал, прочистил и укрепил клетки, заставив их пойти в рост, прежде чем пугливая жизнь вырвется из хрупкого тела. Ему казалось, что никогда еще он не Исцелял столь стремительно и с такой самоотдачей.

Когда же наконец все было закончено, он без сил опустился наземь и сделал глубокий вдох. Его всего трясло. Девочка по-прежнему спала, но теперь, судя по всему, с ней все было в порядке. По меньшей мере, в плане физического здоровья. Потому что одному Богу ведомо, как отозвалась на его вторжение нестойкая душа и как ей теперь будет житься в только что спасенном от гибели жилище… Но он сделал все, что было в его силах. Остальное зависело уже от самой пациентки.

– Истинным проявлением милосердия было бы оставить ее здесь, – спокойно заметил Охотник. – Дать ей умереть.

Но Дэмьен в ответ не взорвался от ярости. Отерев пот со лба все еще трясущейся рукой, он уставился на простиравшиеся перед ними просторы. Многие мили каменистого неровного ландшафта еще отделяли их от того места, куда они направлялись. Тысячи и тысячи смертоносных деревьев – и ведь никто не знает, много ли впереди спасительных островков вроде этого. Может быть, сотня. Может быть, считанные единицы. А может быть, и ни одного.

– Да, – прошептал он. – Не исключено. – Он поднял глаза на Тарранта. – Сколько мы прошли?

– В пересчете на мили довольно значительное расстояние. Вот почему я так долго не мог разыскать вас. С вашей стороны это было истинным подвигом.

– Совершенным от отчаяния, – пробормотала Хессет.

Она положила голову девочки себе на колени и гладила ее по волосам. Ласково, бесконечно ласково. Дэмьен подумал: «Интересно, а воспринимает ли эту ласку сейчас сама девочка?»

– С другой стороны, – продолжил меж тем Таррант, – вы сбились с прямого пути.

– Нам пришлось обходить препятствия, – рявкнул Дэмьен.

– А я и не осуждаю. Просто указываю на то, что в плане продвижения на юг вы зашли не очень далеко. Зато довольно круто завернули на запад.

Дэмьен устало понурился. На мгновение ему показалось, будто вся пустыня придвинулась вплотную к нему – черная, сухая и смертоносная. Какое-то время он не мог говорить. Но потом все-таки сказал:

– Ладно. Мы знали, что это окажется нелегко.

– Нелегко – это еще мягко сказано, – проворчала Хессет.

– И нынешней ночью вы идти наверняка не сможете, – заметил Таррант. Он посмотрел на девочку, потом на ракханку, потом на измотанного Дэмьена. – Не сможете.

– Это уж точно, – подтвердил Дэмьен. – Нынче ночью не сможем.

– И это означает, что нам необходимо дождаться завтрашнего вечера. Если вам, конечно, угодно мое общество. Вот только воды у нас на это хватит?

Дэмьен попытался вспомнить, сколько они выпили во время мучительного перехода. И сколько – завершив его и испытывая такую усталость, что оставили всякие мысли о необходимости экономить… «Слишком много», – мрачно подумал он. И тем не менее произнес:

– Справимся. Лишь бы больше не попалось никаких сюрпризов.

– А вы уверены, что их не будет?

Дэмьен тяжело вздохнул:

– Хотите предложить что-нибудь другое?

– Не забывайте, что тут есть река.

Таррант выдал это с такой невозмутимостью, что Дэмьен растерялся. Разве сам Охотник не предостерегал их против того, чтобы подходить к реке? Но вот причину этого предостережения Дэмьен запамятовал.

В конце концов возражение нашла Хессет:

– Это означает – еще дальше на запад. Почти в сами Черные Земли.

– Вы осведомились о наличии другого пути, – подчеркнул Охотник. – А не о том, опасен он или нет.

– Теперь Принц знает, где мы находимся, – сказал Дэмьен. – Он никоим образом не мог прозевать нас с оглядкой на все Творения, нами предпринятые. Поэтому теперь, когда его внимание зафиксировано на нас, много ли шансов, что сработает ваше Затемнение?

– Шанса практически ни малейшего, – согласился Охотник. – Так уж все устроено.

– Великолепно, – пробормотал Дэмьен. – Просто великолепно.

Он подошел к краю гранитной площадки, у его ног грубыми кольцами клубилась застывшая лава. Господи, как трудно просчитывать четкие варианты.

– А как насчет Лжепознания? – спросил он.

Охотник поразмыслил над этим вопросом.

– Вы хотите, чтобы я скормил ему ложную информацию?

– А это сработает?

– Возможно. – Обоим не было надобности напоминать друг другу: именно этот прием был применен против них в землях ракхов, в результате чего они чуть не погибли. – Однако, разумеется, никаких гарантий.

«Гарантий не бывает никогда», – мрачно подумал Дэмьен.

Он потер лоб, пытаясь собраться с мыслями. Воздействуют ли на него по-прежнему деревья или нынешнюю слабость надо списать на элементарную усталость?

– Ладно, – буркнул он в конце концов. – Это наш единственный шанс. Не будем его упускать.

– Вы хотите, чтобы я внушил ему, будто вы не пойдете на реку?

Дэмьен закрыл глаза. Голова отчаянно болела.

– Он в это не поверит. Не поверит, если ему известно о том, что произошло сегодня. Он поймет, что нам крайне необходима вода… Но это не означает, что ему станет известно конкретное место, в котором мы выйдем к реке. – Священник посмотрел на Тарранта; в лунном свете кожа Охотника казалась столь же бледной, как и кора деревьев. – А это сработает?

– Возможно.

– И не более того?

– Принца нельзя назвать дилетантом, – ответил Таррант. – Каждое Творение можно распознать, если тебе известно, как к этому подступиться.

Дэмьен взглянул на Хессет. Ракханка помедлила, потом кивнула.

– Ладно, – вздохнул он. – Займемся этим. И как следует помолимся.

Священник шагнул было к Тарранту, но внезапно почувствовал такую слабость, что ноги у него подкосились, и он, рухнув наземь, больно ударился о камни и без того израненными ногами. Он свалился кульком, и лишь в последний момент успел выставить руки, чтобы не разбить голову. Ударился обоими локтями – и жгучая боль пронзила все его тело.

И вот он уже на земле, он задыхается, у него кружится голова. Гранитный островок ходит вокруг него ходуном, а звезды… они превратились на небе в протяжные полосы.

Шуршание шагов. В башмаках на мягкой подошве. Деликатные руки прикасаются к нему, а вслед за ними и другие – сильные и холодные…

– Ничего не сломано, – произносит Охотник. – И на том спасибо.

– И на том спасибо, – как эхо откликается Дэмьен.

Холодная рука проникает к нему за ворот, ощупывает затылок, проверяет пульс. Он чувствует, как восстанавливается канал между ним и Таррантом, – ощущается это так, будто жар из его собственного тела перетекает в ледяное тело посвященного. Ну и пусть, думает он, понимая, что Охотник учиняет ему медицинский осмотр.