Джони, о-е! Или назад в СССР-3! (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 53

Девушка выпалила домашнюю заготовку, покраснела и замолчала, потому что молчал я. Чёрт, я забыл, что девушки, тоже учатся музыке А с девушками я работать не намеревался.

— Чёрт! — выругался я мысленно, не уж-то и другие девушки — тоже музыканши? Тогда они точно пришли по мою душу.

— Подустал я что-то, — улыбнувшись, сказал я. — Трудная неделя выдалась. Как приехал в Москву, так и закрутилось.

— А вы правда — француз?

— Правда. Не похож?

Девушка покрутила головой.

— Вы по-русски говорите, лучше меня.

— А вы, что, не русская? — удивился я.

— Я грузинка.

— О, как! — вырвалось у меня. — Скрипачка?

Девушка кивнула.

— Понятно. Что-то совсем не хочется о работе говорить, — поморщился я. — Давайте завтра?

— Всё трезво обсудим? — спросила девушка, напомнив мне мое вчерашнее выражение, прозвучавшее со сцены. — А сегодня не трезво что будем обсуждать?

— Всё трезво обсудим? — спросила девушка, напомнив мне мое вчерашнее выражение, прозвучавшее со сцены и добавила чуть прищурившись. — А сегодня не трезво что будем обсуждать?

Я посмотрел на «грузинку» с усталой улыбкой, но ответить не успел.

— А меня зовут Рита, — сказала другая девушка шагнувшая к нам. — Я тоже не русская. Из Прибалтики. Латышка. Я из Лиепае. И тоже пою. Не поступила после школы целый год работала в варьете. Сначала танцовщицей, а потом певицей. Пела песни Эллы Фицжеральд.

— Фицджеральд? Так у неё же в некоторых песнях три октавы. Или ты такие не пела?

— Пела! — горделиво выпятив грудь третьего размера. — У меня тоже три октавы. Я ещё в школе училась в консерватории. Хочешь спою?

Я едва сдержался чтобы не поморщится, а потом решил похулиганить, тем более, что на поляну мы уже пришли.

— «Чик ту чик» знаешь? — спросил я.

— Знаю.

— Славик, а ну ка дай гитару, — попросил я гитариста из второго состава.

— Только я начну, а ты поддержишь, ок?

Рита кивнула и как-то сразу подобралась. Я заиграл на гитаре главную тему и запел низким басом:

— На небесах, я на небесах. И мое сердце бьется так, что я едва могу говорить. И у меня так бьется сердце, что я едва могу говорить. И, кажется, я нахожу счастье, которое ищу. Кажется, я обретаю счастье, которое столько ищу, когда мы вместе танцуем щека к щеке. Когда мы танцуем вместе, щека к щеке.[1]

Потом вступила Рита:

— Да, рай, я на небесах. Да, на небесах, я на небесах, и заботы, что окружали меня всю неделю, меня волнует, что окружают меня всю неделю. Кажется, они исчезают, как полоса везения игрока. Словно исчезают, как удачная полоса у игрока, когда мы вместе танцуем щека к щеке, когда мы танцуем вместе, щека к щеке.

— Хорошо получилось! — сказал я по завершении.

Собравшиеся пооплодировали вяло. Все были заняты приготовлением «хлеба насущного» и были не в кондиции, чтобы петь, а в кондиции, чтобы пить. Уже разливалась по разной таре разная жидкость и я разложил свой шезлонг, отдав, гитару Рите. Вернее она её сама у меня взяла, когда я не знал, куда её деть, желая заняться шезлонгом.

А Рита, оказывается, ещё и на гитаре могла, что и продемонстрировала, продолжив музицировать и репертуар знаменитейшей джазовой певицы. Джаз в её исполнении не мешал. Тянучие мелодии она пела тихо, ритмично. Однако после «Самэтайм» Славик гитару у Риты забрал и заиграл «Улочки московские». Многие начали подпевать и закусывать, так как всё-таки по первой рюмашке мы уже выпили.

Мы сразу договорились, что я в действо не вмешиваюсь и я не вмешивался, расположившись под любимой мной берёзой, тоже старой, но на сорок лет «моложе», чем я её в последний раз видел. Запивая холодную водку крепким горячим несладким чаем из термоса, я получал несказанное удовольствие от весёлого молодёжного гомона, шуток, смеха. Для ребят, я, конечно, был инородным телом, руководителем ии начальником, от которого зависело очень многое, тем более, что они узнали о моих «нетворческих» проектах по компьютеризированию университета.

То есть, для них я был ещё более непонятным субъектом, чем простой иностранец, ведь я тратил громаднейшие деньжищи на чужеродных мне людей. Например, на них, которых обучаю рок-искусству и ещё плачу за это деньги. Ведь они знали, что за танцевальный вечер университет мне деньги не платил. Пока не платил. Ха-ха… Лично я не собирался постоянно спонсировать музыкантов. Скоро они станут приносить мне доход, собирая на свои концерты стадионы.

— Вы тут так сидите, — вдруг услышал я голос «грузинки», — словно это ваш родной дом. Как на даче в беседке. И кресло у вас такое… Удобное для отдыха, но не для застолья. На брёвнах мы там все вместе, а вы как-то отдельно.

— Тебя как зовут? — спросил я.

— Света.

— Ты соврала, что ты грузинка, да? — спросил я, улыбаясь и щурясь на солнце, как кот.

Девушка покраснела и опустила взгляд.

— Как вы догадались?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Интуиция.

— Но я грузинский язык хорошо знаю и песни их знаю. Мы с родителями в Тбилиси долго жили. Папа и мама в Тбилисском университете преподавали. Они распределились туда после МГУ. И я там родилась. Но я русская, конечно. Мы сюда вернулись, когда мне уже пятнадцать лет было.

— Да, ладно, тебе. Не объясняй. Раз родилась в Грузии, значит наполовину грузинка. Нормально всё.

Я поднял налитую мне Мишаней рюмку с водкой и приблизил к картонному стаканчику для мороженного. Увидев, одноразовую советскую посуду, я улыбнулся. Светлана восприняла улыбку на свой счёт и тоже улыбнулась.

— Хорошее вино. Французское? А я в Грузии так и не попробовала вина, — с сожалением скривилась она.

— Попробуешь ещё. Какие твои годы⁈

Я выпил водку, закусил бутербродом с селёдкой и солёным огурцом.

— Вы бы пошли всё-таки к общему столу, Пьер. Там и место для вас ребята держат поближе к костру. Прохладно тут.

Девушка зябко повела плечами и поправила шерстяной шарф. Начался ноябрь. Температура падала и приближалась к зимней. На университетском термометре с утра я видел ноль градусов. Сейчас на солнышке, наверное, было градусов пять-семь «тепла», а может и десять.

— Я посижу тут, Света, немного. Очень сильно устал. И не переживай за меня. Куртка и штаны у меня зимние. Сама иди грейся.

Я был настойчив и девушка, поджав губы, отошла. Ну почему они любят «заботиться» о мужчинах, а на самом деле, навязывать им свою волю? Ну спроси ты, прежде чем руководить, тепло ли я одет? Хочу ли я суеты? Ведь нашёл же себе место у берёзки, чуть в стороне ото всех, значит не хочу.

В правой ручке кресла-шезлонга в специальном «гнезде» удобно размещался картонный стаканчик с водкой, наполненный на половину, а на левой был прикреплён небольшой «столик», на котором лежали бутерброды. Термос с чаем стоял в таком же «гнезде» слева. Я прищурил глаза и, засыпая, стал проваливаться в плотную вату, заглушающую все звуки.

Мы с ребятами договорились ещё вчера, а сегодня я напомнил что хотел бы отдохнуть на природе и для меня шашлыки и водка — не главное. Поэтому они, видя, что я задремал, не стали будить меня тогда, когда пожарилась первая партия мяса на шампурах.

Поспав часок, я взбодрился, и, совершив небольшой променад в направлении обозначенном для мужчин, а потом сполоснув руки под пластиковой емкостью из под кока-колы, теперь наполненной водой, уселся в гущу ребят, с энтузиазмом поглощавших мясо. Место для меня в виде раскладной брезентово-аллюминиевой табуретки так и «держали».

Укрывши грудь и живот большим полотенцем, я тоже взял шампур и впился зубами в сочную, хорошо прожаренную мякоть.

[1] The Very Best Of Ella Fitzgerald — https://rutube.ru/video/4cb4b5a0329c77ffc3d4123c27aba318/?r=plwd

Глава 29

Две другие «одинокие» девушки, увидев, как я нежно и аккуратно «отбрил» первых двух, так ко мне в этот день и не приблизились. Они скромно жевали мясо, пили французское вино и лишь изредка поглядывали в мою сторону, вероятно прикидывая в уме варианты вербовочного подхода. Ха-ха… А я, выспавшись, и слопав огромный шампур с мясом, ударился «во все тяжкие». Взяв в руки гитару, я беззастенчиво исполнял песни Сергея Кузнецова: «Белые розы»[1], «Розовый вечер»[2], «Маскарад»[3], «Седая ночь»[4], «Старый лес»[5], «Лето»[6], «Тающий снег»[7], «Медленно уходит осень»[8], «Глупые снежинки»[9], «Вечер холодной зимы»[10], «Что ж ты лето»[11], «Забудь»[12].