Лихоморье. Трилогия (СИ) - Луговцова Полина - Страница 25

Любопытство распирало Тильду до такой степени, что она не выдержала и начала крадучись спускаться по лестнице. Ступая бесшумно, она прислушивалась к звуку шагов далеко внизу – они все еще было хорошо слышны в абсолютной тишине. По-кошачьи бесшумно перепрыгивая через ступени, она быстро добралась до первого этажа и остановилась в нерешительности: теперь шаги доносились из подвала. Освещенный тусклым желтым светом прямоугольник мерцал в полумраке лестничной площадки – лампочка там по-прежнему мигала.

Шаги удалялись. Тильда решилась. Дважды она видела здесь таинственного незнакомца с подозрительной ношей за плечами, и оба раза ей не удалось разглядеть его лицо. Может быть, сейчас, в третий раз, ей повезет узнать, кто это? В прошлый раз она совершила ошибку, окликнув незнакомца, теперь же ни за что не выдаст своего присутствия.

Коридор подвала по обе стороны от нее оказался пуст, но Тильда догадывалась, что таинственный тип повернул налево, и тоже пошла в ту сторону. Вжавшись в стену, девушка заскользила вдоль нее не хуже опытного вора, бесшумно перемещаясь на цыпочках по бетонному полу. Скоро должен был появиться выход в боковой коридор.

Да, вот и он. И оттуда доносится шорох.

Тильда опустилась на колени и осторожно выглянула из-за угла. Она сразу узнала человека, которого увидела там, хотя он и стоял к ней спиной. Его она ни с кем не могла перепутать.

Это был Якур. Серый мешок, до половины наполненный чем-то, лежал у его ног. Сквозь грубую ткань сочилась бурая влага. В тишине позвякивали ключи. Скрипнула, открываясь, дверь «бомбоубежища». Мгновение – и парень скрылся за ней, так и не оглянувшись. Поток холодного воздуха окатил Тильду с головы до ног, но затрясло ее не от холода. В голове метались мысли, одна ужаснее другой: «Охотник, значит, да?! Охотник на детишек, которых бабуля скармливает демонам! Чтоб те не вырвались из-под земли и бед не натворили… Вот как, значит…»

Потрясенная страшным открытием, Тильда не помнила, как очутилась в своей комнате. Просто вдруг обнаружила, что стоит возле кровати, и поняла, что не уснет сегодня. Даже перо Лули вряд ли поможет ей. Да и помогало ли оно когда-нибудь? «Как можно было поверить в подобную чушь?!» – подумала Тильда и, прикоснувшись к шее, нащупала кожаный шнурок. Перо висело на нем, спрятанное под рубашкой. Одним движением руки Тильда перекинула шнурок через голову, и прикрепленное к нему перо выскользнуло наружу. Стержень пера был плотно обмотан нитками – Якур позаботился не только о том, чтобы крепление было надежным, но и чтобы острие стержня не царапало кожу. Ножницы из маникюрного набора, которые Тильда достала из тумбочки, оказались достаточно острыми и легко перерезали нитяные путы. А через секунду перо, подхваченное ветром, исчезло из виду, растаяв в бледных полночных сумерках: Тильда выбросила его в окно.

Два билета на край света

Если бы кто-то спросил у Марка, какое его самое нелюбимое занятие, он без раздумий сказал бы, что это чтение. Последний раз он брал в руки книгу, чтобы прочесть что-нибудь, еще в школе, и с тех пор не утруждал себя этим делом. А тут ему предстояло не просто прочитать, а еще и разобрать рукописные каракули! И хотя его снедало любопытство, Марк все откладывал и откладывал чтение доставшейся ему в наследство книги на потом.

Его тянуло на улицы города, бурлящие от всеобщего майского буйства, и корпеть над записями было выше его сил. Снаружи, за бетонными стенами его квартиры, разгуливали симпатичные девушки, особенно щедрые на улыбки в это время года: они ждали комплиментов и новых знакомств, поэтому легко делились своими телефонными номерами и данными аккаунтов в соцсетях. У Марка уже скопился небольшой список, по которому он собирался пройтись в ближайшее время. Вот только, перечитывая заманчивые никнеймы юных красоток, он не мог выбрать, с какого начать. Ему одинаково нравились и Хитрая Лисичка, и Шоколадная Печенька, и Мятная Конфетка, и все прочие милые прозвища, названные девушками вместо своих имен. Марк был уверен, что любая из них ответит на звонок или сообщение, но ему хотелось завязать знакомство с той, у которой водились денежки, а значит, нужно было выбрать кого-то постарше. Он вспомнил, что Шоколадной Печеньке, хоть и выглядевшей сногсшибательно, на вид было никак не меньше тридцати пяти, и решил остановить выбор на ней. Судя по ее дорогой одежде, она не жалела на себя денег, а, раз уж согласилась оставить свои контакты ему, имеющему более чем скромный прикид, значит, искала не богатого спонсора, а романтика. Вполне подходящий для Марка вариант!

И он не ошибся: Печенька не жадничала, оплачивая ресторанные счета, где они обедали, купила для него несколько комплектов одежды, которые называла «брендовыми капсулами», и через две недели общения заговорила о путешествии, предложив ему самому выбрать место для отдыха. Марк уже подумал было, что ему посчастливилось найти курицу, несущую золотые яйца, но Печенька невзначай намекнула, что устает от длительных отношений и в любой момент может исчезнуть из его жизни. Радужные надежды Марка на светлое и обеспеченное будущее вмиг растаяли, и это обстоятельство вынудило его вернуться к книге.

Тем временем книга пылилась на полке, и Марк вспоминал о ней только тогда, когда его случайно скользнувший взгляд цеплялся за потертый переплет.

Проснувшись однажды утром, он заставил себя достать ее с полки. Книга представлялась ярмом на шее, от которого никак не избавиться, обременяла и вызывала в нем злость, но он все же открыл ее на первой странице и прочел несколько строк.

«Моя история началась зимой 1720 года на хуторе, название которого я уж теперь и не вспомню, как не вспомню названия реки, на берегу которой он стоял, и не вспомню, как звали людей, что были рядом со мной тогда, – никого из них давно уже нет в живых. Спустя три сотни лет забылось многое, и я жалею, что не начал вести записи сразу, с первого дня нашего путешествия на край света. Тогда я не думал, что моя память окажется куда короче, чем жизнь, и со временем из нее сотрутся даже имена моих родителей. Сейчас, находясь в двух шагах от смерти, я бы хотел попросить прощения у тех, кого сгубил ради своей несбыточной мечты. Сколько всего их было? Я не считал. Чтобы узнать точную цифру, достаточно вычесть из моих лет года, прожитые на хуторе, а их было ровно сорок. С тех пор, как я покинул родные края, за каждый год моей жизни кто-то отдавал всю свою жизнь целиком.

Триста жизней, оборвавшихся до срока. Триста лет поисков. Триста лет душевных метаний. И все это ради Лукоморья – волшебной страны из маминых сказок».

Записи, начинающиеся с заявления автора о его более чем трехсотлетнем возрасте, не вызвали у Марка доверия. Тратить время на подобный бред не хотелось, но он продолжил читать, вспомнив о предсмертном письме отца, в котором говорилось, что книга может изменить его жизнь.

Речь шла о поисках Лукоморья. Единственное место с таким названием было известно Марку из сказок Пушкина, поэтому ему показалось странным, что поиски вели путешественников на Крайний Север. На картах, нарисованных на страницах книги, присутствовал один и тот же северный участок Западно-Сибирской равнины, включающий бассейн Обской Губы. Марк сразу загуглил: водоем являлся эстуарием реки Обь перед впадением в Карское море. Страниц с текстом было намного меньше, чем иллюстраций с любопытными рисунками, картами и символами – на первый взгляд, славянскими.

Спеша постичь смысл написанного, Марк просидел над книгой несколько часов без перерыва и оторвался лишь тогда, когда почувствовал, что неимоверно устал. К тому времени был уже вечер. Голова Марка раскалывалась, будто он не читал, а бился лбом о стену. И еще его раздражал неприятный запах, исходящий от плотной коричневатой бумаги. Книга определенно пованивала чем-то вроде дохлых мышей, и Марку казалось, что этот мерзкий душок исходит отовсюду, как будто он въелся в его мозг.

На следующий день Марк одолел последние страницы и понял, куда он поедет путешествовать вместе с Печенькой. Отец не обманул: в книге оказалась информация, открывающая дорогу к самым смелым и несбыточным мечтам. Если все прочитанное – правда, то очень скоро Марк получит гораздо больше, чем наследство, от которого отказался. Правда, в книге говорилось о том, что за это придется всю жизнь платить дань, но зато и жить можно будет до тех пор, пока платишь – то есть хоть вечно. Да не просто жить, а жить в роскоши, ни в чем себе не отказывая. Плата за такие шикарные блага была, по его мнению, не так уж и высока и казалась ему вполне приемлемой, но, чтобы сделать первый взнос, ему требовалось найти для поездки спутника или спутницу. Марк тут же вспомнил о Печеньке. Осталось убедить ее в том, что на Крайнем Севере есть место более привлекательное, чем тропические пляжи теплых морей.