Эпоха Опустошителя. Том III (СИ) - Павлов Вел - Страница 20

Не знаю почему, но все эти слова, наполненные заботой и загадочным трепетом, не давали полностью исчезнуть в неизвестной Пустоте. Можно сказать, что они помогли вырваться из того ужасающего места. Эти простые на первый взгляд выкрики будто заставляли сердце биться чаще. Если не считать моих бредовых сновидений, то я никогда не испытывал ничего подобного. Не слышал более приятных изречений. Впрочем, и подобной Пустоты я никогда не видел.

— Не умирай… Не надо, Ранкар… Останься… Останься со мной…

Это странно. Очень странно. Ведь именно после услышанного внутри что-то зажглось. Нечто неизведанное и неосвоенное, а затем на смену словам пришел поцелуй. Этот поцелуй оказался настолько сладок и настолько приятен, что любовь всех распутниц мира не могла бы окупить одно из прикосновений этих чарующих губ.

Не знаю сколько времени миновало, но на смену губам и Пустоте пришли очертания неизвестной полуразрушенной хижины, а затем перед глазами предстал силуэт прекрасной феи. Настолько прекрасной, что не описать словами, но как назло всё портила кровь. Уйма свежей крови. Моей крови, которая была всюду. Но всё это меркло и бледнело перед тем, что начало происходить дальше.

Кровь отступила и ей на смену явились разорванные одеяния, сломанная ветхая мебель, скрипучая постель и необычайно чарующие и возбуждающие женские стоны. Портило происходящее только один неоспоримый факт. Моя отсутствующая рука, но и к этому я привык очень и очень скоро, потому как безупречное женское тело и ласковый голос не давали расслабиться ни на секунду. Всё слилось в единый калейдоскоп похоти и разврата, который разбавлялся всполохами густой тьмы.

— Не уходи, Ранкар, — звучал мелодичный голос, что был наполнен мольбой и неприкрытой любовью. — Я тут… Я с тобой…

И я не уходил. Попросту не мог уйти, потому как не хотел этого делать.

Порой мне казалось, что я каким-то образом вновь терял себя. Вновь впал в неистовство. Но затем перед лицом мелькали затуманенные и влюбленные мерцающие розово-голубые глаза. Лишь в эти моменты я понимал, что нахожусь не в состоянии исступления. Вовсе нет. Я был в здравом рассудке и памяти. Просто я не мог насытиться той, кто была сейчас рядом. Не мог насытиться её безупречным телом. Её идеальными изгибами. Её ангельским раскрасневшимся личиком, по которому градом катились капельки пота. Её сладострастными чуть хрипловатыми стонами. Её манящей грудью. Её дурманящим запахом волос и притягательными губами. Приятный вкус сладковатого льда и лёгкой морозной свежести будоражил рассудок, а все эмоции оказались обострены до максимального предела.

Только через некоторое время я смог осознать, что это всё принадлежит Фьётре. Её голос. Её тело. Её запах. В какой-то момент мой рассудок полностью вернулся во власть своего владельца и не сдержавшись я лишь крепче прижал валькирию к себе, а изо рта вместе с неудержимой волной странной силы вырвались те самые слова:

— Я здесь… Я с тобой… И больше никуда не уйду…

— Живой… — с нежной улыбкой на лице прошептала воительница. — Ты вернулся…

* * *

На удивление пробуждение было спокойным и приятным. Чересчур спокойным и приятным. А чувствовал я себя более чем одухотворённо и расслабленно. Лишь одно слегка озадачивало. Уютная тяжесть, что покоилась у меня на груди и которая мерно сопела. Впрочем, не успел я разлепить веки, чтобы удостовериться в необратимом, как в голове промелькнуло всё, что свершилось ранее. От осознания случившегося, челюсти невольно сжались и разжались, потому как произошедшее являлось запредельно запутанным.

Тем не менее я просто обязан был умереть, но Фьётра совершила нечто неизвестное.

Руна…

' А? Что⁈ — внезапно встрепенулась взволнованно девушка, а затем в прямом смысле завизжала от радости. — РАНКАР! ТЫ ЗДЕСЬ! ТЫ ЖИВОЙ!!!

Тише, не кричи… — попытался я утихомирить спату, но её уже было не остановить.

« Ты хоть понимаешь, как меня напугал⁈ Я считала, что потеряла тебя! — затараторила с тревогой в голосе девица. — Я испугалась… Я думала… Думала…»

Расслабься, малышка. Я жив. Прости, что напугал.

«Ты… ты практически умер, – вдруг шмыгнула она носом. — Если бы… если бы не пернатая, то я бы… я бы тебя больше не увидела бы…»

Что сделала Фьётра?

«Не знаю. Но нечто необычное. Тебе лучше спросить у неё. Ранка-а-а-а-р… – внезапно завыла маленьким волчонком Альяна. — Не пугай меня так больше… Я знаю, что выбора не было, но я… я не хочу оставаться одна. Я не хочу… вновь попасть под забвение».

Такого больше не повторится, — как можно нежнее отозвался я.

«Обещаешь?» — с надеждой пролепетала Руна.

Сделаю всё, что в моих силах. А теперь отдохни. Ты хорошо постаралась в схватке с Августом.

Веки мои невольно раскрылись, когда спата немного успокоилась, а взору моментально открылась более чем возбуждающая и чарующая картина. Я хоть и видел Фьётру в неглиже, но то, что происходило ныне заставило сердце биться чаще.

Судя по всему, мы оба лежали на матрасе, что был набит сеном или же соломой, а непомерно длинные серебристые волосы валькирии разметало по старой деревянной постели. Укрыта девушка была знакомым армейским пледом, который едва-едва прикрывал все сладострастные изгибы воительницы, включая манящую грудь с ягодицами, а её голова покоилась на моей местами окровавленной груди.

Причем судя по бледному личику, та была страшно истощена. Одному Ярвиру известно, что произошло, но одно я могу сказать наверняка. Она спасла меня. И вероятнее всего принесла в жертву самое ценное для валькирии. Своё целомудрие.

Я не хотел этого. Абсолютно. Максимум на что теплил надежду, что если спасу её, то она воспримет меня за кого-нибудь другого, главное не за носителя глифа, но сраный костлявый урод всё испоганил. Однако после всего что она узнала, поступила Фьётра невероятным и… глупым образом.

Не сказать, что я являлся впечатлительным человеком, но подобное пробудило даже в моей прогнившей душе искры тепла и не удержавшись, разум сделал нечто непотребное.

— Спасибо тебе, Дурёха, — с теплотой прошептал я, нежно целуя валькирию в лоб. — Я этого не забуду. Никогда.

Лишь через пяток секунд я осознал, что дыхание девушки переменилось давным-давно и она прекрасно слышала моё краткое откровение, но на удивление та не отстранилась прочь и не выскочила в страхе из постели. Розово-голубые глаза валькирии слегка приоткрылись, и та с мягкой улыбкой воззрилась на меня, попутно проводя ладонью по моему щетинистому лицу.

— Это тебе спасибо.

А затем та сделала более абсурдную вещь и чуть двинувшись своим прекрасным телом с удобством устроилась у меня груди и с любовью мазнула своими губами по моим.

— Ты дважды меня спас. Долго заботился. Хоть и не обязан был. Второй раз переполнил чашу моей благодарности и… — на этом слове та внезапно сглотнула и чуть тише прошептала, — … моих чувств. Не знаю, что со мной произошло и как это произошло, но я… я не испытываю к тебе отвращения. Ты грубый, надменный, наглый, жутко невыносимый, но я почему-то не ненавижу тебя. Ты мне совсем не противен. Ты… не такой как все.

— Не надо, Дурёха, — сглотнул невольно я образовавшийся в горле ком, потому как слова воительницы пробудили нечто неизвестное в моей душе. Нечто от чего я всю жизнь отказывался. Нечто от чего я всегда убегал. — Прошу тебя, не надо продолжать. Не усугубляй. Не губи себя этими словами. Просто вспомни, что я носитель глифа. Вспомни приказ своей госпожи. Вспомни своё задание. Вспомни, что ты обязана меня ненавидеть. Ты должна…

— Так вот оно что! — расплылась девушка в заботливой улыбке, вновь одарив меня страстным поцелуем. — Вот почему ты такой. А я всё ломала голову. Теперь я понимаю, почему ты так ведешь себя. Теперь я догадалась, почему ты столь груб и нелюдим с окружающими. Ты боишься привязываться к кому-то. Ты боишься… терять близких.