Большая Гонка (СИ) - "Alex O`Timm" - Страница 19

Конечно все это при желании можно было найти и в открытых источниках, но по совету начальства предполагающего нечто подобное, Алексей, решил все же вознаградить своего агента. Тем более, что конкретных вопросов Фирюзе не задавали, а на общие вопросы были получены такие же общие ответы. Заинтересовало разве что то, что Купленный броневик, оказался разобран на запчасти, а в соседнем цеху сейчас доводили до ума, новый кузов сваренный из алюминиевого сплава. Разумеется, ни о каких фотографиях речи не шло, но даже то, что было сказано оказалось достаточно интересным.

Алексей, внимательно прочел бумаги, сложил их в папку, и предложил своей визави пройти с ним в автомобиль. То, что он принял бумаги уже было хорошим знаком, поэтому Фирюза с удовольствием подчинилась и дальнейший разговор состоялся уже в машине.

— Фирюза! — Произнес, Алексей. — Ведь вы же знали о том, что это кафе принадлежит господину Назари. Почему, вы выбрали для нашей встречи именно его. Неужели трудно было догадаться, о том, что его работники могут сообщить от наших встреч, кому-то постороннему, например, охране Сеньора Арслана?

— Да, кому вы нужны? Не ищите шпионов там, где их нет!

— Я может и не нужен, а вот вы… Наверняка то, что вы являетесь супругой человека, входящего в руководство предприятия, принадлежащего господину Назари, им известно, так?

— Да, и что?

— А то, что вы встречаетесь здесь с посторонним человеком и передаете ему, какие-то бумаги, это ни о чем вам не говорит? Учтите, здесь не СССР с его многомиллионным населением. Здесь остров, где все друг друга знают, будьте уверены, уже завтра, о вашей встрече со мной будет известно, как минимум охране, или вашему мужу. Кого вы предпочитаете?

— И что же делать. Я как-то не подумала, об этом.

— Думать нужно всегда. Следующий раз встретимся где-нибудь на нейтральной территории. После вашего звонка о подготовке ответов, мы встретимся скажем у стадиона «del Carmen» и будем решать наши вопросы где-нибудь в другом месте. За сегодняшнюю встречу я вас штрафую на две минуты, ведь это же ваша оплошность.

С этими словами Алексей передал Фирюзе восемнадцать песо на трехминутный звонок, или на что-то еще необходимое женщине, и небольшой листок с конкретными вопросами, на которые нужно было найти ответ. После чего, высадив собеседницу возле почты, распрощался с нею и уехал.

Правда недалеко. Уже на выходе из города, с ним поравнялся серенький «Понтиак», и Алексей, заметил в окне улыбающегося мужчину, того самого, из фургона. Тот просто махнул ему рукой, предлагая остановиться, и Леха, у которого тут же упало настроение, прижался к обочине и встал. «Понтиак» обогнал его, и находящийся в нем мужчина вышел из машины, прошел несколько шагов в обратном направлении, и сел в автомобиль Алексея.

Поздоровавшись с ним, протянул руку к папке, лежащей на заднем сидении, и произнес:

— Это она? — Леха в ответ, лишь кивнул головой.

Мужчина открыл папку, пробежал глазами по тексту, и закрыв папку положил ее на заднее сидение, видимо не найдя в ней, ничего интересного для себя. Затем достал бумажник, вынул из него две двадцатки и протянул их Алексею.

— За, что? — Удивленно спросил тот.

— Но, ведь вы же предоставили мне доступ к документам, а любая работа, должна быть оплачена. Здесь не СССР, с его вечными бесплатными субботниками, работой в обеденный перерыв и по окончании рабочего дня. Здесь капитализм. Сделал работу, получи за это вознаграждение. В противном случае люди откажутся с тобой иметь дело. Поэтому все должно оплачиваться. Я конечно не говорю, что скажем назначенный вами штраф, за выбор неудачного места встречи…

— Вы, что следили за мной? — Перебил собеседника Алексей.

— Ну не совсем за вами, но в общем-то, да. Просто та веранда излюбленное место вашей подопечной, почему бы зная, что она назначила место встречи именно там, не поставить микрофон? Это же, азы, оперативной работы, Алексей, вам ли этого не знать.

Последние слова несколько смутили Алексея, и он слегка покраснел.

— А вот за своими эмоциями нужно следить. — Улыбнулся собеседник. — Но все это со временем придет.

— Если это время наступит.

— Куда оно денется, уверен, вас еще и наградят.

— Посмертно.

— Не стоит о грустном. Всякое может случиться. От этого никто не застрахован. А деньги, полученные от меня, лучше не светить. Зайдите в хороший ресторан, пообедайте от души, выпейте бокал коньяка или же рома, ром, пожалуй, будет даже лучше. О полиции можете не беспокоиться, по местным законам пятьдесят грамм коньяка, вполне вписываются в норму алкоголя, принятую за рулем, но и злоупотреблять тоже не следует. И самое главное не гоните. Я не могу находиться постоянно рядом с вами, а следующая встреча с полицией может оказаться роковой. Удачи.

* * *

Фирюза вышла из телефонной будки, донельзя расстроенной и заплаканной. Хотя, рано или поздно это и должно было произойти, но женщина никак не предполагала, что это произойдет именно сейчас, в то время, когда она находится так далеко от родного дома, и лишена возможности попрощаться с горячо любимым отцом. Что поделаешь, возраст. Хотя шестьдесят восемь лет это не так уж и много, но учитывая то, что отец прошел всю войну, ничего удивительного в его столь раннем уходе из жизни не было. Увы, из-за этой скорбной вести, из головы вылетело все, что она хотела рассказать. И поэтому выразив свои соболезнования и посторавшись успокоить мать, как это было возможно, пообещала надолго не проподать, завершив на этом звонок.

Самым паршивым еще было то, что она не могла ни с кем поделиться своим горем. То, что она уже во второй раз разговаривает с Ташкентом Матео был не в курсе. До первой зарплаты было еще далековато, и тратить деньги на звонки было расточительством. Те несколько песо, что Фирюза тратила в местном кафе не в счет. Питаться было необходимо, а то жилье, которое им удалось временно снять, состояло всего из одной комнатушки и небольшой веранды. На веранде стоял кухоный стол, с микроволновкой, крохотных холодильник, в который кроме куска колбасы, и пачки сливочного масла помещался разве что батон, предназначавшийся для бутербродов.

Почему именно в холодильник. Все просто по веранде, чуть ли не строей перемещалось такое количество тараканов, что казалось оставь тот же батон на полчаса, и как минимум половина его будет сожрана, «местным шестиногим населением». Причем местные тараканы в отличии от родных Ташкентских прусачков выглядели настоящими мутантами размером с палец взрослого мужчины. Но заработка пока не было пожтому приходилось довольствоваться ием, что есть. Только одно то, что недавний шалопай и преступник, являющийся хоть и дальним но родственником, который вполне мог обеспечить ей приличное жилье, совсем не обращал на нее никакого внимания, позволяя ютиться в крохотной комнатушке предназначенной скорее для бомжей, а не для человека с высшим образованием, добавлял Фирюзе, столько злобы и ярости в отношении Руслана, что она не однажды поклялась сделать все, чтобы извести ублюдка. И однажды, самой занять подобающее для себя место, чтобы посмеяться над этим придурком.

* * *

Николай Юрьевич Козицкий, нервно расхаживал по кабинету, не зная, что предпринять. Тихий омут Пуэрто-Рико, который всегда воспринимался если не ссылкой, то скорее предпенсионным отстойником, совмещенным с начальной школой для молодых кадров разведки и дипломатии, постепенно превращался не пойми, во что.

Казалось, ну, что может произойти на острове находящимся под управлением Соединенных Штатов, при абсолютно лояльном населении. Раз в два-три года собирался референдум, на котором решался вопрос о присоединение к «большому брату» на правах пятьдесят первого штата, но так и не набиравший нужного числа голосов. Официально считалось, и это мнение поддерживали многочисленные средства массовой информации, что во всем виновата лень и «mañana», — «завтра», любимое слово местных жителей, предпочитающих откладывать на завтра все что угодно. Что в общем-то вполне в духе этих мест. Это в России, или в любом другом месте северных широт, для того, чтобы не умереть с голоду надо трудиться с утра до вечера, изо дня в день. Здесь же, достаточно протянуть руку вверх, чтобы сорвать какой-нибудь плод и не остаться голодным.