Нечистая сила и народные праздники - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 61

Тот, чьи волоса попадутся ведьме и она запалит их на огне с произнесением заклятия, так же немедленно подымается на воздух и прилетает на ее зов.

Заправляя полетами туч и вихрей, ведуны и ведьмы должны были стать в самые близкие отношения к их мифическим воплощениям в образе различных животных. Если припомним, что темные тучи представлялись небесными волками, а молнии – огненными змеями, то для нас совершенно объяснится то старонемецкое предание, по свидетельству которого ведьмы вечером и ночью ездят по воздуху на оседланных волках, взнуздывая и погоняя их змеями. По указанию Эдды, на волке, взнузданном змеею, ездила великанка. Шведская песня упоминает о поездах ведьм на медведе; народные же поверья, доныне живущие в устах поселян в Германии, утверждают, что колдуны ездят на волках, а колдуньи – на кошках и козлах. Нередко в виде козла является к услугам ведьмы дьявол, на которого она тотчас же садится – и пускается в воздушное странствование. Все эти звери – древнейшие олицетворения грозовых облаков. Самые боги и богини, царствующие в воздушных сферах, разъезжали на тех же зверях: так, Фрея носилась во мраке ночи на блистающем щетиною борове или в колеснице, запряженной кошками, сестра ее Hyndla – на волке, а Тор – на козлах. На Руси рассказывают о поездках колдунов на волках[314]. На старой лубочной картине Баба-яга изображена едущею верхом на свинье; в песенный сборник Колляра занесено следующее причитанье:

В сербской сказке колдунья берет трехглавую змею вместо кнута, садится в повозку, хлопает змеей и отправляется в дорогу: предание, напоминающее нам волшебницу Медею, которая улетела на колеснице, запряженной драконами, Деметру, которая снарядила в путь Триптолема и дала ему подобную же колесницу[315]. Колдунам и ведьмам приписывается уменье разводить (плодить) драконов и укрощать их бешеную ярость. Не менее важно для истории народных верований свидетельство сербской песни, в которой рассказывается о девице-чародейке:

О вилах рассказывают, что они ездят на оленях, взнузданных и погоняемых змеями. Выше было указано, что грозовые облака издревле представлялись и конями, и оленями. Эдда говорит о воздушных поездах ведьм на быстроногих конях; то же подтверждается и народными поверьями. Кони эти являются перед ними мгновенно, словно из земли вырастая; самая дубинка, на которой летает ведьма, нередко превращается под нею в волшебного коня. По русскому поверью, ведьмы во время купальского сборища приезжают на Лысую гору не только на помелах, но и на борзых, неутомимых скакунах; в сказках они наделяют героев чудесными, летучими конями[317]. Разъезжая на волках или конях, взнузданных и бичуемых змеями, ведьмы, собственно, летают на бурно несущихся облаках и погоняют их молниями (о мифическом представлении молнии бичом или плетью). С течением времени, когда память народная позабыла первичные основы и действительный смысл зооморфизма, сказания о небесных животных были перенесены на их земных близнецов. Ведьмам стали приписывать поездку на обыкновенных волках, лошадях и кошках, стали окружать их стаями лесных зверей и змеями ползучими, осужденными пресмыкаться на земле, а не парить по поднебесью. У шведов есть поверье, что старые бабы, живущие уединенно в лесах, скрывают в своих избушках волков, преследуемых охотниками; этих баб называют волчьими матерями – vargamödrar (wolfmütter). По мнению русского простонародья, волчье сердце, когти черной кошки и змеи составляют необходимую принадлежность чародейных составов, приготовляемых колдунами и ведьмами. Обычное в народной поэзии олицетворение облаков и ветров легкокрылыми птицами также не осталось без влияния на суеверные представления о колдовстве. Впрочем, предания чаще говорят о превращении ведунов и ведьм в различных птиц, чем о полетах на этих воздушных странницах. Петуху, как мы знаем, присвоялось в язычестве особенно важное значение; как представитель грозового пламени и жертвенного очага, он и доныне считается необходимым спутником вещих мужей и жен. Немцы знают о воздушных поездах ведьм на черном петухе; чехи рассказывают о колдуне, который ездил в маленькой повозке, запряженной петухами; а русские поселяне убеждены, что при ведьме всегда находятся черный петух и черная кошка. Заметим, что в старину осужденных на смерть ведьм зарывали в землю вместе с петухом, кошкою и змеею.

Колдуны обыкновенно представляются стариками с длинными седыми бородами и сверкающими взорами; о ведьмах же рассказывают, что это – или безобразные старухи незапамятных лет, или молодые красавицы. То же думают немцы о своих hexen[318]. Такое мнение, с одной стороны, согласуется с действительным бытом младенческих племен, ибо в древности все высшее, священное «ведение» хранили старейшие в родах и семьях; а с другой стороны – совпадает с мифическим представлением стихийных сил природы. Облака и тучи (как не раз было указано) рисовались воображению наших предков и в мужском олицетворении бородатых демонов, и в женских образах – то юных, прекрасных и полногрудых нимф, несущих земле дожди и плодородие, то старых, вражеских баб, веющих стужею и опустошительными бурями. В ночную пору ведьмы распускают по плечам свои косы и, раздевшись догола, накидывают на себя длинные белые и неподпоясанные сорочки (или саваны), затем садятся на мётла, заваривают в горшках волшебное зелье и, вместе с клубящимися парами, улетают в дымовые трубы творить порчи и злые дела или гулять на Лысой горе[319]. По рассказам поселян, когда ведьма собирает росу, доит чужих коров или делает в полях заломы – она всегда бывает в белой сорочке и с распущенными волосами[320]. Своими развевающимися косами и белыми сорочками (= поэтические обозначения облачных прядей и покровов) ведьмы сближаются с русалками, вилами и эльфами; наравне с этими мифическими существами они признаются за небесных прях, изготовляющих облачные ткани. В числе различных названий, даваемых немцами ведьмам, встречаем: feldfrau, feldspinnerin; в Южной Германии рассказывают о ведьмах, что они прядут туманы; народное выражение «Die alten weiber schütteln ihren rock aus», употребляемое в смысле «снег идет», вполне соответствует вышеобъясненному выражению о Гольде, вытрясающей свою перину. По белорусскому поверью, ведьма, обвиваясь с ног до головы выпряденною из кудели ниткою, делается невидимкою, т. е. облекается в туманную одежду (= надевает шапку-невидимку, nebelkappe). И ведуны, и ведьмы любят превращаться в клубок пряжи и в этом виде с неуловимой быстротою катаются по дворам и дорогам. Иногда случается: вдруг раздастся на конюшне страшный топот, лошади начинают беситься и рваться с привязи, и все оттого, что по стойлам и яслям катается клубок-оборотень, который так же внезапно появляется, как и пропадает. В славянских сказках ведьма или Баба-яга дает странствующему герою клубок; кинутый наземь, клубок этот катится впереди странника и указывает ему дорогу в далекое, неведомое царство. Малорусы обвиняют ведьм в покраже тех снарядов, которыми трут лен[321]. По рассказам чехов, ведьмы ездят по воздуху на прялках (kuzly), а по рассказам словенцев, на ткацких «вратилах», или катушках, на которые навивается полотно и пряжа. Кроме того, народные предания изображают ведьм небесными прачками. В Баварии уцелели саги, по свидетельству которых ведьмы в лунные ночи белят свои прекрасные холсты, а после дождей развешивают на светлых облаках и просушивают свое белье. У французов существует поверье, что в глухую полночь возле уединенных источников, под сенью развесистых ив, раздаются громкие и частые удары вальков мифических прачек; водяные брызги подымаются до самых облаков и производят дожди и бурные грозы. Подобно тому и немецкие ведьмы во время своих праздничных сборищ ударяют скалками и трепалами[322], а русские вещицы представляются в Томской губ. моющими белье. Эти черты приписываются ведьмам наравне с другими облачными женами. Так, литовские лаумы, сходясь поздним вечером в четверг (день громовника), колотят вальками белье, и притом с такою силою, что их оглушительный стук доносится до самых отдаленных окрестностей. Галицкие и польские лисунки (дивожены) занимаются стиркою белья и вместо вальков употребляют свои большие, отвислые груди[323]. В некоторых местностях Германии, когда послышится гром, крестьяне говорят: «Unsere Herrgott mangelt»[324]. По их мнению, в ясный солнечный день, наступающий вслед за продолжительными дождями, Гольда просушивает свои покрывала. В Лужицах же существует поверье: когда wodna zona расстилает по берегу вымытое белье, то следует ожидать дождливой погоды и поднятия вод в реках и источниках. Уподобляя облака – одеждам, сорочкам, тканям, фантазия древнего человека стала изображать грозу в поэтической картине стирки белья: небесные прачки = ведьмы бьют громовыми вальками и полощут в дождевой воде свои облачные покровы. Эти и другие представления стихийных сил природы, представления, заимствованные от работ, издревле присвоенных женщинам (как-то: пряжа, тканье, мытье белья, доение коров и приготовление яств), послужили основанием, почему в чародействе по преимуществу обвиняли жен и дев и почему ведьмы пользуются в народных преданиях более видною и более значительною ролью, нежели колдуны и знахари. Нестор выражает общее, современное ему воззрение на женщину в следующих словах: «Паче же женами бесовская волшванья бывают; искони бо бес жену прелсти, си же мужа; тако в си роди много волхвують жены чародейством и отравою и инеми бесовьскыми козньми?»