Самый лучший комсомолец. Том 3 - Смолин Павел - Страница 3

– Ну ежели не плодится, значит – больной, – снисходительно объяснил Аркадий Викторович. – А так – нормальное мясо, по ГОСТу.

– Спорим на пирожное-корзиночку, что совхозники благополучно дотерпят до сто первого дня? – предложил я Виталине.

– Спорим что нет! – поддержала она.

Глава 2

Первый день съемок «Петрова и Васечкина» прошел просто образцово-показательно. Мы так и быстрее запланированного управимся! Нормально, срок в любом случае до начала лета, там снимем «Участок» и можно замахиваться на большое – как раз деньги на спецэффекты и декорации накопятся. Решив отметить это дело, сводил ребят в столовку, где мы смели все сладкое. Актеры отправились домой на автобусе, а я направился в ДК – отчитаться папе Толе и готовиться встречать новую пачку гостей-переселенцев.

У входа наткнулись на спешащего на улицу участкового Филиппа Валентиновича. Увидев меня, он сначала обрадовался – цель пришла сама, а потом принял профессионально-спокойный вид:

– У нас ЧП.

– Сильное? – покосился я на табличку с цифрой «100».

– С летальным исходом, – он тоже покосился, поморщился и добавил. – Пьяная поножовщина.

– Ты выиграла, – проинформировал справедливый я Виталину. – Филипп Валентинович, вас нет смысла убеждать в том, что я законы люблю, стараюсь соблюдать и требую от остальных того же – на правилах человеческого общежития держится всё.

– Я понимаю, Сережа, – покивал он. – Не будем дело заводить?

– Обязательно будем, – покачал я головой. – Но завтра. На морозе же убиенному ничего не будет?

– Ничего, – подтвердил участковый.

– Семьи? – спросил я.

– Да комсомольцы-строители, детдомовские, неженатые, – успокоил меня Филипп Валентинович.

– Убийцу в подвал тогда, завтра в район переправим. А покойного…

– Уже все сделал – только что с вызова, тебя искать шел, – порадовал он новостями.

– Видел кто? – на всякий случай уточнил я.

– Бабы местные, – приуныл участковый. – Но трепаться не станут – на праздник хотят, у них там сестер-братьев младших куча.

– Ну и все тогда, будем считать эксперимент с коллективной ответственностью проваленным, – развел я руками. – Не местный суету наведет, так пришлый.

Ну несовершенен человек.

Спровоцировав участкового на прямое должностное преступление, отправился к парторгу Антону Сергеевичу, согласовать план мероприятий. Сделано! Теперь звонок из кабинета в администрацию питомника – хрюшек, скрепя сердце, выделят. Оставили парторга собирать подручных и наделять их задачами и покинули ДК, чтобы встретить еще одну машину с гостями – в этот раз «Запорожец», за рулем которого обнаружилась отвергнувшая меня учительница литературы Виктория Викторовна. На писательские барыши куплено, надо полагать – ее сказки теперь во всех магазинах и библиотеках найти можно. Если повезет – дефицит же!

Не ожидал ее здесь увидеть на самом деле, как-то даже в голову не пришло, что «дальняя родственница» героя-гренадера, с которым приезд и согласовывался, это она и есть. Ну тесен мир!

– Здравствуйте! – поприветствовал я одетую в импортное пальто и лисью шапку учительницу.

В ответ меня расцеловали в щеки, и я заметил отсутствие на пальце обручального колечка. Ой сомневаюсь, что так и не накопили! Ладно, потом.

Далее поздоровались с бородатым голубоглазым отцом гренадера – приехал осмотреться, понять, куда мы его сына с невесткой подбиваем переселиться из Сибири, где у них все хорошо. Следом появился и виновник торжества – демобилизованный досрочно, в связи с наградой и моей личной просьбой товарищу генералу Епишеву, Сидоров Афанасий Федорович. Рядом – маленькая худенькая, смущенно прячущая глаза девушка девятнадцати лет. Дождалась жениха из армии, бывает же!

Повел гостей в столовую – накормить с дороги – по пути они с любопытством вертели головами по сторонам, а я вещал:

– Из-за малой плотности населения и отдаленности подшефных поселений друг от друга возникла необходимость выстроить, так сказать, единый центр – вон там будет железнодорожная станция, – указал рукой в сторону промышленного кластера. – Этот дом сдан целиком, вам, дядя Афанасий, теть Света, – обратился к «молодым». – В нем уже выделили «двушку», вот ключ. Домик для вас к апрелю готов будет, совхоз пока в становлении.

– Спасибо! – поблагодарил Афанасий.

И лица у всех прибывших прямо довольными стали – неудивительно, обещания-то одно, а ключик – вот он, в руках, вполне материален.

– Вот ваш балкон, – указал на балкон второго этажа в соседнем от моего подъезде.

За едой спросил Викторию Викторовну:

– Как у вас дела? Как Люба?

– Люба в школе, – улыбнулась женщина. – А я развелась! – поджала губы.

Сидоров-старший погладил дальнюю родственницу по спине, тетя Света залопотала сочувственное. Благодарно кивнув, бывшая учительница продолжила:

– Козлом мой Федя оказался! Патриархальным жлобом и шовинистом – как Гога из твоего кино, не могу говорит себя мужчиной чувствовать, когда ты за сказочки в пять раз больше меня получаешь! – передразнила муженька. – Да мои сказки все дети страны читают! На шесть языков перевели уже! Мультфильмы рисуют! Да я член Союза писателей, а на меня все морщатся – «сказочница»! – продолжила делиться наболевшим, намокая глазками. – В ЦДЛ пришла – хари корчат, то же мне «серьезные литераторы» нашлись, да ваше дерьмо только в макулатуру и годится!

Ох и натерпелась Виктория Викторовна.

– Меня тоже не любят, – доверительно поведал ей я. – Клоуном называют. Я поэтому в ЦДЛ и на светские мероприятия не хожу – зачем мне эта подковерная возня, если можно делами заниматься?

– Вот и я так решила! – гордо кивнула «сказочница», высморкалась в платочек и продолжила. – К черту их всех – народ-то не знает как все на самом деле, вздыхает, восхищается – «ах, писатели, знатоки душ!» – а там через одного гнильё! – приуныв, спросила у меня страшное. – Неужели и классики наши так себя вели?

– Почти уверен, что еще хуже, – пожал плечами я. – В наши времена народ образованный, а тогда владеющий словом человек натурально ощущал себя среди насекомых. Пара-тройка лет рассуждений о том, какой он классный и талантливый, и вот уже личность деформирована. Извините, так говорить не принято, но я почти уверен, что условный Александр Сергеевич Пушкин в личном общении был крайне неприятным и зазнавшимся типом, пусть последнее и вполне заслужил.

Учительница с возмущенным лицом набрала в грудь воздуха, но дядя Афанасий не дал ей наругать посягнувшего на святое малолетку:

– В самом деле, Вик, ты же вон сама только что всех подряд бездарями заклеймила. И это ты сказки сочиняешь. А если бы «Евгений Онегин» современный у тебя родился?

«Сказочница» выпустила воздух из легких и густо покраснела. Стыдно! Да ерунда – простая защитная реакция на травлю коллегами по цеху и порушенную личную жизнь. Чувствую ли я себя виноватым? Разумеется нет – я взрослым людям в няньки не нанимался. Но женить бывшую учительницу почему-то очень хочется.

– А переезжайте сюда вместе с Любой, – предложил я ей. – У нас здесь одиноких мужиков много, пьющих среди них мало, и все время прибывают новые. Ну и атмосфера поспокойнее – из писателей только я, а мы с вами вроде не ругаемся.

– Ой не знаю, – призадумалась она. – Мне Союз квартиру выделил, две комнаты аж, да Любе бы хоть этот год доучиться.

– Выбор за вами – квартиры существуют и здесь, как и школы, – предоставил ей право выбрать самой и перешел к обработке старшего Сидорова. – А вы, Федор Артемьевич, тракторист?

– Тракторист, – подтвердил он.

– Предлагаю вам тоже сюда перебраться, со всеми родственниками. Зарплата тракториста у нас будет три сотни рублей с премиями.

– Итить твою мать! – оценил перспективы мужик.

– Бать, надо соглашаться, – подал голос дядя Афанасий.

– Пока – квартира, потом – дом, – сдобрил я предложение социальными гарантиями.

– Афоньке-то еще в Дагестане дом сулил, а оно вон как вышло, – поделился сомнениями Федор Артемьевич.